Еврейское счастье военлета Фрейдсона (СИ) - Старицкий Дмитрий (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Ларка расстроилась.
— Будешь мне настроение портить после свадьбы — переведу к себе в ординарцы, — пригрозил не притворно. — Всех медалей не заработать. Да и не за медали воюем.
Как мне не хотелось, а пришлось выпустить Ларису в полёт через три дня. Так и простоял у ''колдуна'' весь час, пока группа Никишина не вернулась на аэродром. Слава богу, все вернулись. Без потерь. А у меня появились седые волосы на висках, которые за общей моей блондинистостью особо видны не были. Если только приглядываться…
Никишин, правда, не злоупотреблял и стрелков в экипаже менял. Готовил резерв.
Ворона, приехав с совещания из штаба воздушной армии, сказал, что скоро новые ''илюши'' с завода будут приходить двухместные и стрелков понадобиться не меньше, чем лётчиков.
Тут уж я не выдержал и сам стал летать стрелком. Стрелок — тот же пассажир. А пассажиром летать мне никто не запрещал. Отказать мне не смогли.
К тому же каждый мой вылет даёт минус вылету Ларисы. Как мне еще ее сберечь. Любимую.
Хрущёв неожиданно оказался человеком с тонким юмором и повесил мне за десять боевых вылетов медаль ''За отвагу'', как и остальным стрелкам — сержантам. За 15 боевых вылетов стрелку положен орден ''Красной звезды''. На большее инструкция не замахивалась, видно ее создатели не рассчитывали, что стрелки проживут дольше.
Лариса расстроилась, так как ждала орден. На пятом вылете она сбила Мессершмитт-110 над Волгой, который пристраивался к ним в хвост, надеясь на туфту типа ''пулемёта Оглоблина'' и лёгкую победу.
— А я ему как дам по кабине из двух стволов, — взахлёб рассказывала моя жена в столовой, после того, как опрокинула премиальные сто грамм за сбитый. — Только стекла в стороны полетели брызгами. А он еще немного пролетел за нами. Потом клюнул и в воду отвесно бульк.
Ну, да… у пулемета Маузера скорострельность 3000 выстрелов в минуту. Да еще из двух стволов разом. Из трех человек экипажа, только задний стрелок мог остаться жить. Да и тот гарантированно утоп в Волге.
Мне так не везло. Фашистские истребители под мои трассеры не подставлялись. Да и не зря ''мессера'' худым кличут — силуэт у него очень узкий, трудный в прицеливании.
Дефицитные трофейные патроны вылетали как в трубу. Полковому интенданту надоело их доставать, и он где-то на что-то выменял пулемёт Березина. И сказал.
— Всё. Снабжения от Гитлера больше не будет. Ставьте нашу машинку, — и лыбится ехидно.
В октябре погоды пошли неустойчивые. И температура опустилась до десяти градусов. Но облака ходили высоко и летали мы воевать почти каждый день.
14 октября, на Покров, небо плакало первым редким снежком, а Никишин привез на аэродром стрелка, повисшего на ремнях. Мертвого.
Лариса ревела всю ночь. Утром сказала.
— Если меня убьют, то судьба знать такая. Поплачь тогда по мне, Арик, и женись снова. Столько нашего народу поубивало. Надо восполнять.
Летали мы по основной специализации — на город. Добивали здания, чудом оставшиеся целыми от сентябрьских массированных немецких бомбардировок. А нечего фрицам оставлять комфортные места отдыха и обогрева. Им тут еще зимовать.
А когда стало известно от пленных офицеров, что в армии Паулюса чуть ли не каждый пятый — хиви. Наш советский предатель, бывший боец или командир РККА. И не простой хиви, а носящий немецкий мундир и воюющий против нас с оружием в руках.
Тогда пошла у нас совсем другая тактика. Первая группа давит разведанные зенитки. Вторая бомбит дома и в это время фрицы из них разбегаются на улицы. Вот тут-то и третья группа долбит их ЭрЭсами и пушечно-пулеметным огнем вдоль проспекта. Эффективно получалось, хотя и так эффектно, как с круга пикировать. Обратный пролёт аналогичный, но уже по другой улице.
К ноябрю от полка осталась половина. Первой сточилась третья эскадрилья ''желторотиков''. Ее командир оказался редкостным ослом. Боевой опыт полка изучать не хотел. Всё выдумывал свои комбинации, от которых каждый раз не досчитывался по возвращении одного-двух лётчиков, а то и по одному из каждого звена. Летали мы на таких высотах, что парашюты не панацея. Да и фрицы были на нас настолько озлоблены, что любого парашютиста на клочки порвали бы голыми руками. Мы же ''чума''. Шварце тод.
Хуже нас для фрицев только красные снайпера в городе. Там уже взошла звезда Василия Зайцева. И его всесоюзная слава гремела как у первых героев, которые спасли челюскинцев.
К ноябрьскому контрнаступлению осталось у нас 16 боеготовых машин и 15 летчиков. Но, не смотря на это, начальство ставило нас в пример, как штурмовой авиаполк, у которого самые маленькие потери в бою среди всех штурмовиков нашей воздушной армии.
В итоге полк стал ''Краснознаменным'', то есть, награжден орденом Красного знамени и обрёл-таки почётное наименование ''Сталинградский''. А Ворона стал героем Советского Союза. Найди еще командира штурмового авиаполка, у которого 75 боевых вылетов. Разве, что у Гетмана больше?
В наступлении и окружении армии Паулюса исполнял я обязанности авианаводчика у танкистов на южной клешне окружения. Выдали мне хороший трофейный функваген [49]. Удобный кунг с хорошей радиоаппаратурой на шасси трехтонного грузовика ''Опель-блитц''. Мобильность нам нужна как воздух. Планируемые темпы наступления 40 километров в сутки. А штурмовики должны работать впереди танков в реальном времени.
Старшей радисткой взял, естественно, Ларису. Она за сбитый ''мессер'' стала младшим сержантом. В пару ей Галю Белкину взял. Надо же восстановить справедливость и ей когда-нибудь медаль заработать. Окружим Паулюса, чую, будет такой звездопад, какого еще в советской истории не было. Дали нам еще опытного водителя и автоматчика для охраны. И нам всем автоматы выдали.
Наши войска смяли румын как бумагу, и пошли, пошли, пошли.
Американские ''Шерманы'' довольно плохо себя чувствовали в наших степях — ходовая не та. Вперед вырвались ''тридцатьчетвёрки''. И мы старались не отрываться от командирского танка передовой бригады.
Лучше всех по проходимости были ''сучки'' [50] с ''саранчой'' [51], несмотря на свои узкие гусеницы. Они играли роль бокового охранения острия наступающего клина.
Наши штурмовики. Не только нашего полка — всей нашей воздушной армии, постоянно висели в небе, сменяясь. Я принимал заявки от танкистов и наводил воздушные штабы на цели.
С севера на острие удара мчался такой же функваген, только американский, полученный по ленд-лизу. Он наводил штурмовики и бомберы своей воздушной армии.
У Калача-на-Дону две армады штурмовиков встретились в небе и прошли сквозь строй друг друга. Завораживающее зрелище.
Бойцы на земле грянули дружное ''ура!!!'' и стали кидать в воздух шапки.
Мы сделали это.
Загнали фрицев в котёл.
После того как сомкнулись ''Канны ХХ века'' в полку осталось 11 машин и 10 летчиков.
Штурман полка убыл в госпиталь по ранению. Дурацкому. Пуля влетела в открытую форточку бронекабины.
Полку дали десять дней отдыха. Летчикам. ''Темная сила'' пахала как пчёлки, усиленно восстанавливая машины.
Из последнего боя лично Ворона привел машину, убитую в хлам: половины хвоста как не было и на левом крыле дырка, в которую голова пролазит. На остальное глядеть страшно. Но живой. Заговорённый, чертяка.
Пшеничный не обманул и заменил нам эстонца на карела из Калининской области. Старший политрук Морозов, белобрысы с клочковатыми усами. Произвел приятное впечатление понимающего человека. А там как будет — будем посмотреть, как говорят в Одессе.
Ну, кому отдых, а мне только усиление партийно-политической работы.
Письма писать родственникам погибших летчиков. Нормальные, живые. А то казенная похоронка как-то не отражает подвига павшего. Это я с первого дня в полку взял за правило.
Статьи в дивизионную и армейские газеты готовить. Пару раз, набравшись наглости, отравил заметки в центральную прессу. ''Правда'' неожиданно опубликовала, а вот 'Красная звезда'' проигнорировала выскочку с мест. Там одних только членов Союза советских писателей целый взвод.
