Ржевский (СИ) - Афанасьев Семён (бесплатные версии книг .txt, .fb2) 📗
— Ещё раз тысяча извинений, господин Аль-Фахиди. У нас с младшей Наджиб регулярно возникают принципиальные разногласия в вопросах национальной кулинарии.
Здесь Мадина не смогла бы сдержаться при всем желании: кое-кто словно специально выбирал безошибочные точки, чтобы стремительно расшатывать психику даже профессиональной менталистки.
— Это ж уметь так надо, — констатировала она вслух (снова по-русски), отхрюкавшись в кулак, чтобы не фонтанировать истерикой. — Риторический вопрос: что сказать, когда нечего говорить?
— Господин Ржевский, вопрос номер один. Мы хотели бы забрать у вас тела убитых. — Аль-Фахиди принял мудрое решение не обращать внимания на то, что его не касается, и гнуть свою линию. Возраст есть возраст и опыт есть опыт. — По нашим обычаям их надо похоронить сегодня до захода солнца. Ваши условия?
— Забирайте.
— Условий не будет?
— Точно. Без условий.
— Я удивлён.
— Ну не требовать же мне с вас компенсацию органическими удобрениями по весу, — пожал плечами хозяин.
— Простите? — старик нехорошо прищурился.
— Я парень хозяйственный, — Дмитрий безмятежно выдержал взгляд гвардейца, растянув губы в сторону и наклонив голову к плечу. — ВАШИМИ обычаями я не обременён. ВАШИ люди сюда пришли незваными. По обычаям МОЕЙ родины, тела убитых становятся удобрениями: мы их тупо закапываем. Извините, если чем-то задел.
— Задели. — Хасан опять угрюмо покачался вперёд-назад.
— Ну, они меня вообще убивать пришли, причём начать хотели с деда, которому за семьдесят, — Дмитрий нейтрально пожал плечами. — Хотите ещё поговорить на эту тему?
Аль-Фахиди без лишних слов поднялся, достал левитатор и буквально за пару минут перегрузил трупы в портал.
— Второй вопрос. Пленные. — Начальник Гвардии, не выказывая эмоций, вернулся на своё место на ковре.
— Вопрос не ко мне, — мгновенно открестился опекун, технично переводя стрелки. — Пленники из одного Эмирата с Мадиной Наджиб, пришли сюда по её душу, ей и решать, что с ними будет.
Это было неожиданно.
— Домой, в изолятор первого этажа. — Менталистка бросила ещё один фриз на четвёрку, чтобы хватило на четверть часа дополнительно. — Я потом разберусь, пока пусть посидят. Моя должность и новый кабинет на пятом этаже в силе?
— Да. Разрешите выполнять?
— Да.
Аль-Фахиди снова поднялся и опять принялся работать левитатором. На этот раз, правда, сопровождая живой груз, он и сам сходил на ту сторону.
— Её Высочество Далия аль-Футаим спрашивает: каким будет ваше решение по Мадине Наджиб? — в этот раз Хасан соблюдал этикет и, не мигая, ждал ответа Ржевского.
— Мадина Наджиб решает такие вопросы сама. Разрешаю обратиться к ней напрямую.
А в этом месте с размаху прыгнул на грабли тот, от кого этого вообще нельзя было ожидать.
Начальник Гвардии Эмирата недоверчиво прищурился:
— Я вас правильно расслышал, господин Ржевский? Вы без каких-либо условий готовы отдать менталистку из Комиссии? Попавшую к вам в руки случайно, хотя и абсолютно законно? Род которой практически всё время эту Комиссию и держит последние лет сто пятьдесят?
Дмитрий подмигнул ей через плечо:
— Как много я о тебе не знаю.
Потом повернулся к собеседнику:
— Именно так. Любая рабочая загрузка у вас не является основанием для её дискриминации здесь. Хотя, конечно, тянет сказать чуть иначе.
— Например? — Хасан довольно осклабился.
Понятно, что в его голове идеализм Ржевского не укладывался от слова совсем и он сейчас ожидал изощрённого пакета условий.
Захотелось хрюкать в кулак по второму кругу. На этот раз Мадина мужественно сдержалась.
— Ты меня с кем-то путаешь, — холодно процедил опекун. — Попутно оскорбляешь, надеюсь, непреднамеренно. На этой земле людьми никто не торгует, здесь живут исключительно свободные. Которые сами себе хозяева, Мадина Наджиб — в том числе.
— У каждого человека есть своя цена. — Аль-Фахиди не моргал и не отводил взгляда.
А ещё он не мог поверить услышанному.
Предсказуемо, вздохнула она про себя. Наш вайб-междусобойчик с Ржевским старый гвардеец принял не за то, чем он является на самом деле.
Ему и в голову не придёт, что отношение Ржевского ко мне — это не отношение собственника к ресурсу, как было бы в подобном случае дома. Потому что я женщина и всё такое.
Дмитрий абсолютно искренен в своём отношении мужчины к объекту сексуальной заинтересованности. М-да, принять флирт за набивание цены...
Может статься, что Ржевский — далеко не самый большой недотёпа на этом ковре — уж начальник гвардии должен бы видеть, с кем (с чем) имеет дело.
— У каждого человека есть своя цена. — Повторил Хасан.
— И аль-Футаим так же говорил, — ухмыльнулся опекун. — Я пытался ему объяснить, но он не понял. Я действительно не набиваю цену.
— Так что вы скажите по возврату менталистки? Вы же не думаете, что я приму всерьёз ваше заявление о том, что она что-то решает?
— Идиот, — на Мадину накатило полное спокойствие. — Надо же так не разбираться в людях на склоне лет. А я думала, Ржевских кое в чём не переплюнуть. Ошибалась.
Стало даже безразлично, что аль-Фахиди подумает в ответ. Хотя начальник гвардии дома — достаточно серьёзная фигура, чтобы вот так ему в лоб заявлять подобное при свидетелях.
— Скажу следующее: уходи по-хорошему, если вы все не в состоянии понять, чем торг отличается от принципиальной позиции. Либо спроси её сам, а я постою за пределами ковра. — Дмитрий легко поднялся и сделал несколько шагов в сторону.
Логично. И зонтик его опеки в наличии, и сам он не будет слышать разговора.
— Знаете, до этого момента я колебалась, — Наджиб смотрела на старика, не скрывая неприязни. — Но вы мне сейчас очень помогли принять правильное решение. Спасибо большое! Я сейчас безошибочно знаю, как правильно поступить, в первую очередь — благодаря вам!
Глава 24.
Там же, через несколько минут
— Престолы наших стран, к сожалению, чаще воюют, чем решают что-то мирно. — Аль-Фахиди имел виноватый вид и задумчивый взгляд после разговора с ней. — Извините меня тысячу раз, господин Ржевский. Мне очень досадно что я в свои годы не разглядел сути, особенно когда её от меня никто не скрывал специально.
— Увы. Мы не всегда вольны выбирать, на какой стороне вступать в бой, — обтекаемо ответил попечитель. — И, ваша недальновидность, возможно, является продолжением воли пославших вас.
— Однако в случае с вами я даже рад иметь такого врага, — Хасан коротко поклонился. — Знаете, у нас есть поговорка. Если твой враг лев, значит, ты и сам лев; если же твой враг ишак, то и ты...
— Честь солдата отличается от чести генерала. Честь генерала очень отличается от чести политика, у последнего её и вовсе не бывает, — подхватил Дмитрий, видимо, переводя с какого-то из европейских языков. — Я очень рад, что все недоразумения между нами на личном уровне позади. Как бы ни бились в будущем лбами наши престолы.
— По счастью, Свободная Экономическая Зона — то место, где возможны самые невообразимые компромиссы даже между воюющими. — Мадина решительно наплевала на этикет и участвовала в беседе наравне с мужчинами.
— И тем более между престолами, не имеющими общей границы и которым нечего делить. Склоняю голову перед вашей мудростью. Попутно благодарю за гуманное обращение с нашими людьми, — Хасан предложил ладонь к сердцу, глядя на Дмитрия.
— Я очень хорошо знаю, как обращаться с солдатами чужой армии, — пожал плечами попечитель. — Особенно если собираешься заключать мир.
— Разрешите просуммировать наши договорённости. Я с этого момента до особого уведомления живу в двух местах одновременно: во Дворце у нас и в имении Ржевских. — Мадина отобрала у опекуна блокнотик с карандашом и сейчас зачитывала проект меморандума.
Дальке надо передать в письменном виде, пусть даже в таком: закон требует порядка.
