Руки Геракла - Саберхаген Фред (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
– Их наслал на меня какой-то враг? Или это была случайность?
– Не знаю, – она покачала головой и вздохнула. – Нет, это не совсем правда. С самого начала я была уверена, что в этом есть что-то неестественное. Мы так и не поняли причины этого события. Но ведь у каждого события должна быть причина.
– А вы не пытались ее искать?
– Некоторое время пытались. Я советовалась с провидцами, но они ничего не могли мне сказать.
– А с Тиресием?
– Нет, – покачала она головой. – Я предложила обратиться к царскому прорицателю, но твой отец не захотел.
– Ты хочешь сказать – Амфитрион не захотел.
– Я так и сказала.
– Он мой отец?
Моя мать молчала.
Немного подождав, я спросил:
– Какой породы были змеи?
– Мне кажется, что это были не обычные змеи, а чудовища. Все же, наверное, это были гадюки. Я никогда особенно в змеях не разбиралась, но не сомневаюсь, что те были ядовитыми. Потом я видела их клыкастые головы. – Лицо Алкмены по-прежнему оставалось почти спокойным, но она издала горлом какой-то непонятный звук. – Один из магов отсек им головы, чтобы потом использовать их в своих обрядах, но он так ничего и не нашел.
– Расскажи мне, что в точности произошло, – настаивал я.
Моя мать громко и болезненно вздохнула – такой знакомый звук.
– Несомненно, что змеи приползли именно за тобой. В этой же комнате был ребенок служанки, тоже младенец, девочка, но они не обратили на нее никакого внимания. Колыбелька девочки была прямо у них на пути, но они проползли мимо, прямо к тебе. Мы видели оставленный ими слизистый след. След не простых змей, а чудовищ. Но ты как-то умудрился схватить по змее в каждую ручку, прямо за головой, словно ты знал, где их надо хватать. – Она закинула голову и закрыла глаза. – Змеи быстро не умирают, и они все еще извивались, когда мы услышали шум и прибежали в комнату. Твои кулачки были еще слишком маленькими, чтобы обхватить змеиное тело, но когда мы попытались отнять у тебя змей, мы увидели, как глубоко твои пальчики впились в тело змеи, продавили чешую и мясо и сломали кости.
Я и не знал уж, что сказать. Конечно же, я ничего не помнил.
– Ты не плакал, Геракл, – сказала мать. – Ты смеялся, как смеются дети. Ты думал – это игра.
На несколько минут во дворике воцарилась тишина. Наконец Алкмена сказала:
– Вот тогда мы с твоим отцом поняли, насколько ты особенный, Геракл. Хотя мы и раньше подозревали.
– Мой отец?
Мать открыла глаза, и взгляд ее был острым.
– Геракл, ты знаешь, что я имею в виду. Амфитрион был тебе отцом.
«Значит, это правда». Я медленно кивнул.
– Более-менее. По большей части.
Я знал мальчиков, с которыми дома обращались куда хуже, причем родные отцы. Я видел синяки на их телах и слышал их рассказы.
– Он не был жесток, – пришлось согласиться мне. – Но я думаю, он будет счастлив, что я больше не буду жить в его доме. Но, мать, раз уж ты начала рассказывать мне о змеях, расскажи больше, прошу тебя. Все мельчайшие подробности, которые ты помнишь.
Пока Алкмена говорила, подтверждая дичайшие слухи, я стоял и внимательно слушал, но по большей части я не смотрел на нее. Я смотрел на свои руки. Они были холеными, загорелыми, и на них не было мозолей. Для пятнадцатилетнего юнца мои руки были не особенно большими и не особенно мускулистыми, хотя детскими их уже нельзя было назвать.
Сейчас мои руки лежали на спинке тяжелого кованого железного кресла. Спинкой ему служил изогнутый брусок металла в полтора дюйма толщиной. Наверное, раскаленный докрасна, он сгибался под ударами молота искусного кузнеца. Сейчас металл был холоден, и много сильных людей могли сколько угодно кряхтеть, пытаясь согнуть его на колене – и все равно не изменить его кривизны ни на ноготь. А я знал, что могу легко – легко! – завязать его узлом, но я не стал этого делать. Много лет я старался не делать ничего, что могло бы выдать мои необычные способности, на глазах у родителей или в присутствии иных свидетелей.
Рассказ о змеях был очень интересен, но мысли и слова породили во мне один огромный вопрос, на который я хотел найти ответ.
Когда моя мать снова замолкла, я спросил ее:
– Как часто видела ты моего отца? Когда это было в последний раз?
Она снова закрыла глаза и медленно покачала головой.
– Геракл, – сказала она, – довольно. Лучше тебе не вникать так глубоко в эти дела.
– Как это – лучше не вникать? Почему? – Не получив ответа, я вздохнул и продолжал: – Когда ты в последний раз видела моего отца?
На мгновение мне показалось, что мать упадет в обморок. Я даже испугался. Но, по крайней мере, она не делала вид, что не понимает, о ком идет речь.
Она ответила:
– Я только раз встречалась с Зевсом. И, сдается мне, ты об этом знаешь. Вряд ли ты можешь об этом не знать. Клянусь тебе, Геракл, с той ночи я ни разу его не видела и не слышала о нем более. Никогда.
– Я верю тебе, – ответил я. – Да, я верю тебе, мама.
Она кивнула.
– Амфитриона всегда терзали подозрения, но я постоянно клялась ему, как тебе сейчас, – та ночь была первой и последней.
– Я вижу. – Чуть позже я добавил: – Я думал, что он мог оставить какое-нибудь послание. Хотя бы слово для меня, пусть и не напрямую. Может, после рождения…?
– Нет. Ничего, – резко помотала головой мать. – Никогда даже намека от него не было, от божества, о котором мы сейчас говорим с тобой. Пойми, Геракл, я даже не думаю, что твой истинный отец подозревает о твоем существовании, да и знай он, его вряд ли это заботило бы.
Я стиснул спинку кресла и почувствовал, как металл начал поддаваться под моими пальцами, как мягкое дерево или нечто не более прочное, чем змеиная плоть. Я понимал, что на металле останутся следы от пальцев.
– Я намерен однажды отыскать его, мать. Найти и поговорить с ним и выяснить, знает ли он обо мне и заботит ли его мое существование.
Через день после разговора с матерью я покинул дом и отправился пасти скот.
В ту пору большинство наших стад паслось в местечке, называемом Немея, в нескольких десятках миль от города. По большей части коровы, несколько мастодонтов и верблюдов. Животные и пастухи восемь из девяти месяцев года проводили среди безлесных холмов, на которых там и сям сквозь тонкий слой почвы и травы торчали каменистые гребни. Если зима обещала быть мягкой, то стада могли пастись там круглый год.
Утром моего отъезда мать еще раз сказала, что хорошо, что царь признал меня невиновным и не наказал более сурово.
– Ты должен быть благодарен ему за это, Геракл. Человеку, который наносит по неосторожности смертельный удар, отсекают правую руку.
Я не хотел говорить о том, что и кому я должен.
– Думаю, такое нечасто случается с отпрысками благородных семей вроде нашей. И уж не с сыном Зевса.
Не могу забыть, как она на меня посмотрела – в ужасе от моей опасной гордыни.
– Возможно, нам не удалось воспитать тебя как подобает. Пожалеешь розог – потеряешь ребенка.
Алкмена осеклась – наверное, вспомнила тот день, когда Амфитрион пытался выпороть меня. Думаю, она вспомнила и о Лине, который уж точно розог на меня не жалел – пока его рука могла их держать.
Наконец моя мать снова смогла заговорить.
– Геракл, ты царственно горд. Но помни – ты не… преемник царя. – Она чуть помедлила прежде, чем произнести последние слова, и я подумал, ощутив, как холодок прошел по спине, что она хотела сказать – ты не бог.
– Я знаю, кем я не являюсь, мать. Но кто я есть?
Она не могла ответить на этот вопрос. Но я решил, что однажды мне ответит мой отец.
Глава 3
Лев истинный
Случилось так, что моему двенадцатилетнему племяннику Энкиду, сыну моего сводного брата Ификла, тоже пришла очередь пасти стада. До сих пор мне удавалось избегать этого поручения, но Энкид уже несколько лет ухаживал за скотом. Конечно, когда кончится лето, я останусь в ссылке при стадах, а он вернется в Кадмею, чтобы обучаться наукам и воинскому делу.
