Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
— Я бы тоже осталась, — поддержала Итачи Хибакари.
— Предательница!
— Сама такая. А я маму люблю.
— Я тоже! Просто она слишком шумная. Это нельзя, то не делай, тренируйся лучше, не липни к Хибакари…
— Вот именно, не липни ко мне.
— Хочу и буду! — зловредно рассмеявшись, Хината снова обняла сестру, повиснув на той.
— Итачи, — тяжко прогнувшись под своей ношей, застонала Хибакари, — спасай! Твой подчиненный занимается вредительством и выводит из строя полезную боевую единицу!
Жалостливо посмотрев на пыхтящую от натуги Хибакари, Итачи испытал скепсис на счет полезности приемной Хьюга как боевой единицы. Хината была на полгода младше Итачи. Когда точно родилась Хибакари, никто не знал, но она точно была на несколько месяцев старше Итачи. Однако на взгляд этого сказать было нельзя. Она была меньше ростом и выглядела слишком бледной, на грани болезненного вида. Белые волосы выглядели необычно, тонкие и легкие, как паутина, лежащие хоть в каком-то порядке только благодаря ежедневным усилиям Хинаты — они тоже заставляли казаться Хибакари более хрупкой.
Хуже то, что приемная Хьюга не только выглядела слабой — она такой и была. Сколько себя помнил Итачи, Хибакари вечно болела. Сейчас ее здоровье стало покрепче, но пара не самых простых пробудившихся слишком рано кеккей генкай вытянули из девчонки соки, и это уже не излечить, как бы Хината ни старалась присматривать за своей названой сестрой.
— Эй, я же не совсем бесполезна? — растерянно спросила Хибакари, когда молчание Итачи стало затягиваться. — Зачем ты на меня так смотришь?
— Да так, ерунда. Хочешь две порции оякодона?
— Да! — получил он мгновенный ответ.
— Ты ж лопнешь! — с упреком заметила Хината.
— Зато лопну счастливой и сытой.
— А, может, все-таки данго тогда? — оглянувшись и убедившись, что в обозримом пространстве нет матери, спросила Хината. — И вместо оякодона закажем зензай.
— Но мне с каштанами и с заварным кремом, — подумав, потребовала Хибакари.
— Если будет.
Вообще, было раннее утро. На улицах еще даже стоял легкий туман. Начало весны было прохладным, но это не мешало людям уже высыпать на улицу. Хотя народу было все же поменьше, чем обычно. Все-таки не так далеко на юго-западе сейчас было слишком горячо. Там, куда солнце еще не успело прийти, сейчас шли бои. И там была его, Итачи, мама.
Конечно, Учиха Микото — это Учиха Микото. Она сильна, у нее есть секреты, которые могут помочь выжить в самых худших передрягах. Но на войне случается всякое. Итачи знал это, испытывал сам. Война и мирная жизнь — это шторм и тихое море. Второе тоже таит в себе опасности, но ты чувствуешь уверенность, ты знаешь, что нужно делать, чтобы идти в нужном направлении. В шторме волны бросают тебя как щепку, и выдержать курс невозможно. Даже шиноби. Даже самым опытным и сильным шиноби.
Единственное, что успокаивало Итачи — это то, что на юге мама не одна. С ней был отец, а он не даст случиться худшему. Просто потому что отец — он… Он просто его, Итачи, отец.
Тем временем ресторанчик оказался и в самом деле уже открыт. Людей в нем не было пока, но кухня уже вовсю работала, распространяя по улице ароматы вареной сладкой фасоли, риса и каштанов, пахло жареными данго. Уже через несколько минут, прикончив первую шпажку с рисовыми шариками в сладком сиропе, Итачи пригубил горячий зеленый чай и благолепно посмотрел на озаряемую восходящим солнцем улицу. Оно разогнало туман, длинные тени казались особо черными из-за яркого света, который этим утром все-таки смог пробиться сквозь низкие темные тучи. Последний месяц все больше радовал дождями, а не солнечными днями.
— Неплохо, — вынес Учиха вердикт, приступая ко второй шпажке.
— Как будто ты этим наешься, — поглядев на Итачи, прокомментировала Хината.
— На завтрак пойдет. Но суп с водорослями или что-то из рыбы было бы лучше. Жаль, что ты меня всего этого лишила.
— Слушай, тебя Кушина-онее-сан определенно испортила, — ткнув бамбуковой шпажкой в сторону Итачи, заявила Хината. — Мы в Конохе. Водоросли здесь недешевые, вообще-то. И, думаешь, маме вот прямо хочется специально для тебя готовить всякое-разное морское?
— Это тебе не хочется ничего морского есть, — сдала сестру Хибакари, увлеченно вылавливающая каштаны в своей тарелке с зензай. — Особенно креветки, да?
— Это тоже, — не моргнув и глазом, подтвердила Хината.
— Вы не созданы друг для друга, — вздохнув, посетовала Хибакари.
Правда, тут же отправила в рот очередную порцию сладкой фасоли с заварным кремом. По ее виду было похоже, что ничего вкуснее Хибакари в жизни не ела. Итачи всегда было интересно, насколько вообще съедобно это сочетание — адзуки, каштанов, моти и заварного крема, но Хибакари не из тех, кто любит делиться едой, а заказывать полную порцию самому не хотелось.
— Кстати, а что слышно про награждение? — поглядев на Итачи белыми глазами, живо поинтересовалась приемная Хьюга. — Ты же командир взвода, наверное, знаешь, когда моей сестре дадут наградной свиток?
— Нет, не знаю.
— Зря, конечно. Мама бы гордилась.
— Да ну… — немногословно высказался Итачи.
— Мама бы только вспоминала про мою награду и еще больше бы пилила, — неохотно сказала Хината.
— Но она бы гордилась.
— Наверное, — вздохнув, согласилась Хината, гипнотизируя взглядом очередную палочку с рисовыми шариками, пока, пожав плечами, отрешенно не сказала: — Дадут, так пусть будет. Тоже хорошо.
Почетный знак, знак отличия, копай — небольшой свиток с печатью Хокаге или даже Дайкаге и знаками ранга заслуг. Они бывали гражданскими, а бывали и за боевые заслуги. Такие награды вручались в Стране Дракона за успешно и грамотно проведенные операции, за поступки, которые могут служить примером для других. В детстве Итачи видел дома у Наваки в одной из комнат его родителей такой свиток, самый ценный из возможных. Знак Тройного Дракона — высшая награда Унии. Шелковый свиток с золотым шитьем, печатью Рюджина и тремя драконами — в детстве Итачи мечтал получить такой. Вместе с нашивками джонина, как у мамы. А сейчас он понимал, почему тот свиток висел в нише на стене одной из комнат, в которую попасть посторонние не могли бы.
Да, это почетный знак, это признание, но это память о том, за что знак получен, и это планка, ниже которой падать ну уж точно никак нельзя.
— А Гурен ведь тоже вернулась уже? — мазнув взглядом по паре зашедших в ресторан ранних посетителей в светлых длиннополых плащах, спросила Хибакари, смахивая упавшую на глаза прядь белых волос. — Занятия все еще не начались, а на дежурствах я ее не видела.
— Ага, вернулась, — подтвердил Итачи, посмотрев в ту же сторону, что и Хьюга.
— Это хорошо. Она обещала мне ногти покрасить, — девчонка выставила вперед руки, демонстрируя ровно подстриженные ногти. — Красный мне подойдет, как думаете?
— Это когда это она такое обещала? — подозрительно посмотрела на сестру Хината.
— А вот! — хитро ответила Хибакари.
— А сестре своей ты уже не доверяешь, значит?
— А ты не умеешь.
Итачи хмыкнул, наблюдая, как сестры вновь начинают переругиваться. С одной стороны, было в них что-то общее. Но с другой — более непохожих людей еще нужно поискать. Хината слишком скована и неловка, пусть по ее поведению и не скажешь, но ей сложно завести знакомство с новыми людьми. В то время как Хибакари, кажется, сумела передружиться чуть ли не со всей Академией. Может, ее болезненный вид вызывает у людей жалость и инстинктивное желание проявить заботу?
— Ладно, хватит народ развлекать, — быстро расправившись с завтраком, сказал Хьюга Итачи. — Пойдем уже. У нас еще работа.
— Ишь ты, раскомандовался, — заворчала Хината, убирая грязную посуду. — Мы еще не на службе, командир.
— А я вообще в другом отряде, — показала язык Хибакари, но из ресторана выскочила первой.
Скоро должна была начаться их смена дежурства в Конохе. Обучение их курса в Академии Ниндзя с первых же месяцев оказалось наполнено практическими занятиями, о которых немногие могли подумать в начале учебного года. Но иначе было нельзя. В какурезато сейчас стало меньше шиноби, а режим опасности повышен, из-за чего патрули и охрана деревни были усилены. И не зря.
