Серая Орда - Фомичев Сергей (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
— Так что же тебе ещё надо? — удивился Рыжий.
— Увёл ты колдуна одного в Ишме. Лихо меня подставил. Перед большими людьми дураком выставил. Так что и этот должок вернуть следует.
Он поморщился, вспомнив что-то неприятное, и произнёс:
— Этот даже прежде всех прочих.
— Да как же я тебе его верну? — Рыжий шмыгнул носом.
— А как хочешь, — усмехнулся Лохматый. — То уж твоя печаль.
Потом, помолчав, добавил:
— Мы сюда не зипуна брать припёрлись, а должок тот взыскать. Так что думай, Рыжий, думай усердно, если шкуру свою сберечь желаешь…
К исходу дня, Рыжий привёл разбойничью шайку к селу.
— На счёт дома я особо не обговаривал, — сказал он. — Любой можно занять. Купцы, как приедут, сами найдут. Если опасаешься чего, так сам выбирай, где остановиться.
— Да уж, с тобой ухо востро держать нужно, — согласился Лохматый.
Кое-чему научили его прошлые неудачи. В село без разведки не сунулся, выслал вперёд несколько опытных бойцов во главе с Пытюхом. Тот вернулся и доложил, что всё спокойно.
Осторожно ступая, держа наготове оружие, ватажники подошли к крайней избе и постучались. На стук вышла молодая хозяйка. Завидев разбойничьего вида людей, испугалась немного, но спросила учтиво, мол, чего странники изволят.
— Пусти нас в дом, красавица, — попросился Лохматый. — Нам тут день-другой переждать требуется, людей нужных встретить. Тебя не обидим, а за кров отблагодарим…
Таким заверениям веры на грош, однако, молодуха, к большому изумлению Рыжего, спокойно впустила в дом всю шайку.
Ватажники поначалу вели себя сдержанно. Не шумели, не распоряжались в чужом жилище, к хозяйке не приставали. Заняли лавку, а пленников свалили в углу.
Женщина, казалось, нисколько не удивилась ни оружию, ни связанным пленникам, ни даже вурдам, словно подобные гости заходили к ней то и дело.
— Хозяин-то где? — спросил Лохматый, бросив на хозяйку далеко не скромный взгляд.
— На охоте, где ж ещё, — ответила женщина. — Трое дён уже…
Лохматый кивнул с похотливой ухмылкой, подумав о предстоящей вечерней забаве. Но до вечера время ещё оставалось, и он направился к Рыжему.
— Итак, — начал ватажник. — Теперь, когда нам ничего не мешает, расскажи мне о колдуне.
— О Соколе? — переспросил Рыжий, надеясь на неосведомлённость разбойника.
— Расскажи мне о Соколе, — благодушно согласился Лохматый.
— Чего рассказывать? — прикинулся дурачком Рыжий. — Живёт в Мещёрске, людям помогает, купцам, князю… Зла от него никто не видел. Обычный ведун… Только не будет его в городе ещё целую неделю.
— Вот как, и где же он сейчас?
— То ли в Рязани, то ли в Муроме, этого я не знаю, — пожал Рыжий плечами.
— Не знаешь? — усомнился разбойник. — Но знаешь, что неделю?
— Что неделю? — переспросил тот и мигом получил сокрушительный удар сперва по лицу, а затем и под дых.
Он хватал ртом воздух целую вечность, потому и не слышал, как во дворе поднялся шум.
Когда Рыжий пришёл в себя, Мерлушка уже добивал Пытюха, а Бушуй склонился над вурдами, развязывая верёвки. Лохматый, придерживая руками распоротое брюхо, лежал на полу, с глазами полными слёз.
— Дурак ты, — заметил Рыжий, вытирая с лица кровь. — Дураком жил, дураком и помрёшь. Нет в наших краях никаких Дубков. Которово, это село называется. Не любят здесь вашего брата.
Червленый Яр. Июнь.
Узников поставили спиной к Старице на самом откосе. Они щурились, всё ещё не привыкнув к дневному свету, которого не видели больше недели.
Юношу вновь охватил страх. От мысли, что вскоре должно случиться, по спине пробежались мурашки, словно твари уже выбрались из оврага и теперь по-хозяйски осматривают добычу.
Купец был спокоен. Он не видел, что творилось там, за спиной, и полагал, что вывели их на допрос, а расспросив отпустят восвояси, или в худшем случае обменяют за выкуп у родственников.
Монахи стояли с обеих сторон, держа пленников под прицелом. Они молчали, ожидая прихода начальников. Вскоре те появились. Жмень присоединился к монахам, а Пахомий подошёл к Варунку.
— Хозяин настаивает, тебя Голове скормить, — произнёс он едва слышно. — Но вот я сомневаюсь. Не верится мне, что случайно ты попался Георгию. И потому, приказ я нарушу.
Пахомий шевельнул рукой и один из монахов с силой толкнул в грудь купца. Тот не упал сразу, лишь качнулся на самом краю. Успел развернуться к оврагу, увидеть кишащее ржаво-серое море. Палмей издал рык. Медвежьим своим телом он изогнулся, пытаясь устоять наверху, что ему почти удалось, но ещё один толчок окончательно нарушил равновесие, и с протяжным криком, человек полетел вниз.
Варунок оглянулся (и никто не воспрепятствовал ему). Он подумал, что крысы сейчас же бросятся на земляка, разорвут его в миг на множество кусков.
Однако всё произошло ещё ужаснее.
Палмей прокатился по склону, достиг дна, где и поднялся на ноги почти невредимым. Он больше не кричал. Набившийся в рот песок не позволял прорваться из глотки ни единому звуку. Палмей огляделся, а крысы расступились, вовсе не собираясь тотчас бросаться на человека. Тогда он принялся вычищать изо рта песок, отряхивать голову и зачем-то чистить штаны.
Монахи молчали, молчал Варунок, и Палмей тоже чистился молча, пока краем глаза не заметил в стороне движение. Он повернулся и вздрогнул.
В десяти шагах, из какого-то углубления начал появляться ком. Сперва показалось, что сама грязь набухала пузырём, словно под напором болотного газа. Но, достигнув огромных размеров, быть может, с небольшую избу, пузырь вдруг снялся с места, и грязь стала опадать с его вздымающихся боков, открывая молочного цвета студенистое тело.
Теперь и Варунок разглядел необычную тварь, которая не могла быть ничем иным, как предводителем крысиного воинства. Голова выбирался из лёжки дрожащим студнем. Если бы княжич видел медуз, он нашёл бы в облике твари немалое сходство с ними. Полупрозрачное тело, лишённое лап, и вообще каких-либо значительных выпуклостей, двигалось, пуская под собой волну-судорогу.
Не обращая внимания на крыс, Палмей бросился к склону и попытался вскарабкаться вверх, но песчаный склон осыпался, всякий раз утягивая человека обратно, а крысы, по-прежнему держась в стороне, изредка покусывали руки и ноги, не позволяя купцу предпринять отчаянный рывок, который, возможно, смог бы преодолеть и осыпь.
Слизень-переросток медленно, но неотвратимо, приближался к попавшему в ловушку человеку. Тот что-то кричал монахам, видимо, умолял вытащить его. Просьбы и мольбы сменила ругань, затем нелепые предложения денег, богатств, чего-то ещё…
Монахи молчали. Они вовсе не испытывали удовольствия от мрачного зрелища, но и намёка на сожаление или сострадание их лица не обозначили. Варунок же не нашёл слов, чтобы как-то приободрить обречённого товарища.
Поняв, наконец, что это не пытка, не способ заставить его говорить, или служить врагу, Палмей прекратил бесполезные вопли и развернулся лицом к наползающей твари. Крысы отступились, окружив купца, как делают люди, когда расчищают место для поединка. Мгновением позже в круг ввалился и студень.
Варунок пожалел, что не догадался вернуть земляку нож. Погибать, сражаясь не так ужасно, как ожидать смерти в бездействии. Но дюжий купец и с голыми руками готовился дать поединок. Впрочем, он огляделся в поисках подходящего средства.
Заметив под ногами ивовый прут, Палмей ловко подцепил его и подобрался к врагу сбоку. Хотя лишённое головы существо, выглядело совершенно одинаково, откуда к нему ни зайди.
Сжав гибкую ветку в кулаках, так что снизу торчал лишь маленький кончик, купец, что есть маху, вонзил нелепое оружие в бок. Постепенно разжимая пальцы он вдавливал ветку всё глубже и глубже, пока она вдруг не преломилась, оставив в его руках не больше четверти. Остальное, тёмной чёрточкой занозы, виднелось сквозь студенистое тело.
