– Долгоброд! – удивленно ахнул Фродо. – Оказывается, у тебя много имен?
– Долгоброд? – сказал Бильбо. – Этого я еще не слышал. Почему Долгоброд?
– Так меня в Бри зовут, – смеясь, ответил Арагорн. – И так меня ему представили.
– А почему ты его зовешь Дунадан? – спросил Фродо.
– Потому что он – дунадан, – ответил Бильбо. – Его здесь так обычно называют. А я-то думал, ты хорошо знаешь эльфийский! Дун-адан, человек с Запада, нуменорец. Ладно, сейчас не до уроков. – Бильбо повернулся к Долгоброду. – Где ты пропадал, друг? Почему не был на пиру? Там была госпожа Арвен.
– Я знаю, – Долгоброд хмуро взглянул на Бильбо. – Но мне часто приходится отказываться от удовольствий. Элладан с Элрохиром неожиданно вернулись из Диких Земель, принесли вести, которые я хотел немедленно услышать.
– Но, дорогой друг, – сказал Бильбо, – теперь ты все услышал, удели мне минутку! Мне срочно нужна твоя помощь. Элронд просит закончить песню до конца праздника, а я застрял. Отойдем в уголок и доведем ее до конца!
– Пошли! – улыбнулся Долгоброд. – Послушаем, что ты напридумывал.
* * *
Бильбо с Долгобродом ушли, а Фродо был предоставлен самому себе, потому как Сэм заснул. Вокруг было много народу, но хоббиту стало одиноко. Все молча слушали музыку и песни менестрелей и ничего вокруг, казалось, не замечали. Фродо тоже стал слушать.
Красота мелодий и вплетенных в них слов эльфийского языка заворожили его сразу, как только он к ним прислушался, хотя смысла он почти не улавливал. Просто ему казалось, что музыка и слова обретают очертания живых существ и видений чужедальних земель и невообразимо прекрасных вещей. Освещенный каминным пламенем зал словно наполнился золотистым туманом, и за этим туманом у края мира вздыхало пенное Море; завороженность переходила в сон, и вот уже Фродо окунулся в бесконечную сновиденную реку, текущую золотом и серебром и такими сокровищами, что их даже вообразить было трудно; река слилась с разлитой в воздухе музыкой, Фродо весь наполнился ею и утонул в этой музыке и в дивных видениях.
Он долго бродил по стране снов под чарующие мелодии, но музыка вдруг превратилась в журчание воды, а потом зазвучала словами. Кажется, это был голос Бильбо. Сначала ухо Фродо не улавливало слов, потом они стали громче и яснее. Вот что пел Бильбо.
Моряк в Арверниэне жил,
Эарендил отважный,
И в необычный путь решил
Отправиться однажды.
Ладью-красавицу себе
Построил в Нимбретиле
И вверил паруса судьбе –
Серебряные крылья.
Герой в доспехи был одет
Из крепкого металла,
Был тайный знак в его щите,
Чтоб отводить удары;
Был стрел эбеновых колчан,
Лук из рогов дракона;
Из пышных перьев был султан,
Что делал шлем – короной.
Алмаз во лбу его горел,
А изумруд – в кольчуге…
Кораблик лебедем летел
В свой трудный путь и чудный.
Он далеко и долго плыл
Безвестными путями,
Где только месяц свет свой лил
Над черными волнами;
Во льдах у северных твердынь
Едва избегнув смерти,
Поплыл на юг, где жар пустынь
Шлет в море злые смерчи…
Плыл мимо черных берегов
В беззвездном Море темном,
И заблудился меж валов
Во мраке том огромном.
Волна корабль перевернуть
Грозилась то и дело,
Уж, обезумев, повернуть
К родной земле хотел он.
Порвать не в силах злую тьму,
Ладья, как лебедь, билась…
Эльвинга с облаков к нему
Свечой в ночи спустилась
И, Сильмарилом увенчав,
На Запад указала.
Отныне, страхи отогнав,
Он не бросал штурвала.
Иного мира грозный шквал,
На утре Тарменела
Взревел и паруса порвал –
Вновь буря загремела.
Ладья стонала, ветер выл,
Но луч от Сильмарила
Все ярче через мрак светил
В пути Эарендилу.
Сквозь тьму корабль его прошел
Над страшною пучиной,
Где в пенных гребнях черных волн
Прадавний берег сгинул.
Он избежал враждебных чар,
И Море переплыл он.
Зеленый дивный Эльдамар
Судьба пред ним открыла.
Он к Белой Гавани пристал,
Где вечно светит лето,
И чудный берег просиял,
Как россыпь самоцветов.
Жемчужный с золотом песок
Волна перебирала.
Был остров зелен и высок,
На нем Гора стояла:
В недосягаемую высь
Вершина возносилась.
Был воздух Ильмарина чист,
И озеро светилось.
Огнями башен озарен,
В преддверьи Валинора
Стоял эльфийский Тирион,
Вечновечерний город.
Был встречен Мудрыми герой,
Что знанье сохранили.
Играть на арфе золотой
Они его учили.
Там в тайны был он посвящен,
Неведомые смертным,
И вечный Калакирион
Прошел тропой заветной.
Ему светили семь огней,
Он шел в одежде белой
И короля из королей
Узрел на троне древнем.
Он услыхал беззвучных слов
Таинственное пенье
И увидал иных миров
Запретные виденья.
Сверкнув, за годом падал год
В недвижимое Время.
Узнал он все про свой народ,
Людей и эльфов племя…
Ладью построили ему
Из чистого мифрила.
Ей весла были ни к чему –
Без парусов ходила.
Но Элберет ей два крыла
Дала, чтоб в небе реять,
И вместо знамени зажгла
Живой огонь на рее.
Был фонарем ей Сильмарил –
И смело встав к штурвалу,
Моряк заклятье повторил,
Что Элберет сказала:
«За Солнце и за Лунный свет
Лететь быстрее ветра,
Туда, где нет ни дней, ни лет,
Ни берегов, ни света!»
До края мира он летел,
Горя, как факел звездный;
Когда ж вернуться захотел,
Увы! Уж было поздно.
Ладью он дерзко повернул
И стал герольдом света.
Звездой над Норландом блеснул
Задолго до рассвета.
Свой дом увидеть захотев,
Летел все вдаль и выше,
Но только плач эльфийских дев
Из давних лет услышал.
Заклятья сила жестока:
«По поднебесным весям
Лететь до той поры, пока
Не побледнеет Месяц,
Не знать ни гавани родной,
Ни отдыха, ни срока,
И между Солнцем и землей,
Горя, лететь высоко!»
