Неопределенность (СИ) - Селиванов Петр Петрович (мир бесплатных книг .txt) 📗
- Эй, - раздался оклик, и Виола повернулась. Она даже не заметила, что начался дождь, а она так и стояла на развилке двух дорог, - ты что, меня не узнала? Это я - Людвиг.
Конечно же, Виола узнала, но невесть откуда взявшиеся кокетливые дамские недомолвки взяли власть в свои руки.
- Да, конечно, - будто бы вспоминая, проговорила Виола, - ты, кажется, провожал меня до башни?
- Да, - крикнул он. Расстояние между ними было около двадцати метров, - ты зачем стоишь там под дождем? А? Заболеть хочешь? Иди сюда.
Людвиг стоял на веранде своего дома, и, навер-ное, оттуда и увидел Виолу. А, может, он ее ждал? Она быстрым шагом пошла навстречу и встала под навес вместе с ним.
- Ты, наверное, замерзла? - спросил он и попы-тался обнять Виолу, но та отвела плечи, - подожди, я принесу одеяло.
Виолу действительно колотило от холода, от мокрых вещей, которые жадно прильнули к ее молодому, упругому телу. Через минуту Людвиг выбежал с огромным пледом и накинул на плечи девушки.
- Вот, так-то лучше. Слушай, зайди в дом, а я сейчас приду.
Виола хотела что-то возразить, но Людвиг чуть ли не силой протолкнул ее в открытую дверь.
- Осмотрись пока, погрейся у печки, я скоро зайду.
Виола зашла в дом. Ей все еще было холодно и противно, но уже не так, как на улице. Вода с нее буквально текла, поэтому она постаралась проходить как можно аккуратнее, вдоль стены, чтобы не залить весь пол. В доме было тепло, уютно и на удивление чисто. Виола, медленно пройдя по коридору и свернув налево, увидела большую, каменную печь, в которой тихо потрескивали дрова. Рядом с ней было так жарко, что Виола тут же захотела снять с себя плед, но она этого не сделала. Прямо с ним на плечах, она уселась на стул возле печки и почувствовала, как тепло проходит сквозь тело, как маленькие мурашки побежали по ее спине, ногам и рукам. Но она недолго продолжала сидеть в одиночестве. Через пять минут в комнату зашел Людвиг.
- Привет, еще раз. Извини, что заставил ждать.
- Ничего, все хорошо, - сказала Виола, не отрываясь от лепестков огня, которые были видны через щели в дверце печи. Она сидела на стуле, подогнув под себя колени, и таким образом плед накрывал ее полностью, - ты живешь один?
- Да, - сказал Людвиг, взяв в руку железный чайник, - мама живет на соседней улице.
- У вас два дома? - удивилась Виола.
- Нет, - усмехнулся Людвиг, - этот дом наш, а она живет с Симоном, кузнецом.
- А ваш отец... - аккуратно сказала Виола.
- Умер, когда мне было несколько лет отроду, - Людвиг поставил на печь чайник и достал две глиняные кружки, - Симон был другом семьи. И после смерти отца мама начала жить с ним. Фактически он мне как отец.
Наступила неловкая тишина.
- А ты, значит, все-таки решила найти меня?
- Нет, - резко ответила Виола, - у меня были еще некоторые дела здесь.
- Ясно, - сказал Людвиг и едва заметно улыбнулся.
Он насыпал в кружки по щепотке заварки и на-лил вскипяченную воду.
- Держи, - сказал он, протягивая кружку, - это поможет тебе не заболеть.
- Спасибо, - скромно отозвалась Виола и взяла кружку.
- Ты побывала в седьмом пространстве?
- Угу, - послышалось от Виолы, которая как раз делала глоток чая.
- Ну, и как там?
- Странно, - сказала Виола, - у людей нет тела...
- Да, я слышал, - мечтательно проговорил Людвиг.
Виола несколько смутилась. Она хотела произвести впечатление своей новостью о седьмом пространстве, но у нее ничего не получилось.
- А ты обещал угостить меня своим любимым вином, - решила перевести тему Виола.
- Обязательно. Но только не сегодня. Тебе не нужно нагружать организм, ты заболеть можешь как дважды два.
- А когда?
- Завтра посмотрю на твое состояние...
- А если я завтра не приду?
- Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя сего-дня?
У Виолы округлились глаза.
- Так, без паники, - попытался успокоить ее Людвиг, - во-первых, у тебя мокрая вся одежда, а это очень и очень плохо. Тебе нужно сначала высушить ее. Во-вторых, на улице дождь, и он не закончится еще двое суток. Поэтому, я тебя никуда не отпущу, пока не буду уверен, что с тобой все в порядке.
- Но мне срочно нужно быть в монастыре! - жалостно сказала Виола.
- Никаких монастырей. Поверь, нет ни одного важного дела, которое было бы дороже твоего здоро-вья.
- Но...
- Никаких 'но'! Конечно, если ты хочешь, то ты можешь идти. Но если ты потом будешь два месяца лежать в кровати с температурой и кашлем, я буду чувствовать свою вину. Я тебя не держу.
Виола скинула плед и хотела встать и уйти, но что-то как будто держало ее здесь. Глаза Людвига. Глубокие, красивые глаза Людвига. Его уверенный голос. Его желание позаботиться о ней...
- Хорошо, я останусь, - смиренно сказала Виола, - но мне не во что переодеться.
- Можешь ходить завернутая в плед, пока твоя одежда не высохнет.
- А где я буду спать?
- Я уступлю тебе свою кровать, - бодро ответил Людвиг, как будто был готов к вопросу, - а сам буду спать в комнате родителей.
- Слушай, Людвиг, а зачем тебе это?
Людвиг улыбнулся.
- Ты хорошая, и ты мне нравишься. Еще нужны доводы?
Виола промолчала, подняла плед и снова пере-вела взгляд на огонь.
***
Ночью разыгралась настоящий ураган. Гром гремел так, что закладывало уши. Молнии сверкали с такой силой, что комнату освещало, будто светлым солнечным днем. Ветер едва не выбивал окна, которые угрожающе поскрипывали, и, казалось, стонали под сильным давлением. Виола не могла уснуть. Она ворочалась в широкой кровати, ложилась то на один бок, то на другой, то ложилась на живот, то на спину. Несколько раз она пыталась прикрыть голову подушкой, но ничего не помогало. Из маленькой комнаты доносилось щелканье и треск дров, которые догорали в печи, но даже этот звук, который был слышен в перерывах между раскатами грома, не приносил спокойствия. Виола поднялась с кровати и на цыпочках вышла из комнаты. Сердце было готово выскочить из груди. Она, как мышка, прошла по коридору и зашла в комнату к Людвигу. Он спал. У Виолы в монастыре гром не так хорошо слышен, и поэтому она засыпала там без труда, здесь же, казалось, что молния нет-нет, да и ударит прямо в тебя. Виола тихо подошла к кровати Людвига и коснулась его плеча кончиками пальцев.
- Что случилось? - он приоткрыл глаза и не сразу обратил внимание на то, что Виола стоит возле него абсолютно голой.
- Я не могу уснуть, - виновато проговорила Виола.
- Хочешь... - он приоткрыл одеяло и подвинулся.
Виола, не говоря ни слова, легла рядом и обняла Людвига. Ощущая мужчину возле себя, который сможет защитить ее, Виола почувствовала, как ее тело расслабляется, а дыхание становится спокойным. Она почувствовала, именно почувствовала всем телом, как отдалились звуки грома, и как стало уютно и хорошо. Единственное, что ее смущало, это то, что она никогда не была с мужчиной, и если Людвиг... Возможно, она и сама это-го хотела, но одновременно очень боялась этого. А вдруг она сделает что-нибудь не так? Вдруг Людвиг очень опытный любовник, и она покажется ему нуме-хой? Виола не хотела производить на него плохого впечатления и поэтому очень боялась, что он отпустит ее из своих объятий, начнет целовать... Она ведь никогда не целовалась! А что могло быть после поцелуев?
Но Людвиг не стал целовать Виолу. Он только еще крепче прижал ее к себе, согревая своим теплом, и они заснули под раскаты грома, под треск догорающих дров и под яркие переливы молний, которые отражались на полу.
***
Герольд вышел из выпуклой линзообразной ма-терии и наступил сапогом прямо в глубокую грязную лужу.
- Черт, - выругался он, - никогда не могу нор-мально выйти.
Оглядевшись, он понял, что ничего катастрофи-ческого в его грязном сапоге не было, так как вокруг не было ни единого метра, где было бы сухо и чисто и выйти иначе не смог бы даже виртуозный гимнаст. Он двинулся по размытой от частых дождей дороге, минуя кузницу, конюшни и захудалую таверну. На сапоги даже не хотелось обращать внимание, потому что он понимал, что патологическая любовь к чистоте не очень хорошее качество здесь, в первом светлом пространстве. Герольд спустился по крутой дорожке и увидел башню монастыря на горизонте. По примерным подсчетам Герольда идти до нее пешком не меньше часа, если учитывать, что башня стоит в глухом лесу, и прокладывать дорогу через поваленные деревья, терновые кусты и кустарники придется самому. Однако искривлять пространство впереди себя он не стал, а все же решил пройтись. Давно он не был в трехмерном теле и не ощущал всех его прелестей. Он с какой-то ребяческой радостью спрыгнул с двухметровой горки на твердую почву и почувствовал легкую боль в ступнях.
