Возвращение Томаса - Никитин Юрий Александрович (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Олег посматривал искоса, Томас хорош, ему и не пикнешь, что у него, как у всех рыцарей, вместо христианского смирения – гордость, что входит в число семи смертных грехов, вместо прощения – обязательность мести… а про такую особенность, как воспеваемое во всех рыцарских романах всеми бардами, скажем прямо, прелюбодеяние, то есть культ прекрасной дамы и все эти истории про Тристана и Изольду, Ланселота и Гриневру – разве не демонстративное нарушение главнейшей заповеди?
– Томас, – спросил он вдруг, – а как насчет того, что, если я вдарю тебя в правую щеку, ты должен смиренно подставить мне левую?
Томас насупился, спросил с подозрением:
– Это где ты услыхал такую глупость?
– В твоих Святых Книгах, – ответил Олег с готовностью. – Правда, ты их не читаешь, это так в народе называются Евангелия.
Томас покачал головой.
– Брехня.
– Я брешу? – спросил Олег.
– Ты, – ответил Томас надменно. – Или повторяешь чужие брехни.
Олег покрутил головой.
– Томас, Томас!.. Но так же ясно написано! И не какой-нибудь апостол, а сам Христос сказал!
Еще надменнее Томас поинтересовался:
– Ну и как он сказал?
– Тому, кто ударит по правой щеке, подставь левую!
Томас вздохнул, благочестиво перекрестился.
– До чего же дикость этих язычников поразительна, – сообщил он в пространство. – Ну прям дети. Правда, и дети бывают умненькие… Увы, язычники все из неумненьких. Дуркуватых. Повторяют и повторяют одну и ту же глупость. Наш полковой прелат специально останавливался на этой заповеди, открывал Книгу и показывал всем, что там вовсе не то написано.
– А что? – спросил Олег с интересом.
– Там написано, – ответил Томас напыщенно, он выпрямился еще больше и выгнул грудь, – там написано четко и ясно: «Ударившему тебя по правой щеке, обрати левую». Понял?..
Олег спросил озадаченно:
– А не один… хрен?
– Дикий ты человек, – повторил Томас с чувством глубочайшего превосходства. – Подставь – это чтоб ударили, а обрати – это разворот для ответного удара! Вот смотри: тебя бьют по правой. Ты разворачиваешься для удара, тем самым обращая к противнику левую щеку… не подставляешь, а обращаешь! И тут же наносишь сокрушительный удар, усиленный праведным гневом. Ведь удар всегда сильнее, если он праведный. Тогда не делаешь его щадящим, смягчающим, дозированным, а бьешь… хорошо бьешь! До конца. Святое Писание надо уметь читать, невежа.
Он с высоты христианского полета озирал копошащегося во тьме невежества бедного язычника, снисходительно обливал его пометом, по доброте даже похлопал бы по плечу, но уж слишком на разных высотах, так что лишь поплевывал из недостижимой выси, осиянный ярким светом всепобеждающей веры.
– Э..э… – сказал Олег, – ну ты и толкователь…
– А что? Не мир Господь принес, а меч!.. Я ж его в руках держал, забыл?
Олег сказал укоризненно:
– Томас, Томас!.. Мы прошли ад и рай, ты общался с самим Богом… и теперь говоришь насчет того, что меч, а не мир? Так что же, для тебя и сам Бог не авторитет?
Томас расправил плечи, лицо стало надменное и почти заносчивое.
– Знаешь, сэр Олег, я не знаю, как понял ты, но Господь Бог не мог сморозить глупость насчет мира со всякими сарацинами, язычниками и нехристями. А если ты такое услышал, то прочисти уши. Я сам могу тебе помочь своею рыцарской рукой в булатной рукавице. Меч и только меч, вот что завещал нам Господь. Вот что мы должны нести в мир и по миру, дабы приобщить всех к нашей единственно правильной вере!
Олег в изумлении покачал головой.
– Я уж думал, меня никогда ничто не удивит. А тут… Томас, христианству светит великое будущее! Застой и гибель начинаются от всяких умствований, поиска каких-то особых путей, а тебе ведь все ясно!
Томас горделиво выпрямился.
– Ясно и понятно. Святая церковь не ошибается.
Олег кивнул, не сводя с него пристального, все еще изумленного взгляда.
– Да-да, конечно. Это Бог ошибается, не то ляпает своим дурным языком, а вот Церковь толкует его слова так, как надо… Гм.. в этой хрени что-то есть. Пока еще не понял, что именно, но что-то есть…
Он погрузился в раздумья, Томас вздохнул.
– Сэр калика, – сказал он сочувствующе, – ты тоже вымрешь, как всякие так филистимляне или саддукеи.
– Почему?
– Умствуешь много. Я не думаю, что наш мир создан умствующим Господом Богом. Скорее всего он создал его на ходу между жаркими рыцарскими схватками со звездными… или зазвездными драконами и растлителями невинных дев. Если бы наш Господь был умником да еще и грамотным, разве на свете появилось бы славное рыцарство?.. Разве было бы место богатырским подвигам, воспеванию великой любви, самопожертвования, верности…
Он умолк на полуслове, насторожился. Донесся далекий женский крик, полный страха и безнадежного отчаяния. Томас тут же повернул и пришпорил коня, затрещали кусты. Олег успел увидеть только, как заколыхались ветви, да еще вздрогнула вершинка березки, указывая направление, где промчался рыцарь.
– Да чтоб тебе, – проворчал он.
Конь ломанулся следом с такой же поспешностью, замелькали деревья. Через минуту он вылетел, пригнувшись к конской шее и закрывая лицо от проносящихся веток, на поляну, даже не на поляну, а на берег небольшого лесного озера. Обнаженная девушка стояла по пояс в воде, обеими руками стыдливо закрывала грудь, а на берегу трое мужчин отбивались от Томаса топорами и пиками.
Олег остановился, стараясь одним взглядом охватить всю картину. Похоже, что девушка купалась в озере, а эти трое лоботрясов то ли подсматривали, то ли вышли к краю воды и начали хохотать, наслаждаясь беспомощностью жертвы, а девушка ударилась в слезы и подняла крик, вообще-то безнадежный, но на редкую случайность как раз поблизости едут двое настоящих мужчин…
Один из нападающих крикнул, все разом повернулись и ринулись в кусты. Томас хотел ринуться за ними, но там лесной завал, разбойники проскользнули между упавшими крест-накрест деревьями, исчезли, а он с проклятием повернул коня, снова посмотрел на женщину и, захватив плащ, соскочил с коня.
– Милая леди, – произнес он церемонно, – выходите без всякого стыда и смущения. Вы имеете дело с рыцарем, Пресвятая Дева свидетель, что я никогда не обижу ни одну невинную девицу.
Девушка дрожала и всячески прятала груди, но то одна, то другая выглядывала из-под локтей, сверкая ярко-красными сосками, а девушка смотрела испуганными глазами на Томаса. Длинные мокрые волосы струились по спине, фигура дивно хороша, Томас невольно засмотрелся, но стряхнул с себя наваждение и потряс плащом.
– Выходите же! Я бы сам к вам, но вода в доспехи – такая хрень! Придется раздеваться, извините за выражение, до самого… я имею в виду совсем, понимаете?
Девушка сказала плачущим голоском:
– А вы меня не обидите?
– Да нет же, – ответил Томас. – Хотите, перекрещусь?
– Нет-нет, – ответила она поспешно, – не нужно, уже иду. Я вам верю, прекрасный рыцарь.
Томас задержал дыхание, стараясь не меняться в лице, девушка медленно выходила из озера, вода опускается, открывая ее нежное безукоризненное тело, еще юное девичье, но уже спелое, созревшее для ласк и материнства. Показались бедра, треугольный мысок темных волос в низу живота, полные ноги…
Она остановилась, не дойдя до рыцаря всего на пару шагов, так что щиколотки оставались в воде, в глазах снова появился испуг. Томас не удержался и шагнул в воду, красивым жестом набросил ей на плечи плащ, дружески обнял и сказал ласково:
– Вы можете считать меня своим братом, леди.
– Спасибо, – прошептала она. – Но я все равно вас боюсь…
– Меня? – удивился он. – Впрочем, я вас понимаю, я весь в железе! Но поверьте, там внутри я исполнен учтивости и галантности. Ох, вас уже ноги не держат! Позвольте, я со всей учтивостью и целомудренностью возьму вас на руки… Как брат, как христианин, как брат по вере…
Он наклонился и попытался взять ее на руки. Олег не видел, как напряглись под стальной скорлупой мышцы, но лицо побагровело, Томас даже задержал дыхание, а двигался он так, будто пытался выдернуть из земли деревцо. Женщина обняла его за шею, прильнула, Олег услышал сдавленный вскрик Томаса.
