Корунд и саламандра - Гореликова Алла (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Я видел, — пожимает плечами брат библиотекарь. — Давно, сопляком еще был. Приезжало посольство с севера, глазеть ходил. И что я вам скажу — издали, да еще для неискушенного глаза, разницы никакой. Я и не понял, пока не сказали. Так что давайте не тратить больше слов, а займемся лучше делом. Читай, Анже. Разглядишь?
Я склоняюсь над книгой. Разгляжу… расплывчато малость, но понятно. Буквы старинных хроник ничем не отличаются от знакомых мне, разве что чернила выцвели от времени. И подумать только, только вообразить — сколько лет назад писались они… бесчисленные годы, отделяющие спокойный наш мир от Смутных времен. С потаенным трепетом веду пальцем по строчкам.
«Воистину дики соседи наши, и разумом темны и непонятны. Они разбили войско Таргалы у Волчьего перевала. Они разграбили дочиста Прихолмье. Они кознями своими вынудили ханджарских купцов поднять цены на благородную пшеницу, на шерсть и хлопок, и на рыбу, и на масло, и на вино. А полуночное побережье стало недоступным для торговли и промысла из-за их каперов. И вот теперь, поставив Таргалу на край голода, они предлагают брачный союз как залог вечного мира!»
Я перевел дыхание и вытер пот со лба.
— Устал? — сочувственно спрашивает брат библиотекарь.
Я устал, да: глаза теперь не выдерживают долгого напряжения. Но мне не хочется признаваться в этом. Читать трудно, но хуже другое. Осилив едва четверть страницы, я с досадой и недоумением чувствую себя несведущим сопляком. Я слышал, конечно, о разгроме у Волчьего перевала. Почти каждый менестрель начинает сказание о святом Кареле именно с этого кровавого и странного эпизода. Но при чем здесь, скажите, Прихолмье? Какую роль в войне могла сыграть крохотная приграничная долина, жители которой промышляют охотой и сбором трав, а для пропитания держат коз и небольшие огородики? Что там, в Прихолмье, можно было разграбить?! И разве только ханджары продавали пшеницу, шерсть и рыбу? И пусть даже так: какой купец станет взвинчивать цену настолько, что товар его не смогут купить вообще? Я, конечно, не слишком соображаю в торговых тонкостях, но ведь любым делом должен править простой здравый смысл!
— Мы можем продолжить позже, — предлагает брат библиотекарь. — Отдохни. Только знай: ты должен прочесть их все.
— Все? — тупо переспрашиваю.
— Весь этот том. Таково слово пресветлого.
— Епитимья не слабее любой другой, — усмехается Серж.
— Анже справится, — уверенно говорит брат библиотекарь. Мне бы его уверенность!
— Я понимаю, — шепчу я. — Конечно, я должен все это знать. Но вот странно…
— Что смущает тебя, Анже?
Запинаясь, я облекаю в слова свои сомнения:
— То, что прочел я, похоже на пересказ слухов и домыслов. Разве такими должны быть королевские хроники? Что я хочу сказать — разве эти записи можно назвать достоверными?
— Нельзя, — вздыхает брат библиотекарь. — Ты прав, Анже. И таких мест много в хрониках. Что поделать, хронисты — всего лишь люди, а людям свойственно ошибаться, и завидовать богатым соседям, и льстить сильному, и лгать из страха или злобы. Но все равно ты должен прочесть это, Анже, и понять… и, если будет на то воля Господня, отделить то зерно истины, что сокрыто грязной шелухой домыслов и слухов. И тогда мы сможем записать подлинную историю.
Я вздрагиваю. На какой-то миг я позавидовал брату библиотекарю, его наивной жажде истины, его вере в чистоту правды. Он ведь старше меня, он в отцы мне годится! Но он верит. А я… я успел уже узнать, убедиться воочию, собственной шкурой прочувствовать, сколь грязна и подла она бывает — чистая правда. Так грязна, что наглая ложь воистину может стать ложью во спасение. Так подла, что хочется поверить лжи, не отвергающей благородства. Ох, Анже, не думай ты об этом! Забудь. Ты живешь сейчас в чистоте и святости монастырского уклада, под Светом Господним, тебе повезло — так забудь! Не вспоминай мирскую грязь. Здесь, под Светом Господним, правда, в самом деле, чиста. И то, что откроет во тьме времен мой дар, может быть только во благо.
Я глажу отполированный временем переплет — осторожно, самыми кончиками пальцев. И думаю: с того ли начали мы открывать подлинную историю? Ох, не с того! Должна же быть у менестрелей причина начинать с Волчьего перевала? Хотя участие в нем принца Карела состоит лишь в том, что именно в тот день он родился. А здесь — сватовство.
— А предыдущий том? — спрашиваю. — Там должны быть подробности. О Прихолмье, о каперах, о начале войны. О причинах! Что я хочу сказать — не со сватовства же начинается сказание?
— Предыдущий том утрачен.
— Как такое могло случиться?…
— Может, это и к лучшему. — Брат библиотекарь чуть слышно вздыхает.
— Но почему?!
— Не всякую грязь нужно вытаскивать под Свет Господень. О чем-то лучше и забыть. Да, в тех годах могут оказаться истинные корни бед Смутных времен — но я хочу верить, что они скрыты от нас из благих побуждений. Хотя менестрели начинают сказание с рождения святого Карела, Церковь полагает, что исток событий — в свадьбе Марготы.
— В свадьбе? — переспрашиваю я. — Разве такое… такие бедствия… — Я встряхиваю головой, укладывая разбегающиеся мысли в рамки приличествующей смиренному послушнику речи. — Простите. Но разве можно счесть началом столь обширных событий один лишь день? Тем более — день лучшего таинства Господня?
— Прочти и ты поймешь, — коварно предлагает брат библиотекарь. Я вижу: ему понравился мой интерес. Он, верно, предвкушал долгие часы, разворачивающие перед неискушенным послушником величественное полотно прошлого, и удивление мое, и вопросы, и ответы…
Я тру глаза, моргаю. Смогу еще почитать? Надо…
«Королевский предсказатель изгнан сегодня». Я растерянно моргаю и возвращаюсь назад: не пропустил ли чего, уж очень резкий поворот. Да нет, не пропустил…
«Королевский предсказатель изгнан сегодня. Он осмелился поднять голос против брака принцессы Марготы, дерзко утверждая, что вослед за браком сим грядут неисчислимые бедствия. Славный наш король вознамерился самолично снести с плеч злопыхательную голову, однако явил вдруг нежданную милость и повелел охальнику убраться немедля и не появляться в землях короны отныне и вовеки.
Брак же принцессы Марготы решен бесповоротно. Посольство Двенадцати Земель отбыло поутру, князь Егорий везет своему королю договор, подписанный славным королем нашим Анри Грозным и прекрасной королевой Ниной. Прибытия жениха ожидать следует к концу лета. Тогда же будет и свадьба.
Обо всем этом объявлено в Корварене сегодня после обедни, с молитвой о благословении Господнем принцессе-невесте, церемония же сборов начнется завтра, и длиться будет дюжину дней и еще один, как по традиции следует.
С тем хвала Господу за прожитый день».
Хвалой Господу страница заканчивается. Полоску в три пальца шириной, остававшуюся пустой, заполняет затейливая виньетка. Наверное, затейливая — у меня уже все плывет перед глазами, расползается в чернильные пятна…
— Новый день — с нового листа, — поясняет брат библиотекарь. — Ты молодец, Анже. Теперь я вижу, нам не придется топтаться на месте. До завтра.
Брат библиотекарь осторожно закрывает фолиант и берет его в руки так бережно, как неопытная мать берет дитя. И я невольно тянусь следом. Мне тоже хочется взять в руки толстый этот том, помнящий мир до начала Смутных времен. Нет, не с даром прикоснуться, для такого я и впрямь пока слаб. Просто взять в руки. Ощутить ладонями гладкое розовое дерево, провести пальцем по драгоценной бумаге. Прочитать, как проходила церемония сборов Марготы. Дюжина дней и один, надо же! Сейчас невесту собирают три дня, и не слыхал я, чтобы где-то и когда-то случалось иначе. Что ж, Смутные времена поломали много вековечных традиций…
Но брат библиотекарь ушел и унес с собою хроники, а следом вышел брат лекарь, и только брат Серж остается со мной. Брат Серж, приставленный ко мне, дабы не нарушал я предписанного режима.
— Ох и печальные стали у тебя глаза, друг Анже! Ты, никак, успел войти в раж?
