Никто не умрёт (СИ) - Лихачева Елена (список книг TXT) 📗
- Отныне мы будем жить вместе.
- Но я падучая, - несмело возразила Улыбка, непроизвольно прикрывая фантомную голову на плече.
- Ты - богиня моей мечты. Ты - сладостные вздохи ночного видения. Ты - мое Желтое Светило, а я - твое Фиолетовое Светило. Мы будем вместе вечно. Потому что счастье наше безмерно.
Она растаяла от красоты его речей и, словно хвост за кометой, двинулась вслед за ним. Он привел ее к древней землянке на вершине скалы, с которой началась Колония Счастья. Он открыл перед ней двери и повел вниз по ступеням. Улыбка удивилась, что землянка оказалась внутри благоустроенным жилищем, ведь колонисты покинули ее несколько поколений назад. И только когда дверь захлопнулась, и свет обоих светил померк, ее осенила догадка: это ее тюрьма. Высший использует ее, чтобы естественным образом воссоздать свою расу в условиях первомира. Разумный - марионетка, а ее дети, а затем внуки и правнуки станут новыми воплощениями ее внутренних голосов.
- Посмотри, какое удобное жилище! Я его починил для нас с тобой и наших детей, - воскликнул красавец, не замечая ее настроения, - Мы сможем вырастить здесь много детей, и никто больше нам не нужен - только ты и я. Ты также счастлива, как я, милая? Ты любишь меня?
Улыбка подумала, что он даже не спросил ее имя. А потом вспомнила, что она тоже не спросила, как зовут парня. Почему это казалось ей не важным? А что тогда важно? Ее любовь? Его любовь? Или эксперимент?
- Как тебя зовут? - спросила она.
Красавец недоуменно улыбнулся, он не понял ее вопроса. Он открыл перед ней дверь. Она побежала по коридорам и переходам в поисках другого выхода и, не найдя его, спряталась в одном из многочисленных шкафов. В полной тишине и темноте, оказавшись наедине с собой, она думала о том, что все должны иметь право выбора, где жить, как жить, кого любить. Ей было безумно жаль себя, всех разумных, и даже всех высших. "Бедный мальчик, - подумала она о том, кто сейчас носился по землянке, ища свою возлюбленную, - Ведь высшие не оставили ему иного смыла жизни, кроме удовлетворения инстинктов воспроизводства. Но что я могу изменить? Чем я могу ему помочь? Пожалеть и предоставить ему свое тело и жизнь? Но тогда пожалеть надо будет меня. Тогда жертвой буду я. Это не правильно.Как нам существовать, если я не хочу быть тем, что нужно другим? Должна быть иная возможность мирного сосуществования, кроме насильственной."
Она жаловалась фантомной голове на то, что не может так жить, и почему-то извинялась перед ней за то, что не хочет быть вместе с ней в одном теле.
Когда слезы высохли, обратившись в решимость, она вышла из укрытия, готовая к бою за свое право выбора, даже если ей придется лишить себя жизни, но с удивлением обнаружила, что коридоры пусты, разумного в землянке нет, а двери ее открыты. Она нерешительно поднялась по ступенькам навстречу ослепительно желтому светилу, вдохнула сладкий воздух, наполненный запахами океана и прогретых камней, закрыла глаза, сконцентрировалась - ей нужно было найти время, когда все началось...
***
- Боже мой! Она дышит!
Акушерка, приготовившаяся завернуть безжизненный комочек мертворожденного младенца в полотно белой бязи, вздрогнула и отшатнулась от стола. Новорожденная девочка тихо дышала.
- Она открыла глаза! Посмотри. Как она смотрит. Гляделки какие! Будто бы все понимает, - охнула медсестра.
- Не говорите глупости, прошло уже 2 минуты. Она ни разу не вскрикнула. Легкие не могли расправиться. Ее мозг умер, - урезонила засуетившихся около младенца помощниц дежурный врач, - Лучше бы она... Ой, как не хорошо так говорить... Боже мой. Останется теперь калекой. Инвалид. Мучение ее матери на всю жизнь. Посмотрите, роженица пришла в себя?
- Скажем сейчас? Или пусть хоть немного покормит грудью?
- Только не в мое дежурство! Вообще, ничего говорить не будем, а то обвинят в халатности. Пусть врачи в поликлинике разбираются - инвалид или нет. Напишем, что роды прошли "без патологий".
- Мамочка пришла в себя. Глаза открыла. Посмотрите мамочка, какую вы красавицу родили. Глазоньки синие. Папины, наверное... - сладенько запела акушерка.
Врач сложила лицо в укоряющую гримасу, акушерка поняла свой промах. По данным медицинской карты мужа у пациентки не было.
Роженица равнодушно скользнула взглядом по красному комочку в руках акушерки, выдохнула:
- Уберите это от меня, -и отвернулась.
- А вы сына хотели? Зачем вам мальчик? - акушерка хотела добавить "без мужа мальчика тяжело поднимать", но на этот раз вовремя спохватилась, - Девочка - мамина радость, помощница.
- Мне никто не нужен, - чуть слышно ответила роженица, закрыла и, кажется, заснула.
Ой ты боже мой, - вздохнула врач, - "отказница" в мою смену! Вот еще неприятность. Одно за другим...
Глава 3. АНГЕЛ
Она любила. Это было не обычное чувство по отношению к чему-то или кому-то. Она купалась в потоках любви. Они появлялись в ней, словно бы ниоткуда, вспыхивали факелом, выплескивались из нее взрывом эмоций, счастливым смехом, громким криком. Какое счастье жить, дышать, ощущать под ногами твердь, видеть синеву небес, и... любить.
В ее легкомысленной головке, полной разной бесполезной всячины, роились неясные мечты и образы. Например, она думала, что все предметы, все растения, животные такие же существа, как она сама. Просто деревья думают по-другому, по-деревьиному, ведь они не умеют передвигаться с места на место, и им ничего не нужно для того, чтобы быть счастливыми. Бабочки летают и тоже думают по-бабочкиному, потому что они не нуждаются больше ни в чем, кроме нектара и своих крыльев. Но все, абсолютно все хотят жить, потому что жить это замечательное занятие, такое интересное, такое важное...
Вечером она засыпала с благодарностью, а утром просыпалась с надеждой. Кого она благодарила и на что надеялась, Ивана сама не знала.
Они жила в невзрачном частном домике на окраине Владивостока вдвоем с ее родной тетей Соней, интеллигентной женщиной на вид средних лет, среднего роста и полноты. Других родственников Ивана не знала. Но не потому, что их совсем не было. Соня часто рассказывала о ее маме и папе, о том, что они отправились защищать слабых и обиженных в другую страну, название которой Соня не знала, потому что это была важная государственная тайна. Ивана раз в неделю получала от них письма. Они приходили в конвертах без почтового штампа и обратного адреса. Соня говорила Иване, что их приносит тайный курьер и незаметно подбрасывает ей в сумку.
В каждом письме родители писали, что очень любят ее, и как только выполнят свой долг, обязательно вернутся домой. Когда приходило новое письмо, она доставала маленький жестяной сундучок с письмами и перечитывала их все с первого до только что полученного. Потом складывала каждое письмо вчетверо и убирала обратно в сундучок в хронологическом порядке. Более ранние - внизу, последнее - сверху. У самого дна лежали листочки, "зачитанные" ей до дыр на складках.
Она гордилась своими родителями, но втайне мечтала о том, чтобы в мире всем было одинаково хорошо и слабые, и обездоленные перестали быть таковыми, чтобы их не надо было защищать. Когда она была совсем маленькой, то мечтала стать феей и одним взмахом волшебной палочкой установить свободу во всех странах, чтобы ее мама с папой поскорее вернулись домой.
Еще Соня часто рассказывала Иване о своем сыне Жоре, что он живет на крайнем севере - бороздит Ледовитый океан на атомной подводной лодке. По ее мнению, он был в детстве совершенным ребенком, с которого Иване и всем ее друзьям во всем следовало брать пример. Ностальгическое настроение Сони по поводу покинувшего его ради благородной идеи защищать северные границы родины сына находило выход в суетливой заботе вокруг мнимых и реальных способностей Иваны. Несмотря на стесненность в средствах - Соне приходилось много работать, чтобы содержать старый и довольно дряхлый дом - она не жалела времени и денег, чтобы развить таланты своей любимой племянницы. Заметив, что та любит напевать, она стала ее водить в музыкальный класс. Увидев ее рисунки, она записала ее в кружок рисования.
