Обитель драконов - Хьюз Норман (читаем книги онлайн TXT) 📗
Человек неспешно прячет игрушку под плащ, поворачивает голову, начинает подниматься с места… Но пронзительный голосок останавливает его:
— Нет! Не убирай! Я нарочно папу привел — покажи ему, как ты это делаешь!..
Глава II
На назначенную встречу Ринга не пришла. Разглядывая человека, что уселся напротив нее в условленный час, в таверне «Энгер-рыбак», Палома пыталась вспомнить, где же она могла его видеть, но тщетно. Слишком уж незапоминающаяся внешность оказалась у того, кто назвал себя Марициусом. Лет сорок пять на вид, с залысинами, носом-луковкой и отвисшей нижней губой — ни дать, ни взять мастеровой из предместий, а уж никак не помощник грозного начальника тайной службы Немедийского королевства.
Госпожа Ринга изволила отбыть из города по делам службы, пояснил он наемнице. И поспешил уточнить, что вполне полномочен выслушать ее доклад.
Месьор Марициус не нравился ей. Своим самоуверенным видом, тем, как нагло, по-хозяйски уселся, отодвинув в сторону ее кружку, как смотрел на нее, точно гадая, кто она такая и почему он вынужден терять с ней время… Но больше всего Палому выводила из себя подспудная нотка тревожности, которую она ощущала в этом человеке всякий раз, когда смотрела ему в глаза. Нервозность эта не имела отношения к ней лично, и он старательно ее скрывал — однако наемница была слишком опытна, чтобы упустить даже неочевидные признаки. То, как подрагивают у собеседника крылья носа, как он кривит губы, прежде чем заговорить, как мелко перетирает пальцами, словно стряхивая налипшую муку… все это говорило ей больше, чем слова.
…В этот час — а было время шестого колокола — в «Рыбаке» было довольно многолюдно, но в отличие от развеселой вечерней толпы, любопытной и жадной до развлечений, полуденные посетители мало интересовались тем, что творится вокруг.
Они забегали сюда наскоро перекусить, прежде чем вернуться в свои лавки, меняльные конторы или мастерские, и глотали пищу жадно, торопливо, не поднимая глаз от миски.
Чтобы не выделяться, Палома заказала себе вина и тушеных овощей с рыбой — они с Рингой всегда делали так, — но Марициус лишь брезгливо повел носом, тщательно вытирая платком стол, прежде чем поставить на него локти, и раздраженным жестом прогнал парнишку, который тут же подскочил к гостю с дощечкой для заказов.
Митра, что за странного типа мне прислали! — только и могла подивиться наемница. Однако это, увы, не повод, чтобы не дать ему полный отчет о поездке.
— Итак, вы были в Коринфии, — начал ее собеседник.
— Да, в Коршене. Вам известно, зачем меня посылали туда?
Столь явно выраженное недоверие, казалось, ничуть не задело Марициуса. Он лишь как-то странно задергал губами, словно собирался сплюнуть, но в последний момент вспомнил, что сидит в помещении.
— Прекрасно известно. Убрать с дороги барона Скавро. Я сам передал госпоже Ринге это поручение, выбор посланца был оставлен на ее усмотрение. Некоторым… особам не нравилось, что барон зачастил в южные края. В этом усматривали нежелательные… кхм-м… возможности…
Можно сказать и так. Покосившись из-под ресниц на обеденный зал и убедившись, что никто по-прежнему не проявляет интереса к их разговору, Палома отозвалась:
— Он готовил заговор для Черного Кречета. Подкупал ключевые фигуры в обороне города, чтобы облегчить захват графства войсками Ордена. Мне удалось найти список заговорщиков, ими займутся… надежные люди. — Ей не хотелось упоминать имя Грациана.
Выпуклые глаза Марициуса затянулись тонкими веками-перепонками. Он принялся выстукивать на столешнице какой-то затейливый ритм.
— Кречет хотел посадить на трон кого-то из своих, или…
— Или. У нынешнего графа коршенского пятеро родных детей и еще пасынок. Официально наследник до сих пор не провозглашен, и я уверена, что кто-то из шестерых принял участие в заговоре, чтобы воссесть на трон. По-видимому, власть, даже полученная из рук немедийцев и ограниченная их волей, показалась подлому изменнику предпочтительнее мук неизвестности.
— Судя по вашей горячности, вы приняли это дело близко к сердцу…
Совершенно невинное замечание — но почему у Паломы возникло впечатление, что ей было предложено испытание… и она только что с позором провалилась?! Ринга — где же ты?.. С вызовом она взглянула на собеседника.
— Да, это так. На то были причины. Поступая к вам на службу, я не давала клятвы отказаться от личной жизни!
Она тут же пожалела о своей откровенности. Многие не раз говорили ей, что дерзкие выходки ее погубят. Сейчас был именно такой случай.
Она одним глотком допила вино.
— У вас есть ко мне еще вопросы, месьор? Тот словно и не заметил, что ей не терпится уйти. Сидел себе молча, с преувеличенной тщательностью разглаживая складочку на рукаве. Наконец соизволил подать голос:
— Разумеется, есть. Имя предателя?
— Мне оно неведомо. Я как раз хотела посоветоваться, сумеет ли тайная служба выяснить его здесь? Собственными возможностями.
— Что вы имеете в виду?
Марициус не скрывал неудовольствия — нижняя губа отвисла еще сильнее, белесые брови насупились.
— Не мне вас учить вашей работе… — С показной скромностью, Палома опустила глаза; на самом деле, опасаясь, чтобы собеседник не заметил вспыхнувшего в них бешенства.
— Тогда ответ — нет, — отчеканил тот. — Мы больше не собираемся тратить время на такие мелочи. В конце концов, это забота Коршена, а не наша. Мы устранили проблему в лице Скавро. Остальное нас не интересует.
— Но ведь Орден Кречета может повторить свою попытку!..
— Повторяю, моя госпожа, вас слишком уж интересуют коршенские дела, это излишне! Куда опаснее вред, который Орден может принести здесь, в Бельверусе. Именно это должно бы стать вашей первой заботой.
— Моей? Но какое отношение это имеет ко мне лично?
— А вы не знаете? — Марициус старательно изобразил иронию. Вышло несколько тяжеловесно, — Разве вы не уроженка Торы — одного из основных Гнезд Кречета?!
Какого демона?.. Этот ублюдок что — ставит это ей в вину?! Вне себя от ярости, она процедила:
— Я родом из Торы, да, но не была дома уже восемь лет, с тех пор как сбежала оттуда…
— После несостоявшейся свадьбы с Амальриком, сыном Гундера Торского?
Палома поперхнулась. Положительно, этот тип был уж слишком осведомлен о ее личных обстоятельствах. В такие подробности она не посвящала в Бельверусе никого, кроме разве что Ринги, но с трудом могла себе представить, чтобы та стала сплетничать об этом с Марициусом. Так откуда…
Прочитать ее мысли в этот момент было несложно, и потому она даже не вздрогнула, когда собеседник невозмутимо пояснил:
— На самом деле, наш интерес изначально привлекла отнюдь не ваша персона. Ваше имя всплыло случайно, когда мы стали интересоваться молодым Амальриком…
— Амальриком? — против воли она заволновалась. — А что стряслось? Что он натворил?
Марициус внимательно смотрел на нее, словно оценивая, насколько искренно ее волнение и что скрывается за ним — любопытство, злорадство, тревога?.. И лишь придя к каким-то своим выводам, счел возможным продолжить:
— Для этого вы нам и нужны — чтобы выяснить это.
Утопив в водах безмолвия вопросы, теснившиеся на языке, Палома погрузилась в молчание. На протяжении всей встречи собеседник оказывал на нее неощутимое, но явное давление — уже одним тем, что был ей антипатичен. Возможно, подумалось ей, это тоже оружие, и он использует его сознательно. Занятная мысль — хотя сама она едва ли когда сумеет воспользоваться таким приемом.
У нее свои сильные стороны! И, помнится, острый ум она всегда считала одной из них. Время проверить это…
— Ладно. Кажется я понимаю. Поправьте меня, если ошибусь, но… Вас, похоже, беспокоит нечто, связанное с Амальриком, — изрекла ока наконец, когда в сознании стали проступать контуры общей конструкции. — Однако, судя по всему, то, что он делает, не связано напрямую с интересами Ордена — и вы не можете через своих осведомителей в рядах Черного Кречета выведать, что происходит. Насколько я знаю Амальрика… Да, конечно, — спохватилась она. Встала на место последняя деталь. — Поэтому я и понадобилась Вертрауэну. Кто-то, знакомый с бароном не по Ордену — и одновременно верный вам. Боюсь, вы ошиблись с выбором: мы слишком давно не встречались, и между нами нет никаких теплых чувств, однако… Расскажите мне все от начала и до конца. Я подумаю, что можно сделать.
