Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" (читать книги онлайн TXT) 📗
Прошло уже полчаса дозора. Тяжкие мысли одолевали Николая, и он не в силах был сидеть на месте. Снова захотелось на улицу. Но там было ниже сорока градусов. Он натянул на себя, поверх бушлата и ватников, костюм химзащиты, спрятанный под сиденьем пассажирского отсека лунохода. На лицо надел респиратор, который защищал лицо от мороза лучше, чем марлевая повязка. Распустил свою ушанку и, прихватив прибор ночного видения, вышел из машины. В таком наряде было не так холодно. Включив ПНВ, Николай осмотрелся. Силуэты пустых зданий в мерцающем зеленоватом свете выглядели еще более пугающе, чем обычно. Однако так можно было ориентироваться в кромешной тьме окружающего мира, погруженного в ночь. Васнецов стал медленно ходить по двору, стараясь отвлечься от тяжких мыслей лицезрением мрачного пейзажа. В столице было тихо. Только порывы ледяного ветра подвывали, проносясь между зданий и пронзая мертвые дома сквозь выбитые окна. Именно гнетущая тишина, разбавляемая лишь периодическими монотонными подвываниями ветра, позволила отчетливо расслышать женский крик. Кричали явно не из подвала. Значит, это не Аминат. Но откуда? Кто?
Крик повторился. Это явно за домом. Николай осторожно двинулся в ту сторону, неуклюже перебирая ногами. В костюме химзащиты было неудобно. И его резина взвизгивала от трения ног друг о друга. Но так было теплее, и приходилось мириться с этими побочными эффектами.
Через тянущуюся вдоль улицы дорогу виднелась крыша тоннеля, который уходил в сторону реки, к метромосту.
— Помогите! — снова послышался крик.
Глядя в прибор ночного видения, Николай уловил какое-то призрачное движение. Прямо на крыше тоннеля. Васнецов двинулся следом, осторожно протискивая палец одетой в трехпалую рукавицу ладони в предохранительную скобу автомата. Осторожно, чтоб не нажать на спусковой крючок раньше времени.
Взобравшись на крышу и пройдя по ней метров сто в направлении замерзшей реки, он обнаружил свежие следы на снегу. Кажется, двое или трое что-то или кого-то тащили. Теперь Васнецов двигался по следу. Крыша кончилась неожиданно. Кусок обрушенного метромоста торчал из-под нее, нависая над набережной. Те, кто оставил следы, спрыгнули на полотно и направились в тоннель. Николай оценил высоту, присмотрел участок, где больше снега, и прыгнул. Оказавшись на железнодорожном полотне метрополитена, он только сейчас подумал, что делает то, чего делать вовсе не надо. До него, словно принесенный ветром крик, донеслись слова сталкеров и милиционера о том, что из себя сейчас представляет московское метро. Однако это был призрачный крик. Лишь следствие его мыслительного процесса. Но очередное «помогите!», донесшееся из черного тоннеля метрополитена, было криком настоящим. Васнецова снова охватил тот самый возбуждающий страх, который тянул за собой, в свои объятия. Николай, словно наркоман, который знает, какое страшное это зелье, но все равно с жадностью впрыскивает в себя очередную дозу, шагнул в тоннель. Он искренне надеялся, что спасение этой неизвестной женщины, молящей о помощи, позволит ему реабилитироваться перед собственной совестью и перед мертвой Раной за ее убийство.
Бесконечная вереница шпал и тянущиеся в неизвестность и тьму рельсы уходили влево. Ощущался уклон вниз. Под землю. Тут не было следов, так как отсутствовал снег. Только местами надолбы льда и длинные грязные сосульки, свисающие сверху. Казалось, что не он уходит дальше в черный зловещий тоннель, а, наоборот, метро надвигается на идущего человека всей своей чернотой и пугающей неизвестностью. Казалось, что даже если повернуть обратно, к разрушенному метромосту, к поверхности, то метрополитен уже его не выпустит и будет продолжать глотать ничтожного и беспомощного человека. Может, поэтому, несмотря на съедающий психику страх, поворачивать назад не хотелось? Ощущение тщетности попытки вернуться не давало пойти на попятную. Дальше льда и сосулек становилось меньше, но вместо них со стен и потолка тоннеля свисали обрывки кабельтрасс и трубопроводов. Поворот налево казался бесконечным. Но вот наконец тоннель стал уходить в черноту прямой линией рельс. Эта геометрически правильная прямая пугала еще больше. Пока пространство тьмы было ограничено для зрения, весь этот ужас казался локальным и зацикленным. Но теперь он стал бесконечным, как это нескончаемое жерло впереди. Здесь царила сплошная тьма, и даже в приборе ночного видения все детали смешались в один черно-зеленый фон. Николай поднял ПНВ к козырьку своей шапки и включил пристегнутый к цевью автомата фонарь. Тьма впереди поглотила брошенный на растерзание ей беспомощный луч света. Васнецов опустил фонарь и стал светить на рельсы. Оказывается, под ногами все это время хрустели, разносясь в пустоте раскатистым эхом, кости. Здесь было много костей. И животных, и, наверное, человеческих. Даже думать не хотелось, кто их сюда принес. Они были перемешаны с осыпавшимися кусками бетона. Обрывки обгоревшего кабеля тоже валялись повсюду.
«АД УЖЕ ЗДЕСЬ!»
Эта белая надпись с крупными подтеками на черной стене словно выскочила из пустоты, материализовавшись зловещим предупредительным сигналом.
Николай снова вспомнил слова отца: «Ты, сынок, живешь в раю, и это главное».
Да, дома был рай. Теплый подвал. Ловушки на реке. Блокпост. Профессор Третьяков. Василий Гусляков…
Нет. Нет там уже рая. Капитан убит каким-то жутким червем. Землетрясение вскрыло реку, поглотив ловушки. Разрушения. Жертвы. Аленка с улицы Советской, которую уже похоронили, вместе с ее куклой. Нет нигде рая. Ад уже здесь. Ад уже повсюду. ХАРП активен. Его надо остановить. Он должен был отправиться в путь. Если не они, то кто остановит неизбежное? И сейчас, если не он, то кто спасет…
— Помогите! — снова раздался крик из немыслимых глубин метрополитена, превратившего этот отчаянный вопль в уродливое и прошибающее потом эхо.
Он ускорил шаг. Идти по шпалам было неудобно, и Васнецов принялся мерить шагами край полотна. Быстрее. Вперед! Монотонная неизменная тьма впереди стала иной. Что это? На рельсах что-то стояло. Только подойдя ближе, Васнецов понял, что это состав. Перед ним стоял обгоревший вагон. Следом еще один. Дальше еще. Он казался бесконечным, как сам тоннель. Все вагоны были сгоревшими. Николай осторожно приблизился и посветил внутрь. На сиденьях сидели черные, обуглившиеся человеческие скелеты с останками сгоревшей плоти на костях. Запрокинутые черепа с широко раскрытыми челюстями, зафиксировавшими навечно мгновение страшной агонии. Один вагон за другим являл собой эту страшную картину, на которую как зачарованный взирал Николай. Скелеты, черепа. С другой стороны вагонов лишь призрачные силуэты, до которых фонарю не хватало сил дотянуться своим лучом. Вагоны наконец кончились. Впереди виднелся последний. Или головной? Васнецов посветил в него фонарем, как вдруг один из черных скелетов в темноте вскочил и, бросившись в окно, скрылся в глубинах тьмы.
Все тело Николая вместе со всем его разумом словно зажали в ледяные тиски. Он упал на колени и, прижавшись к стене тоннеля, выставил перед собой ствол автомата, который трясся так, словно из него стреляли длинными очередями. Но это дрожали руки.
— Этого не может быть, — шептал сам себе Васнецов. — Так не бывает. Это показалось. Этого не может быть. Игра света и тени. Игры разума. Злая шутка психики… Этого не может быть…
На перроне стояли десятки человек. Кто-то в нетерпении смотрел на наручные часы. Кто-то был более терпелив и стоял у края перрона, сосредоточенно глядя в книгу с мягкой черно-синей обложкой. Кто-то читал газету. В коляске, которую медленно качала молодая женщина, кряхтел младенец, пытаясь дотянуться крохотными ладошками до разноцветных погремушек, висящих над ним. Странно одетый парень, с цепями на широких штанах и кольцом в ноздре, ритмично дергал головой в такт никому не слышимой музыке, которая лилась из наушников его плеера. Два милиционера, медленно расхаживающие по перрону станции, остановились и принялись вслушиваться в то, что слышалось из их рации. Но сообщение прервал наполнивший динамик треск и свист. Они торопливо зашагали к милицейскому посту, где был телефон. Старушка с большим пакетом, из которого торчали газеты, которыми она тут торговала, посмотрела им вслед и двинулась своей дорогой. Люди были заняты ожиданием состава и погружены в свои мысли. Они, конечно, забыли, что несколько минут назад яркое освещение в этом подземелье как-то странно мерцало, словно готовясь потухнуть. Но никто не придал этому особого значения. И в этот момент из черного тоннеля донеся долгожданный шум электровоза и показался свет его фар. Нет. Не только фар. Свет был каким-то странным. И кроме гула состава слышался помноженный в десятки раз крик мужчин, женщин, стариков и детей. Вдоль перрона, не снижая скорости, выскочил объятый пламенем состав и умчался прочь, оглашая станцию истошным хором воплей горящих пассажиров и наполняя воздух едким дымом. Люди на перроне уставились в одну точку, словно их разум надолго завис, пытаясь осмыслить то, что они только что увидели. Но наконец едкий дым привел их в чувство. Люди торопливо направились к ведущим на поверхность эскалаторам, но доносившийся оттуда нарастающий гул заставил их замедлить шаг. Словно вода из прорванной плотины, сверху хлынула человеческая лавина. Сотни людей, толкая друг друга, мчались по эскалаторам вниз. Под землю. Кто-то катился по перилам. Девушки на высоких каблуках неизбежно падали, и здоровые мужики, которые при других обстоятельствах за этими девушками не прочь были приударить, сейчас в безумной панике втаптывали несчастных в ступеньки эскалаторов, ломая им кости, раздавливая черепа и не обращая никакого внимания на этот жуткий хруст и стоны под ногами. Падали старики. Кувыркались между ног обезумевших людей оступившиеся дети. Пытавшиеся куда-то дозвониться милиционеры выскочили из своей будки, непонимающе глядя на несущуюся массу.
