Крыса из нержавеющей стали появляется на свет - Гаррисон Гарри (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Вы узнаете об этом перед самой атакой. Мы сможем добиться победы только благодаря внезапному нападению.
Вокруг раздавалось недовольное бормотание, когда ветеран вновь выступил вперед.
— Пусть наш враг останется в секрете — но по крайней мере скажи, кто наши союзники.
Капо Димону не понравился вопрос. Он задумчиво потер щеку и принялся вертеть в руках рукоятку меча, в то время как аудитория молча ждала. Само собой разумеется, что ему нужно было наше добровольное и сознательное участие в этом деле, поэтому в конце концов он заговорил.
— Вам будет очень приятно услышать, что наши союзники обладают огромной волей и силой. У них также имеется на вооружении машина, способная пробивать городские стены. При их содействии мы можем взять любой замок, победить любую армию. Мы счастливы сражаться на их стороне, — он сжал губы, борясь с нежеланием продолжать дальше и осознавая в то же время, что он должен это сделать. — Победа нам гарантирована, так как наши союзники не кто иные, как… монахи из ордена Бенедиктинцев.
Наступило долгое молчание, — настолько все были потрясены услышанным, — за которым немедленно последовали возмущенные крики. Я не понимал до конца, что все это могло значить, единственное, что я знал наверняка, это то, что ничего хорошего ждать не приходится.
Как только Капо Димон произнес последние слова, он удалился, и дверь захлопнулась за ним с громким стуком. Со всех сторон неслись гневные и возмущенные возгласы — но один человек возмущался и кричал громче всех. Это был израненный ветеран. Он вскочил на стол и заставил всех замолчать.
— Здесь все знают меня, знают старого Таскера. Я резал головы в то время, когда большинство из вас еще сажали на горшок. Поэтому я сейчас буду говорить, а вы будете меня слушать, и может, потом я дам вам возможность сказать что-нибудь в ответ. Есть кто-нибудь здесь, кто не согласен с этим?
Он сжал огромный кулак и выставил его перед собой, нахмурившись и сердито оглядывая притихшую аудиторию. Кое-где еще раздавалось недовольное бормотание, но не такое громкое, чтобы его можно было принять за несогласие.
— Хорошо. Тогда слушайте. Я знаю этих педерастов в черных рясах и я им не верю. Они не думают ни о чем больше, кроме как о своих собственных шкурах. Если они хотят, чтобы мы сражались на их стороне, значит они попали в весьма затруднительное положение и предпочитают увидеть мертвыми нас, а не своих собратьев. Мне это совершенно не нравится.
— Мне это тоже нисколько не нравится, — выкрикнул еще один солдат. — Но разве у нас есть какой-нибудь выбор?
— Никакого, — сердито прорычал Таскер. — И это именно то, что я собирался вам сказать. Думаю, мы повязаны с ними одной веревкой, — он вытащил свой меч и потряс им над головой. — Все оружие, что у нас есть, особенно новые ружья и пистолеты, достаются нам от них, Бенедиктинцев. Если бы они не снабжали нас оружием, нам нечем было бы драться, а раз нам нечем было бы драться, мы все сдохли бы в первом бою или вернулись назад к своим фермам. Это не по мне. Думаю, что и вам это не очень подходит. Мы все — одна семья. И будем драться все — или никто не будет драться. А если уж мы будем драться и кто-то из вас вздумает улизнуть с поля боя перед началом атаки, мой меч всегда отыщет его и проткнет насквозь его печенку.
Он взмахнул над головой сверкающим клинком, и все замерли, уставившись на него во все глаза.
— Веский довод, — прошептал Слон. — Железная логика. Жаль только, что все это пропадает даром ради таких низменных целей. Тебе и твоим товарищам не остается ничего иного, как просто согласиться.
Слон был прав. Они еще немного покричали и поспорили, но в конце концов согласились с предложенным планом действий. Они выступят на стороне Бенедиктинцев. Но никто из них, включая меня самого, не был особенно счастлив по этому поводу. Они могли возмущаться и спорить до самой ночи, но я так устал, что решил потратить оставшиеся часы на то, чтобы немного соснуть. Слон отправился побродить и собрать кое-какую информацию, а я свернулся на нарах и погрузился в тревожный сон.
Громкие окрики разбудили меня, и я почувствовал себя еще более уставшим, чем перед сном. Никто не испытывал большой радости в связи с ночным марш-броском или с нашими боевыми товарищами; меня повсюду окружали хмурые взгляды и отборнейшая брань. Они произносили даже такие ругательства, которые я ни разу не слышал в своей жизни, мне они так понравились, что я решил запомнить их, чтобы применять потом в будущем. Я вышел на улицу к примитивному умывальнику и побрызгал холодной водой на лицо. Мне показалось, что это немного помогло. Когда я вернулся, Слон сидел на моей койке. Он поднял и протянул ко мне свою огромную руку.
— Ты должен поберечь себя, Джим. Это очень жестокий и смертоносный мир, здесь все против тебя. Помни об этом.
— Это стиль моей жизни — поэтому не беспокойся обо мне.
— Но я беспокоюсь, — он тяжело вздохнул. — У меня нет ничего кроме презрения по отношению ко всем этим предрассудкам, астрологам и хиромантам, поэтому ты поймешь, почему я чувствую отвращение к себе за мрачное уныние, которое охватило меня. Но я не вижу впереди ничего, кроме безнадежной пустоты. Наша дружба продолжается недолго, и мне не хотелось бы, чтобы она так скоро кончилась. И все же, прости меня, прости, если можешь, но я не в состоянии преодолеть в себе чувство опасности и отчаяния.
— На это есть веские причины, — крикнул я, стараясь придать своим словам хоть немного энтузиазма. — Тебя оторвали от тихого спокойного образа жизни, посадили в тюрьму, освободили, помогли сбежать, спрятали, посадили на диету, снова помогли удрать, вынудили давать взятки, потом надули, избили, продали в рабство, ранили — и ты еще удивляешься, почему на тебя напала депрессия?
Его губы вновь тронула слабая улыбка, и он взял мою ладонь в свою руку.
— Ты прав, Джим, конечно, прав. В крови появились токсины, и в коре головного мозга наступил застой. Береги свои тылы и возвращайся живым. Ну а пока ты этим занимаешься, я выясню, как можно выпотрошить из нашего Капо немного гроутов.
Он выглядел немного старше своего возраста — впервые с того момента, когда мы встретились. Покидая казарму, я видел, как он устало вытянулся на нарах. Он должен чувствовать себя лучше, когда я вернусь. Дренг будет приносить ему пищу и присмотрит за ним. А я должен полностью сконцентрироваться на том, чтобы остаться в живых, чтобы я смог вернуться назад.
Это было ужасно тоскливый и изматывающий марш-бросок. День был жарким, и ночь была ничуть не прохладней. Мы еле волочили ноги, обливаясь потом и отбиваясь от мошкары, вылетевшей к нам навстречу из темноты. Мы шагали по разбитой дороге, и в наши ноздри забивалась грязь и пыль. Но мы шли все дальше и дальше, еле поспевая за громыхающей и посвистывающей странной повозкой, возглавляющей наше кошмарное ночное шествие. Одна из допотопных паровых машин тащила походный фургон Капо Димона, в котором он относительно комфортно расположился вместе со своими офицерами. Мы шагали вперед, и с каждым шагом проклятия и возмущенные возгласы в наших рядах становились все тише и тише. Когда же мы наконец укрылись под сенью деревьев Пинетта Вудз, мы настолько вымотались, что слов для возмущения у нас просто не было. Я сделал то же самое, что и большинство остальных — упал без сил под дерево, на мягкую и приятно пахнущую постель из хвои, и застонал от наслаждения. В это время славные воины, во главе со стариной Таскером, прильнули к положенной им кружке кислого вина, прежде чем лечь отдыхать. Я закрыл глаза, еще раз глубоко вздохнул и заснул крепким сном.
Мы провели здесь целый день, радуясь возможности отдохнуть. К полудню нам наконец выдали сухой паек. Теплую вонючую воду, в которой нужно было размачивать какие-то каменные кусочки, видимо считавшиеся у них хлебными сухарями. После этого мне удалось еще немного поспать, до самых сумерек, когда мы вновь построились в шеренги и продолжили свои ночной марш-бросок.
