Мой неверный друг (СИ) - Кургат Мария (чтение книг txt) 📗
В конце им надоело упрашивать, и в какой-то момент они просто сменили тактику. Вместо привычных разговоров упрямого целителя однажды повели нижними этажами, где обычно находились измученные заключенные, и заставили смотреть на их страдания. Так продолжалось несколько дней. С самого утра за Далионом приходил стражник и вел его в одну из пыточных на показательное «выступление» храмовников. Чаще всего это были совсем молоденькие девушки, которых обвиняли в пособничестве демонам. Им специально не давали пить, аргументируя это тем, что все мысли блудницы должны быть лишь о воде, а не о демонах. Их называли ведьмами, приковывали на сутки к стене и просто истязали, зачитывая молитвы Светлой богине, чтобы она спасла очерненную душу.
И никакие слова Далиона не действовали. Храмовники просто не желали слушать его доводов о том, что если бы высший демон действительно заключил сделку с одной из этих девушек, то ни о какой душе речи бы уже не было. Как не желали слушать и то, что их методы кощунственны и уж точно не спасут ничью душу, а скорее погубят. В ответ он лишь получал непререкаемое: «Ведьмы хитры, они дурманят людей!».
Иногда в той жуткой пыточной бывали предатели Империи, а в последний раз Далиона заставили смотреть на допрос ищейки Марэты. У низкорослого юноши на запястье оказалась печать демона, из-за чего за него взялись именно храмовники.
После того допроса целителя долго мутило, хоть он и повидал многое на войне, более того, давно привык ко многим вещам, часто ассистируя при операциях, но то, что делали храмовники, надолго засело в его памяти. Он пытался закрывать глаза, отворачиваться, но стоны и крики долго преследовали потом.
Храмовники не могли нанести Далиону прямой вред, так как был дан указ свыше не трогать заключенного. Расго Даронн прекрасно помнил о клятве, оставляя Венского в стенах Ордена храмовников и одной из главных темниц Империи.
Воины света не просто запугивали Далиона и пытались ломать его сознание, нет, они рассчитывали заставить его принимать участие в их деяниях. После к нему приходил главный с узнаваемым медальоном паладинов. Высокий мужчина в белой робе с символом перекрещенных на груди посохов спокойным голосом предлагал присоединиться к Ордену и самому вести процесс допроса. Паладин с теплыми карими глазами и светло-русыми волосами до плеч вел долгие беседы с Далионом. Он рассказывал о том, как тяжело в действительности нести свет и волю богини, что храмовники не справляются с тем количеством ведьм, которых становится только больше, ведь в последнее время демоны все чаще стали собирать чистые души. Намечается нечто страшное и им нужны такие люди, как Далион.
У Далиона один только раз проскользнуло желание согласиться, стоило лишь вспомнить все те ужасы и крики невинных, однако он быстро отогнал эту мысль, прекрасно понимая, что именно этого храмовники и добивались – дать ему возможность избавить других от мук, которые демонстрировали ему служители Ордена.
Так ничего и не добившись от упрямого целителя, Паладин больше не приходил, впрочем, как и храмовники. Они словно на время забыли о нем, а может, это снова был какой-то новый план, чтобы склонить его на свою сторону…
Дни здесь длились невыносимо долго. Утром и вечером стражники приносили какую-нибудь еду в виде каши или супа, давали воды и уходили. Первое время он еще пытался бороться и бежать, но его отрезали от источника силы, оградив стены защитными рунами, а богиня ни разу больше и не являлась ему.
Впрочем, он и не хотел этого, испытывая досаду пополам с острой болью от всего случившегося. Не так Кори должна была все узнать, не так услышать об Имаре и ее просьбе…
Как же Лэкорил была права, говоря, что он подвел ее и Светлую богиню. Только Далион никогда не обманывал о своих чувствах, как не обманывал и о том, что ни при каких условиях не оставит Кори. И это были только его слова, не богини. Он действительно пошел бы за своим ярким солнцем хоть на край света. Не потому, что так кто-то сказал, а из-за того, что по-настоящему желал уберечь, спасти от тьмы, что с каждым днем поглощала возлюбленную…
Только находясь здесь, он ничем не мог помочь, с каждым днем все сильнее погружаясь в пропасть. Как сказал тогда Расго, явившись к нему после их последнего разговора с Кори: «Ты либо будешь сотрудничать, либо навсегда останешься в этих четырех стенах!».
Далион устало прикрыл глаза, вспоминая тот их бессмысленный спор, который ни к чему так и не привел…
«— И ты не согласишься даже ради Лэкорил? – Даронн бил в самые больные точки, прекрасно зная о слабостях целителя.
— На кону нечто намного большее, чем наша жизнь.
— О да, великий герой, так что ли? – фыркнул маг Арона, испытывая раздражение, в то время как Далион, словно в противовес ему, – оставался спокоен. Он даже не стал отвечать на столь открытую провокацию, просто не желая вновь пререкаться.
— Разве ты не хочешь возвращения Великого? Чтобы все стало как до ссоры богов?
— Но ведь ты сам не к этому стремишься, — прекрасно все понял целитель, — тебя интересует лишь та сила, которую ты получишь при обряде!
— Пусть так, не стану скрывать, — широко улыбнулся парень, — однако я действительно хочу знать, что там за гранью… — здесь он недовольно посмотрел на собеседника, — и поверь, сделаю все, чтобы ты, я и Риддис стали у камня силы и прочли те демонские руны!
— Интересно, как? – впервые проявил заинтересованность Далион, понимая, что воплотить в жизнь сказанное Даронном практически невозможно. Сам он никогда не пойдет на это, а Кори… его яркое солнце все больше угасает, живя лишь мыслями о мести.
— Чтобы ты ни говорил о великой значимости мира, когда дорогому человеку угрожает опасность, все другие теряют свою ценность, — с огромным намеком ответил Расго, — и даже если случится так, что мир окажется для тебя важнее, в итоге тебе все равно придется сказать нужные слова, которые впустят в твое тело божественный дар. Ведь только так можно будет остановить первоначальную тьму.
— Ты ошибаешься, Даронн.
— Нет, Венский, это ты ошибаешься, но у тебя есть достаточно времени до летнего солнцестояния, чтобы поразмыслить над этим, возможно, даже присоединиться к воинам света, а я пока покину эту гостеприимную обитель».
Далион тяжело вздохнул, понимая, что время неумолимо приближается к тому самому дню, когда Кори воплотит задуманное, а у него нет никаких возможностей ей помешать. Он чувствовал себя загнанным в клетку зверем, которого не убивают только потому, что хотят использовать в своих собственных целях. Но дальше так продолжаться не могло!
Маг решительно сел, упираясь руками в край узкой кровати, когда внезапно раздался страшный грохот. Он вмиг подскочил на ноги, отмечая боковым зрением крошащийся камень, а в следующее мгновение задрожали стены. Не понимая, что происходит, Далион попытался выглянуть через оконные решетки, но не смог, ведь они находились слишком высоко. Тогда взволнованный узник стал стучать в двери, но стража не отвечала и не спешила к нему, а стены все продолжало трясти, пока в какой-то момент не появились трещины, сквозь которые стал просачиваться черный туман. Далион еще сильнее застучал в двери, понимая, что ему просто некуда бежать от этой неведомой силы, что медленно к нему подбиралась. В какой-то момент она коснулась мага, прогоняя весь страх и одновременно успокаивая.
Далион замер на месте, неожиданно узнавая эту холодную магию…
— Кори? – тихо прошептал растерянный парень, с удивлением наблюдая, как один за другим гаснут переплетения формул на стенах. – Неужели ты вернулась за мной?
Черный туман не ответил, все сильнее впитывая в себя чужую магию и освобождая заключенных. Храмовники пытались остановить это, подняли тревогу, но тьма была сильнее. Она чувствовалась везде: искрила в воздухе, потрескивала и звенела, отчего неприятно закладывало уши.
Двери темницы заскрипели и сами собой открылись, выпуская Венского на волю. Маг неуверенно ступил в коридор, чтобы тут же остановиться. На полу лежали в беспамятстве стражники и даже несколько храмовников, из ушей и глаз которых сочилась кровь. Они были еще живы, но медленно умирали, соприкоснувшись с силой, что ощущалась здесь в разы сильнее. Тьма не трогала Далиона, но поглощала жизненную энергию всех вокруг.
