Последняя битва - Ахманов Михаил Сергеевич (читать полную версию книги TXT) 📗
Тьма сомкнулась над Иеро, и внезапно он с ужасом понял, что его не собираются уничтожать, а лишь понуждают к Слиянию. Кажется, к этому вела не одна дорога, а две — насильственный путь и добровольный, но результат в обоих случаях был одинаков. Обе дороги — без возврата и без надежды вернуться к собственному «я»… Слияние объединяло в столь тесном и нерушимом союзе, что даже один-единственный акт не проходил бесследно: черты доминирующей личности передавались партнерам, необратимо изменяя психику. Иеро не мог объяснить, откуда пришло это знание, но сомневаться в нем не приходилось; оно отвечало догматам Церкви, словам его наставников и тяжкому опыту истории, наследию тысячелетий. Разве человек, соединившись с Нечистым, не становился дьяволом? И разве тот, чьи мысли устремлялись к Богу, не превращался в святого?
Схватившись за свой серебряный амулет, священник упал на колени. Темная сила Теона давила его разум, хищные щупальцы шарили в голове, сортируя и отбирая воспоминания — что оставить и извлечь, что выбросить, как бесполезный мусор. Ему казалось, что его душа вот-вот покинет тело и рухнет в пропасть, которая разверзлась перед ним, в бездонный провал глотки Нечистого; рухнет, и будет падать годами, столетиями, пока не окажется в преисподней. Что ожидает его там? Дьявольское служение? Плоть Аримана, в которую его заставят переселиться? Или, лишенный веры в Господа, чувств сострадания и любви, он станет жестоким убийцей? Бессмертным владыкой, чудовищем, проклятым в веках?
Вот что стоит за посулами Локи, за обещанием Нечистого, подумал священник, сопротивляясь злобной хищной воле, сжимавшей его сознание. Лорд-протектор Запада, милостивый, справедливый, благородный… Как бы не так! Воистину, дьявол — отец обмана!..
— Шарль, — прохрипел он из последних сил, — Шарль, Альдо! Помощь! Мне нужна помощь!
Видимо, этот призыв, произнесенный вслух, сопровождался ментальным импульсом. На одно бесконечно долгое мгновение Иеро увидел дворик в своем дворце, мраморные скамьи, водоем с серебристой ивой, а также темный пещерный свод и смутно серевшие в рассветном сумраке контуры деревьев. Эти два изображения накладывались друг на друга, соединялись в странную картину, которую он наблюдал глазами Шарля и брата Альдо: двор под куполом пещеры, скамьи и деревья выступают из стен, поверхность пруда будто висит в воздухе.
В следующий миг видение исчезло, и реки ментальной энергии хлынули в изнемогающий мозг Иеро. Еще не Слияние, а только начальный этап, мелькнула мысль, тут же сгоревшая в пламени яростной радости. Он снова был силен! Как он был силен и могуч! Пресс, давивший разум, вдруг сделался легким, невесомым; отодвинув его одним усилием, он принялся выдирать жадные щупальцы, ломая и скручивая их, рассекая мысленным лезвием словно копошащихся червей. Это было мучительно больно, но мука несла радость, блаженство очищения, сознание власти над собственным телом и мозгом.
Эта власть возвратилась к нему! С торжествующим воплем Иеро поднялся с колен, ощущая, как тают, растворяются в тройном единстве его душа и разум. Реки энергии сливались в один стремительный поток, который нес его к океану неисчерпаемой силы. Не было больше пера Дистина, священника и воина Аббатств, не было брата Альдо, эливенера и хайлендера, и не было странного существа с далеких гор, одушевленного им метаморфа; в их союзе рождалось нечто новое, иное, могучее и грозное, нечто сродни стихийным силам, колебавшим горы и двигавшим материки. Может быть, архангел с огненным мечом? — подумал Иеро, и это было его последней мыслью.
Два титана, два дракона, белый и черный, столкнулись в ментальном пространстве. Битва их была жестокой, но невидимой для глаз; подобно левиафанам древности, летающим и плавучим кораблям, они исторгали сгустки энергии, незримые копья чудовищной мощи, смертельные снаряды и огонь, но бились они в иной реальности, в сфере, вмещавшей не Землю, но разум и мысль. Мысль была их оружием, копьем, снарядом и огненной стрелой; мысль пронзала и сжимала, таранила и жгла, пленяла и покоряла. Схватка была недолгой, но возмущение ментального поля катилось волнами из сердца Евразии, охватывало весь огромный материк, неслось над просторами океанов, огибало планету, чтобы столкнуться с самим собой в далеком западном полушарии. К счастью, эта точка, антипод сражения, пришлась в безлюдных водах, в тысячах миль от обитаемых мест, ибо, попав в нее, любое создание Божье лишилось бы разума.
Там, где прокатились волны, отзвук ментального сражения обрушился на людей, на все существа, способные чувствовать и мыслить. Одни испытали смутное беспокойство, другие — вспышку страха, третьи — непереносимый ужас; лишь тренированные телепаты могли защититься от него, укрыться за барьерами, однако их тоже снедал страх. Им было ясно, что происходит нечто жуткое, небывалое и не имевшее объяснений — может быть, преддверие Апокалипсиса или Рагнарека. Может быть, что-то другое, не описанное в древних легендах и книгах, но столь же ужасное, сулящее конец времен… Для этих страхов имелись основания; многое было забыто пережившими Смерть, но в каждом уголке Земли помнилось старинное предание: мир окончательно рухнет, когда боги вступят в битву.
А в том, что сражаются боги, сомнений не оставалось.
…Лишь одно существо во всем огромном мире хранило нерушимое спокойствие. Подняв над водой массивную голову, Солайтер замер, вслушиваясь в эхо ментальной схватки. Мощь, которой он не ведал за все тысячелетия долгой жизни, струилась над его озером и над пурпурными холмами, билась и трепетала в воздухе; мощь, рожденная людьми, чей мозг казался таким маленьким и слабым, но в то же время вмещавшим Вселенную, все необъятное Мироздание, от крохотного атома до Бога. Этот парадокс выглядел неразрешимым, но Солайтер, мудрое и долговечное существо, знал, что еще не раз вернется к нему — не сейчас, так в более спокойные времена.
Сейчас он с надеждой следил за сражением, и только ему были открыты смысл и суть ментальных возмущений. Он наблюдал, как черный дракон распался на три клубка, три разума, плененных мысленным барьером; видел, как победитель сминает их и давит, однако не за тем, чтоб уничтожить — цель, как мнилось Солайтеру, была иной. Там, над полем битвы, метались другие разумы, убогие и жалкие, принадлежавшие ночным крылатым тварям, и три из них будут живыми темницами для побежденных. Такое предчувствие не покидало Солайтера и оказалось верным; уже погружаясь в воду, он отметил, что пленники исчезли, слившись с сознанием нетопырей.
«Закономерный результат, — подумалось ему. — Люди, несомненно, прогрессируют, хотя и не очень быстро — с этим делом они тянули целое тысячелетие. Но все-таки история завершилась, и в этом доказательство их разума. Они понимают: то, что отложено, надо закончить, иначе в мире воцарится беспорядок».
Сильная рука Шарля лежала на плече Иеро, морской ветер трепал их волосы, зеленовато-прозрачные мелкие волны облизывали песчаный берег, тянулись к сапогам из мягкой оленьей замши. Оба они стояли лицом к морю и к западу; за их спинами шумели листвой деревья и блистали под утренним солнцем кровли дворцов и башен.
— Куда теперь? — Шарль прищурился — солнце, отражаясь в поверхности моря, слепило глаза.
— На восток, брат, к океанскому берегу. Думаю, айморцы встретят нас благосклонно… «Вашингтон», как ты знаешь, погиб, и вся надежда на их корабли. Однажды им удалось переплыть океан… Почему не попробовать снова?
— Ты мог бы отправиться на запад с клонами Нергала. У них хорошие корабли, и путь в Асл им известен. А там и до Атви недалеко.
Иеро покачал головой.
— Не хочу плыть на судне Нечистого. К тому же…
Он смолк, но Шарль с улыбкой продолжил:
— …тебя терзает любопытство. Добраться до Аймора через степи, леса, горы и реки, увидеть новый народ и новую страну, так непохожую на Метс… Брат, я понимаю, о чем ты думаешь! Не забывай, во мне — твоя память, твои желания и мечты!
