Мир-Чаша (СИ) - Барей Александр (книги полностью TXT) 📗

Ни Олег, ни Саньфун не настаивали на объяснениях друг друга, между ними было молчаливое соглашение. Но у Олега все чаще возникало необъяснимое чувство утраты. Он предполагал, что оно как-то связано с их умалчиванием о себе, но ничего не мог поделать.

Одновременно с хаджуйским языком Олег изучал универсальный, который давался ему гораздо легче. В разговорах с Саньфуном он все чаще прибегал к последнему.

Олега всерьез озадачил ответ хаджуя на вопрос о его возрасте. Саньфун как-то буднично и вполне серьезно сказал, что ему триста сорок два года. Олег переспросил, но получил такой же ответ. Он удивленно покачал головой, не зная, верить в это или нет. На лице хаджуя проскользнула гордая улыбка. Немного подумав и вспомнив о своей исчезнувшей седине и помолодевшем лице, Олег решил, что слова Саньфуна похожи на правду. Мало того, он сказал, что прожил совсем немного. Когда Олег спросил его о продолжительности жизни в Эльфире, Саньфун не очень-то понял этот вопрос. Он ответил, что есть здесь люди, не доживающие и до ста, обычно, когда идут войны. Но есть люди, прожившие тысячи лет. В объяснениях хаджуя Олег не заметил и намека на то, чтобы кто-то умирал от старости или болезней. Он мог, конечно, сомневаться в правдивости слов Саньфуна, но до сих пор тот ни разу ему не солгал, и у Олега не было причин не доверять ему. Когда же он сказал Саньфуну о своем возрасте и назвал цифру двадцать пять, то на лице у того появилось такое изумление, какого, наверное, не было у Олега, когда он узнал о годах Саньфуна. Хаджуя просто-таки прорвало: “Ты что, шутишь?! Судя по твоим способностям, поступкам и уму, тебе не менее пятисот! Более того, чем дольше я с тобой общаюсь, чем больше тебя узнаю, тем больше даю тебе лет. Взять хотя бы твое обучение Искусству. Иногда, увлекшись, ты непроизвольно применяешь такие блоки, удары и приемы, которых я тебе еще не показывал. У меня создается впечатление, будто ты не обучаешься Искусству, а вспоминаешь что-то, давно забытое. Волей-неволей, но я просто-таки вынужден каждый день добавлять тебе десяток-второй. Если признаться, то сначала я думал, что тебе не больше ста, но с каждым днем моя уверенность теряла силу, пока я не понял, что ты старше меня. И не будь я Саньфуном, лучшим учеником Великого Учителя, если здесь не пахнет тайной. Или ты скрываешь свой возраст, или мудр не по годам, или я дурак. Жду, не дождусь того момента, когда мы прибудем в Хаджую и обменяемся своими тайнами”.

Олег, мучимый предчувствиями, хотел плюнуть на все и рассказать Саньфуну свою историю, но, услышав его последнюю фразу, решил этого не делать. “Что, если Саньфун, услышав мой рассказ, не захочет открывать свою тайну? – думал он. – Нет, лучше пускай в Хаджуе он расскажет о себе, когда это уже не сможет помешать его миссии, а потом уж я”.

После всего сказанного хаджуем Олегу стало смешно чуть ли не до слез. Он понял, почему на лице Саньфуна проскользнула гордая улыбка, когда Олег изумился, услышав о его возрасте в триста сорок два года. Сначала он подумал, что Саньфун гордится своей молодостью в таких летах или количеством последних. Но потом понял, что молодость – удел каждого в этом мире, а количество лет – небольшое по сравнению с возрастом многих здешних людей. Как оказалось, Саньфун возгордился, думая, что Олег изумился его мудрости и уму для таких “небольших” лет. Когда он узнал об истинной причине удивления Олега, то слегка погрустнел. Олег, дабы утешить “страждущего”, промолвил:

– Как же я мог удивляться твоей мудрости и уму для твоих “всего-то-навсего” триста сорока двух лет, когда я до сих пор не видел никого, старше тебя?

– Как это не видел?

– Ну… В тех местах, откуда я пришел, мало кто доживает и до ста.

– Наверное, вы много воюете.

“Сплошные парадоксы, – подумал Олег. – На Земле, когда человеку занижают возраст на пару годков, это считается комплиментом. Здесь же нужно, наоборот, накинуть сотку-вторую к настоящему возрасту человека, и комплимент получится отличный. – Олега снова разобрал смех. – Хаджуи ведь гордый народ, а Саньфун – особенно. Если он оценил мою мудрость в пятьсот лет, то свою – уж никак не меньше, чем в тысячу”.

Олег никак не мог взять в толк, почему после бритья у него не отрастает щетина. Потом он узнал, что здесь ни у кого не растет борода. “Наверное, из-за веществ, содержащихся в пище”, – решил он.

На расспросы Олега о том, как можно путешествовать по Кахиле, если это сплошная безводная степь, хаджуй ответил, что здесь часто встречаются реки и ручьи, буквально через каждые десять миль на окраинах и через каждые две мили в центре, у моря. Если путешествовать от Тегильса к центру Кахилы, то легче всего смастерить лодку и, спустив ее на воду, отправиться вниз по течению: любая река здесь приведет к морю. Но это самый опасный путь. Возле рек обычно поселяются разбойничьи племена, которые всегда готовы ограбить одиноких путников и продать их в рабство. Можно путешествовать пешком, но такой путь слишком долог и не лишен других недостатков. Самый лучший вариант – лошади. Эти животные очень выносливы и могут скакать без устали целыми днями.

В Кахиле, где не было даже той псевдоночи, которая имела место на склонах Чаши, время суток определяли по расположению кольца туч над склонами. Утром считалось время, когда облака начинали выходить из-за краев мира.

В одно такое утро, собрав свои пожитки, мужчины отправились в Хаджую, как выразился Саньфун, “к родным горам Сен-Шана”.

Глава 3

Над Кахилой светило жаркое солнце. Олег с Саньфуном скакали на лошадях по бескрайней степи. Горы Сен-Шана возвышались более чем в двух тысячах миль, хотя казалось, что они почти рядом. Вокруг расстилались желтые засохшие травы, вдалеке виднелось русло реки и несколько зеленых лесных островов.

В небе клокотал стервятник. С высоты своего полета он видел двух всадников, скачущих в сторону одного из зеленых оазисов в долине ближайшей реки. Стервятник видел также другую группу людей, скачущих позади в том же направлении. Через полчаса в небе парило несколько любителей падали в ожидании скорой добычи…

– Посмотри назад! – крикнул хаджуй Олегу.

Тот оглянулся и увидел вдалеке облачко пыли.

– Всадники?

– Да. Судя по облаку пыли, их там не меньше тридцати. Не хотелось бы с ними встречаться, но нам негде укрыться. Скоро они нас заметят.

Облачко пыли быстро приближалось.

– Они нас догоняют! – крикнул Олег. – У них сменные лошади!

Когда группа всадников приблизилась, он насчитали тридцать два человека. Их одежда состояла из серых штанов, обрезанных по колени. Вокруг обоих предплечий была обмотана шкура какого-то животного, усаженная шипами. На руки были натянуты перчатки из того же материала, а на ноги – обуты мокасины.

– Килийцы, – сказал Саньфун.

Олег вспомнил, что убитый им килиец был одет точно так же. Хаджуй рассказывал, что шкура, из которой сделаны перчатки и предплечники, снята с гервала, ящероподобного хищника длиной в пять-шесть метров, а высотой в метр-полтора, кожа которого покрыта твердыми, как камень, шипами.

– Я узнал тебя, подлый вор! – крикнул главарь всадников на универсальном языке. – Ты думал, что далеко уйдешь от нас? Сдавайся и мы, может быть, тебя пощадим.

– Глупцы! – крикнул в ответ Саньфун. – Неужели вы до сих пор не поняли, что ни один хаджуй не сдастся в ваши поганые руки!

– Ха-ха-ха! Недоносок, который скачет рядом с тобой, тоже хаджуй?

– Если ты во мне сомневаешься, обезьяна, – откликнулся Олег, – так подойди поближе и поговорим на мечах!

Темное лицо предводителя еще больше потемнело от гнева, и он заорал:

– Саньфуна взять живым, а вторым я сам займусь! Пыток ему не избежать!

Пришпорив коня, он понесся во всю прыть на Олега. В последний момент Саньфун успел крикнуть:

– Держись, дружище! Зададим им жару!

Друзья с криком помчались навстречу врагам. К Олегу, с копьем наперевес, несся оскорбленный главарь. На губах его играла злая усмешка.