Сокровища чистого разума - Панов Вадим Юрьевич (бесплатные серии книг .txt) 📗
– Может… э-э… для начала определимся с ночлегом?
– А что с ночлегом?
– Нужно решить… э-э… где будем спать, – уточнил Энди, печальным взглядом провожая их средство передвижения.
Подводу до города и обратно им выделил Дрибе, в качестве бонуса за щедрый, по провинциальным меркам, взнос в «фонд ветеранов». Возница, правда, оказался молчуном, с чужаками, а уж тем более инопланетниками, говорил неохотно, от вопросов отделывался односложно и потому вскоре был оставлен в покое. В результате учёные въехали в Одекки, располагая минимальным количеством полезной информации и местных сплетен, и вынуждены были начать знакомство с городом «с нуля».
– Нам же сказали идти в «Следопыта Порочности», – весело заявил Бааламестре.
– «Сочности».
– Не вижу разницы. – Каронимо подмигнул Мерсе: – Все эти постоялые дворы суть одно и то же.
Алхимик несколько покраснел.
– И кухня там, как правило, редкостная дрянь, – продолжил Бааламестре, ничуть не смущаясь тем, что громкий голос и лёгкий кардонийский акцент привлекают внимание окружающих, а трое зевак уже остановились и принялись таращиться на диковинное зрелище, увлекшись сначала речами Каронимо, а затем – браслетами и татуировками Павла. – Поэтому я предлагаю спать там, раз уж нам государственный служащий рекомендовал, а ужинать в другом месте.
– Нам бы ещё пообедать.
– Вот и я говорю: не будем торопиться.
Энди покачал головой и с надеждой посмотрел на Гатова. Энди, как правило, терялся от напора Бааламестре и нуждался в поддержке, но на этот раз помощь запаздывала: Павел продолжал разглядывать главную площадь с таким видом, словно ничего красивее в жизни не встречал. Хотя, возможно, он просто соскучился по городам.
– Ты хочешь есть?
Ответа не последовало.
Одекки оказался типичнейшим поселением Северной Менсалы: мощёные дороги, каменные домишки, черепичные крыши, видная издалека колокольня церкви Святого Игвара…
– Новая колокольня, поэтому простенькая, сейчас не то время, чтобы поднимать архитектурные шедевры. Зато старая была – глаз не оторвать: внизу колонны в десять метров, а между ними – барельефы. Здесь сто лет назад мужик жил – камнерез знатный, саму церковь украсил и колокольню тоже… Говорят, из Мритска и Триберди приезжали любоваться.
– И где барельефы теперь?
– Артиллерийский налёт, – коротко ответил майор Жо. – А вот церковь устояла, так что кое-какие барельефы сохранились.
Белый фасад строения выходил на центральную площадь, справа от него расположился Губернский дом, то есть муниципалитет, а слева – памятник предыдущему Его превосходительству работы бродячего скульптора с Хансеи. В центре площади помещалась стационарная виселица, дивный плод кровожадной инженерной мысли. Виселица была не старой, но достаточно потёртой, видно, что без дела не простаивала, а судя по размерам, на ней можно было одновременно казнить…
– Десять человек.
– Десять человек?
– Совершенно верно, – качнул головой майор. – Что вас удивляет?
– Мне показалось, что больше, – выдавил из себя сбившийся Гатов.
– Чувствуется инженерная хватка.
– Она самая, – подтвердил Павел, переводя дух. В присутствии Жо он чувствовал себя весьма неуверенно и потому довольно нервно воспринял скользкую тему.
– На самом деле можно и больше, – согласился военный. – Бывало, по двадцать человек за один заход вешали, но в данном случае количество не переходит в качество, и число повешенных никак не влияет на зрелищность мероприятия. Точнее, существенно её ухудшает, вызывая справедливое нарекание публики.
– Извините, – перебил Гатов майора. – Мы ведь сейчас говорим о казнях, так? Я ничего не путаю?
– О казнях на этой самой виселице, – подтвердил Жо, небрежно указывая стеком на городскую достопримечательность. – Я, знаете ли, много их видел.
– И казни, если я правильно уловил вашу мысль, неким образом связаны с таким понятием, как зрелищность?
– Напрямую.
Пару секунд Павел отчаянно пытался удержать на лице пристойное выражение, после чего через силу поинтересовался:
– Как? – потому что в его циничной голове эти понятия никак не увязывались в общее целое.
Добровольный экскурсовод объявился у друзей минут через пять после приезда в гостеприимную Одекки. Обладатели академического образования как раз стояли на главной площади, нецензурно обсуждая, выпить ли им по стаканчику в ближайшем баре или же отправляться в неведомый «Следопыт», когда возле них остановилась изящная рессорная коляска, в которой сидел высокий военный в чине майора, чьи тонюсенькие чёрные усики наверняка сводили с ума всех окрестных дам от шестнадцати до шестидесяти лет, а золотые аксельбанты сверкали с таким напором, что делалось больно глазам. Военный отрекомендовался Арчибальдом Жо, комендантом одеккского гарнизона, а значит, самым могущественным человеком во всём уезде. Каким образом толстому Дрибе удалось так быстро предупредить командира о странных гостях, учёным, несмотря на академическое образование, понять не удалось, видимо, сработали некие секретные армейские навыки, но факт оставался фактом: майор Жо твёрдо намекнул, что от его компании не избавиться, и принялся с удовольствием представлять друзьям главные достопримечательности подведомственного города.
– Как можно рассматривать массовые казни с позиции их зрелищности? – изумился Гатов.
– Присядем? – Жо указал на один из уличных столиков ближайшего ресторана.
– Охотно.
– Пива? Поверьте, здесь оно действительно неплохое. Я люблю пиво и по-дружески помогаю владельцам двух местных предприятий с должным рвением относиться к качеству продукции.
– Признаться, я соскучился по хорошему пиву, – не стал скрывать Павел.
В центральных районах Трибердии секрет пивоварения был, по всей видимости, утрачен, и учёные давно зареклись пить ту гадость, которую им предлагали под видом пива последние семь месяцев.
– Оно окажется отменным, – пообещал Жо. После чего покосился на Каронимо и Мерсу, получил молчаливое разрешение сделать заказ на своё усмотрение, отдал распоряжения официанту и продолжил: – Вы плохо знаете историю, синьоры, или же, несмотря на усилия, так и не обрели достаточно цинизма для нашего непростого времени. Дело в том, что массовые казни всегда рассматривались правителями в качестве одной из версий карнавала. Причём они позволяли не только развлечь публику, но с помощью наглядного примера существенно укрепить её моральные устои.
– Мне доводилось слышать, что публичные казни служат своего рода иллюстрацией уложения о наказаниях, – кивнул Бааламестре.
Павел и Мерса оставили оба заявления без комментариев.
– Все верно, – усмехнулся Жо. – Поэтому по заказу муниципалитета лекрийский мастер Осрос-Затейник создал хитроумную виселицу, в которой предусмотрел различные варианты приведения приговоров в действие. К примеру, палач может настроить механизм так, что люки откроются одновременно, и именно в этом случае можно казнить двадцать человек.
– И таким образом повысить производительность труда.
– Совершенно верно, – благосклонно согласился Жо. – Однако при такой схеме резко падает зрелищность процесса экзекуции, и потому одеккиты её не одобряют… Вы что-то сказали?
Мерса, пробормотавший нечто абсолютно нечленораздельное, уткнувшись носом в глиняную кружку с действительно превосходным пивом, поднял голову и с невообразимой для него искренностью соврал:
– Нет.
– Очень хорошо. – Майор снова улыбнулся, ленивым жестом положил в рот кусочек солёной рыбы и продолжил: – Постепенно одеккиты стали настоящими эстетами в области экзекуций, предпочитают изысканные схемы казней и даже присваивают им собственные названия. К примеру, «Дать в пятак». В этом случае люки проваливаются по очереди, с замедлением в пять секунд. И ещё приговорённым не надевают мешки на головы, поэтому они хорошо видят, что их ожидает через какое-то ничтожное мгновение… – Офицер сделал глоток пива. Гатов же, напротив, к своей кружке даже не притронулся. – Можно сделать так, что люки будут открываться через один: сначала все чётные, потом нечётные. Или наоборот! При этом, если волны открывания идут в одну сторону, вариант казни называется «Двойной набег», а если навстречу, то…
