Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона - Рудазов Александр (полная версия книги TXT) 📗
– Это тебе неуютно? – удивился Рабан. – А ты представь, какого людям – они-то в темноте и свою задницу не увидят! Везде темно. На верхних уровнях кое-где еще остались действующие лампы, но мало.
– А на нижних?
– Разве что светящиеся грибы… На третьем уровне встречаются настоящие заросли.
По второму уровню я двигался около десяти минут. А потом услышал звуки, похожие на купающегося бегемота. Но это был не бегемот, а зверь, похожий на броненосца размером с быка.
Только вот головы у него не было…
– Это статук, – сообщил Рабан. – Тоже мутант. Ты его не бойся, патрон, он мирный. Их даже пасут.
– А где у него голова-то?
– Да вон, внизу. Вон там, где расщелина. Это рот.
– А глаза где?
– Да он слепой. Что ему здесь видеть-то?
Рабан сказал, что этих зверей здесь пасут. Но не сказал, кто. Впрочем, пастуха статука я уже и сам видел – он шел сзади, постукивая по полу длинным посохом. Выглядело это существо похожим на тех мутантов, что встретились мне этажом выше, только выше раза в полтора и с еще более раздутой головой. В руке он держал стеклянную банку с каким-то светящимся насекомым. Света от него было немного, но все же достаточно, чтобы видеть, куда идешь.
Серого Плаща не было.
– Здравья тебе, – пробасил гигант со своего трехметрового роста. – Ты свьрху иль сньзу?
– Сверху.
– Откудь наверьх взяль такьх странньх облик? – нахмурился пастух. – Кто есть ты такь? Маленькья облик не сообщьль о новьх облик. Невидьмый метамрьф не являльс мы давно такь. Думать, ты лгь, ты сньзу. Аль ты очень сьльно свьрху?
Я с огромным трудом понимал, что говорит это существо. Если у мутантов-бандитов с первого уровня акцент был сравнительно слабым, то у этого он скорее напоминал новый язык.
– Да, я очень сильно сверху, – согласился я, гадая про себя, как бы так исковеркать слова, чтобы ему было понятнее. – С поверхности.
– С перьвый верьх? – ужасно удивился великан. Он наклонился в три погибели, чтобы получше рассмотреть меня, и задумчиво почесал в затылке. Кожа у него на черепе напоминала черепаший панцирь. – Думай, на перьвый верьх сызнов бушевать невидьмый метамьрф, аль не такь? Новый облик являться на равнину? Зачьм ты пришль на земль сьяпперов? Хочьш купить статука?
– Угу. А ты что, его продаешь?
– Неть. Но есль дашь большьй мяксь, то исть и торьг. Сколькь дашь?
– Да не нужен мне твой статук…
– Не нужьн? Зачьм тогьд пришль? Что нужьн?
– Да ничего мне не нужно, и вообще я не к вам пришел. Мне на четвертый уровень нужно.
– На четвьр… – великан посчитал на пальцах, сколько это будет, и недоуменно нахмурился. – А зачьм на четвьр тебе? Мой брьт одьн раз ходьл, у нь статук сбжьл. Говрьт, там пуки…
– Пуки? – переспросил я. Что бы это могло значить…
– Пуки… Пуки… – задумался великан. – По-верьхнье, па… пауки, вот такь.
– А, пауки… – утешился я. – Ну, пауки – это еще ничего. А они большие?
– С лошадь, – тут же влез Рабан. – А бывают и еще крупнее.
– Эй, кьто это сказьл? – тут же насторожился мутант. – Я слышьл что-т, аль казьлось?
Я остолбенел. Впервые кому-то еще кроме меня удалось услышать Рабана. Вероятно, мутация этого пастуха дала ему настолько чуткий слух, что он слышал даже такие ничтожные колебания воздуха, как еле слышный шепот Рабана возле моей барабанной перепонки.
– Ну, я пошел, что ли… – с сомнением предположил я. – Бывай…
– Здравья тебе, – равнодушно отозвался мутант, легким тычком посылая своего статука дальше. – Берьгьсь пуки.
– Ух! – выдохнул Рабан, когда великан исчез в потемках. – Как это он меня услышал, а, патрон?
– Какая разница? А этот ничего, миролюбивый. А ты говорил, что здесь все только и норовят гадость учинить…
– Неправда! – возмутился такой напраслине Рабан. – Я говорил, что здесь очень опасно. И это так и есть – не все тут безобидные хомячки. Да и этот… лысый… Это он вежливый, потому что не дурак, как те, мелкие. Он же не знает, кто ты такой! А вдруг бы ты его одним ударом разрезал? Ты, кстати, мог… Или вдруг у тебя бластер при себе? Вот он и не напал – не захотел рисковать. А так эти пастухи тоже пошлину собирают, не хуже тех, что над ними.
– Ну и пускай себе собирают. Надо же ему как-то зарабатывать…
– Ага, а вампира встретишь, скажешь – пусть себе сосет, надо же ему что-то кушать, да?
– Угу. Так и скажу.
Лаз на третий уровень отыскался быстро. И был он очень широкий – целый трамвай пролезет. Я неторопливо спустился ниже, по дороге смахивая с лица мелких членистоногих, давным-давно облюбовавших потолок этого коридора и теперь спешащих поприветствовать нежданного гостя.
Одного, самого жирного, я съел. Со времени обеда прошло уже часа три, а я привык есть много и часто. Вот это, кстати, явная недоделка – если я попаду, скажем, в пустыню, то через сутки умру от голода.
– Абсолютно безжизненных пустынь не бывает, – менторским тоном сообщил Рабан. – Даже в самых мертвых какая-то жизнь да найдется. А с твоим направлением отыскать обед – пара пустяков.
Я его не слушал. Подземная кишка закончилась, и я вышел в такое место, которого уж точно не ожидал здесь увидеть. Громадный светлый зал, похожий на вокзал метро. Колонны, украшенные чем-то вроде малахита, фрески на стенах, узорчатый потолок, а самое главное – тьма-тьмущая люстр.
Шикарные хрустальные люстры обливали все ярчайшим светом, от которого у меня моментально начали болеть глаза. Сверхмощному зрению понадобилось несколько секунд, чтобы перестроиться от абсолютной темноты к такому изобилию.
Кстати, со слухом у меня тоже похожая ситуация – с некоторых пор я начал замечать, что наиболее громкие звуки, вроде грома, шума водопада, всяких взрывов и тяжелого рока, я просто не слышу. Видимо, мои перепонки как-то их отсекают, чтобы я, чего доброго, не оглох.
– Это метро? – зачем-то спросил я.
– Точно. Осталось еще с двадцать пятого века. Большая часть, конечно, разрушилась, но кое-где еще сохранились и рельсы, и эскалаторы, и даже вот такие вот залы. Хотя этот охраняют, вот он и уцелел.
– Кто?
– Да секта одна религиозная… Они этот вокзал вместо храма используют. А чего – вполне сносная замена, где под землей что-нибудь получше достанешь?
– Угу. И кому же они поклоняются? Тоже какому-нибудь упырю с манией величия?
– Почему? – невесть с чего вдруг обиделся Рабан. – Это христиане-староверы. Секта Ожидания. Вполне приличные люди.
– А почему же они тогда здесь, а не наверху? – недоверчиво хмыкнул я.
– Не хотят они наверх. Двести лет назад сюда ушли, и обратно не хотят. У них, понимаешь, вера такая – считают, что Армагеддон уже был, и Сатана победил. А что ж ты хочешь – между ними и поверхностью мутанты всякие живут, вот они и думают, что везде так. Да и одичали они с тех пор…
– Но ведь можно же им рассказать…
– А кому это нужно? На эти подземелья все давно рукой махнули, и на этих христиан-мучеников тоже. Да и не поверят они – решат, что это их дьявол искушает. Были случаи…
– Может, мне попробовать? – вслух задумался я.
Рабан тихо и противно захихикал.
– Ты чего это?
– Да так… – все еще хихикая, ответил он. – Знаешь, патрон, если их начнешь убеждать ты, они точно решат, что это сам Вельзевул до них снизошел. У них там Новейший Завет, а в нем ясно говорится, что такие, как ты – демоны адские, и разговаривать с ними не о чем.
– А почему они называются Сектой Ожидания?
– А потому что цель их жизни – ждать второго пришествия Христа. Вот, мол, когда он явится, тогда и можно будет выйти наверх, и потекут тогда реки молочные везде, а чертей поганых можно будет пытать и убивать невозбранно. Прямая цитата, между прочим. Слушай, патрон, а мы еще долго тут стоять будем? Не на экскурсии, между прочим!
– Мои ноги. Хочу – стою, хочу – иду.
– Ну конечно… А я тут так – для понта! – всерьез обиделся Рабан. – Я, как-никак, твой симбионт, так что и права у нас одинаковые!
