Охотник за смертью: Война - Грин Саймон (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Он почувствовал, что Топаз заворочалась, и помог ей сесть. На то же самое мертвое тело — это все-таки получше, чем в грязь и слякоть улицы. Она держалась за голову, а губы ее шевелились, но для Кота в этих движениях не было смысла. По губам он читать умел, но стоны и вопли для него были загадкой. Но наконец она повернулась к нему, и ее темные глаза смотрели пристально. Она спросила, где они, и он объяснил азбукой глухонемых, но Топаз ее не понимала. Тогда он показал на табличку с названием улицы, и Топаз кивнула. Он еще хотел сказать, что случилось с Мэри, но не знал, как. Топаз поднялась на ноги, качнувшись лишь слегка и на мгновение, кивнула в благодарность Коту и исчезла в тумане. Труп под ним почти остыл и сидеть на нем стало неприятно, и потому Кот встал. Сайдер не могла умереть — в этом он был уверен. Значит, надо встать и пойти ее искать. А если по дороге можно будет еще пару раз стукнуть по войскам вторжения, тем лучше. Кот повернулся, вскарабкался по стене и снова ушел на крыши.
На борту «Дерзкого» Оуэн и Хэйзел были приведены в цепях на лицезрение Легиона, плавающего в баке. Тут же был и инвестигатор Разор вместе с Мэри Горячкой — для того чтобы они хорошо себя вели, и капитан Барток, который хотел видеть их лица, когда они поймут, что им ни за что не выстоять против такой силы, как Легион. Единственным предметом в зале был огромный стеклянный бак, увешанный проводами и незнакомой техникой. Легион мирно плавал в густой желтой жидкости — огромная, распухающая мясистая масса без формы и вида. Мозги тысяч мертвых эсперов, сшитых техникой пришельцев, управляемых или по крайней мере подавляемых совокупным разумом червей Червемастера. Вонь стояла страшная, и Оуэн сморщился, разглядывая бак. Он попытался сделать шаг вперед, чтобы рассмотреть получше, но Разор дернул его назад за цепь. Оуэн чуть не упал и выругался по адресу Разора. Тот, не изменившись в лице, ударил его по почкам. Оуэн снова чуть не упал, но удержался на ногах.
Империя сдержала свое слово. Они поместили Хэйзел в регенератор, и она вышла оттуда исцеленной от всех ран, но машина ничего не могла сделать с той духовной опустошенностью, которую испытывали Оуэн и Хэйзел после контакта с ментальной силой, которая спасла им жизнь. И физически они оба были слабы, как котята. Тем не менее Барток отобрал у них оружие и навесил на них такой груз цепей, что они едва стояли. Они хотели даже снять хэйденскую руку Оуэна, но не знали, как это сделать. Была мысль ее отрезать — просто на всякий случай, но Барток очень уж хотел поскорее похвастаться своим секретным оружием. А руку отрезать можно будет и потом.
На Мэри Горячке цепей не было. Кодовые слова в ее мозгу держали ее крепче любых материальных оков. С момента прибытия на «Дерзкий» она не сказала и десятка слов. Оуэн и, Хэйзел пытались с ней говорить, но она реагировала только на приказы Империи. Сейчас она тупо смотрела на бак, явно не тронутая ни его видом, ни запахом.
— Итак, — сказал капитан Барток, обращаясь к Оуэну и Хэйзел, — что вы думаете об этом прелестном создании? Оуэн фыркнул:
— Выглядит, будто у Бога случился понос. И пахнет так же. Вы вообще слыхали о кондиционировании воздуха?
Разор снова его ударил, и Оуэн опять чуть не упал. Хэйзел пнула Разора в колено — большего ей не позволяли цепи. Инвестигатор ударил ее по лицу, окровавив рот и нос. Оуэн и Хэйзел прислонились друг к другу, глядя на Разора в бессильной злобе. Он не улыбался — в этом не было необходимости. Мэри бесстрастно смотрела, и на ее лице не отражалось ничего. Контрольные слова гудели в ее мозгу, как рой рассерженных пчел, но какая-то ее малая часть сохранила способность мыслить. Она скрывала это так глубоко, что этого не мог обнаружить даже другой эспер. Она будто очень издали видела, как она ударяет Топаз — бессильная пленница в собственном теле. Теперь она считала, что Топаз погибла — иначе бы ее тоже сюда доставили. Она, Мэри, которая поклялась больше никогда не убивать, убила своего лучшего друга. Эта мысль оглушала гневом и ужасом, но Мэри держала ее в глубокой тайне, и на лице ее ничего не отражалось. Барток взял ее за руку и подвел к баку. Она не сопротивлялась.
— Привет, Легион! — сказал Барток. — Я тут привел кое-кого с тобой познакомиться. Это Мэри Горячка. Сирена и очень возможно — самый сильный эспер Империи. Здравствуй, Мэри, — на много голосов произнес Легион. Оуэн хмыкнул, когда в голове зазвенел этот ужасный хор, густой и едкий, как вонь гниющих плодов. Хэйзел затрясла головой, будто пытаясь прогнать эти голоса. Мэри не отреагировала. Легион говорил сразу многими голосами, мужские голоса и женские, молодые и старые, живые и мертвые сливались в адской гармонии. И еле слышно, фоном, звучали тысячи беспомощно стонущих голосов, обреченных рукотворному живому Аду.
Как я рад видеть тебя, Мэри, — говорил Легион. — Они вырежут мозг у тебя из головы и сделают его частью меня. Вся твоя сила, все твои песни станут моими. И я найду им хорошее применение на улицах Мистпорта. Они уже трясутся и ежатся от моего голоса, но с твоими песнями я сокрушу их головы и запущу в их души свои липкие пальцы. Они будут танцевать под мою музыку или умирать страшной смертью.
— Ну? — сказал Барток. — Говори с Легионом, Мэри.
Кто со мной говорит? — медленно произнесла Мэри. — Мозги или черви?
— Скоро узнаешь.
— Зачем ты мучаешь и убиваешь эсперов? Они ведь такие же, как ты.
— Потому что мне это нравится. И потому что я это могу. Я совсем не такой, как они. Подобного мне никогда не было. Нет предела размерам, до которых я могу вырасти, нет предела мощи, которую я могу обрести. Имя мне — Легион. Я обширен. Во мне многие. Когда-нибудь все эсперы станут частью меня, и не вечно буду я пребывать в этом баке. Однажды я стану свободным, и горе человечеству. Горе всему живому.
Мэри Горячка увидела мысленным взором свое будущее и будущее человечества, и в ней вскипели отчаяние и гнев, сметая цепи, наложенные имперским программированием. В ней запылала новая сила, дикая и мощная, будто в этом зале явилось вдруг нечто чудесное, яркое, сияющее, совершенное, и средоточием его была Мэри. Матер Мунди, Мать Всех Душ Наших. На лице Мэри отразился экстаз, глаза ее засияли, как два солнца.
Разор немедленно отреагировал на новую угрозу, и меч оказался в его руке немедленно, но невидимая сила подняла его и отбросила в сторону, как докучливое насекомое. Легион в баке заколебался волнами, пораженный самой силой той мощи, которая возникала в зале. Матер Мунди распростерла свою силу, и все эсперы Мистпорта вдруг втянулись в ее единую цель. Тысячи умов в этот миг слились и стали единым целым, направляемым Матер Мунди, сосредоточенной в Мэри Горячке. Она обернула к Легиону свой непреклонный взгляд, и Легион испугался.
Пси-энергия затрещала в воздухе, разливаясь по всем отсекам и коридорам «Дерзкого». Выли от перегрузки и взрывались машины, сбоили и отключались компьютеры, и члены команды по всему кораблю падали на колени, хватаясь за головы, где бушевали незнакомые мысли. Это был хаос, это был бедлам, и капитан Барток в зале вскрикнул, увидев это. Внизу, на планете, в Мистпорте, все внезапно остановилось. Пси-энергия билась в воздухе, как гнев Господень, и захватчики падали на землю без чувств; их разумы отключались навек, не в силах смотреть в лицо Матер Мунди. Неподвижные и не видящие, стояли эсперы Мистпорта, захваченные этим гештальмом. Они слились вместе в ментальной плоскости, сфокусированные в единый разум и единую волю, борясь с мощью того, что носило имя Легион. Но всех тысяч объединенных мятежных эсперов все равно было мало. Легион и Матер Мунди сошлись лицом к лицу, каждый пытался уничтожить противника, и никто не мог взять верх. Силы были равны. Пат.
Стоящие рядом Оуэн и Хэйзел, забытые в этих взрывах энергии, вдруг почувствовали, что оживают. Что-то внутри них поглощало пси-энергию, свободно льющуюся по кораблю. Они снова были сильны и здоровы, и цепи их с треском спались, клацая звеньями по полу. Оуэн повернулся к Разору, но того уже не было. Хэйзел посмотрела на капитана Бартока, но он стоял неподвижно и беспомощно, застыв на месте, как статуя. Кто-то не хотел, чтобы он вмешивался.
