Сила Зверя - Ермаков Александр (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Мерлин поднялся. Белый хитон его, оттенили мрачные перья лорда Мьюгина. Черным плащом обвислых крыльев, укрыл спину пророка мудрый ворон. Странно смотрел на пришедших из Гильдгарда.
Склонил колдун голову. — Не дано нам познать всей природы информационного поля, и дельта трансформации уравнений Ван Больца не подскажут, какой мир реальнее — видимый из окна вагона курьерского поезда, или на экране головизора. Верь своей душе и в свое предначертание. А мой срок пребывания в континууме Гильды временно истек. Мир вам.
— До свиданья. — Сигмонд задумчиво тер висок.
— Не знаю, будешь ли рад нашей встрече, витязь Небесного Кролика? Потому говорю: мир вам.
Милорд Мьюгин запахнул крылья на груди старца и ночная тень скрыла фигуру Мерлина, а шелест листьев от внезапного порыва ветра заглушили его шаги.
Глава 8. Узник.
Черный Локи натянул поводья. Вороной послушно загарцевал на вершине холма. Позади, на дистанции нескольких конских крупов вымуштровано остановился вооруженный эскорт обережных — так тамплиеры гридней называли.
Локи пожевал тонкую губу. Задумчиво скривился. Меж зубов слюной прямо на лошадиную гриву цикнул. Часы карманные достал, крышечкой щелкнул. Два двадцать пять пополудни. До замка минут сорок, от силы пятьдесят. Значит в начале четвертого будем на месте. Можно не торопиться.
Его миссия подходит к концу. С утра, нежился еще Локи в пуховых перинах, прискакал гонец из замка Шурваловальского. Коня чуть не загнал, пыли вдоволь наглотался, спешил доставить весть срочную, новость важную, долгожданную. По такому делу, обережные только сунув в его руки кружку эля, промочить захрипшее горло, прытко ввели в господские покои. Там, почесывая отбитые седлом ягодицы, да утирая мокрые усы, доложил посланец, что заманили таки в ловушку, одурманили зельем гриба-сонливца, доставили сонных в Шурваловальскую твердыню и лорда Сигмонда и девку евойную.
Молодцы монахи, признал Фартовый-Локимен. Но виду довольного не подал. Напротив, посмотрел на гонца морозно, того и дрожь пробрала. — Чего долго так ехал, козел? В падлу прихватить сменного мерина, сука? — И обережным приказал: — Пятый угол и хором петушить на конюшне, пока не закукарекает. И в дорогу собираться!
Вот уже и лес Шурваловальский. Еще час, ну полтора отсилы и работа отработана. Заказывали Стилла Иг. Мондуэла — получите, распишитесь, бабки на стол. Задание, герр Зиберович, выполнено, можно и домой.
Можно, но не хотелось.
Опять сплюнул Фартовый. Скривил тонкие губы. В сомнении покрутил указательными пальцами.
— Что-то неладно, — подсказывала внутненняя воровская чуйка. — Зиберовичу там, в Брюсселе, в кабинетном всесилии, хорошо командовать: «Взять и доставить». А попробуй-ка, доставь. Через пол царства Нодд прийдется Стилла тарабанить. А там, небось, уже вся округа на уши встала. Куды растуды! Лорд Сигмонд сгинул! Воевода крольчачий, герой всех времен, всех народов! Мать его ити! Гридни Ингрендсоны, волки позорные, по буеракам пометутся, под каждый куст заглянут, каждую нору пообнюхивают. Корефаны витязевы, Сток да Троквелец, копытами землю рыть будут. В Гильдгарде старый хрыч Ингренд, шухер поднимет, а бригада у него не слабая, лбов здоровых пару сотен будет, да городские, да посадские, да быдло деревенское. О-го-го, шалман!
Нет, паленое это дело. Чистая дурь за Черновод-реку соваться. Глупее, чем чистосердечное признание карябать, срок наматывать. У ноддовцев срока не будет — на раз вышка, без права обжалования, по приговору к исполнению через осиновый кол в задницу.
Поморщился Локи, представив такое. Пальцами колечко сложил, через плечо сплюнул продолжил размышлять.
— Не ладно и с этой ретранспортировкой. Чего-то мудрилы дубненские не прощелкали. Не просекли фишки. Лоха дали. Дурацкие слухи об ангеле Приходько тревожили. Аборигены заливать горазды, как будь здоров. Какой с них спрос? Носятся с кроличьими огрызками, словно с чудотворными мощами, готовы дермо лобызать, словно папскую туфлю. Но не все же дурку гонят, дыма без огня не бывает. Опять таки, проверенные информаторы подтверждали — жив Ангел Небесный. Болен, тяжко болен, но выздоравливает. Чтоб ему пусто было!
Легко тронул Фартовый поводья, послал коня неторопливой рысью. Сам кривился, прикидывал палец к носу.
— Еще на его голову их преимущественное величие, магистр тамплиниориум. Ни за какие коврижки Сигмонда не отдаст. Нужен тот ему, прямо позарез нужен. Для много-зело-вельми-экстра-супер-важного дела, для таинств орденских, тху на них! Перебьется старый. Не врубается, что опасен Стилл. Ох, опасен. И на киче под семью замками, в кандалах и колодках, все равно опасен.
— Псих их величие, в натуре псих, отморозок недотраханый. Маничка у него весь мир в истинную веру обратить, заблудших спасти, упоствующих покарать. Архиважный вопрос — с какой стороны тригон малевать. Правой рукой дрочить или левой — вот вопрос вопросов. Один хрен, грех Онанов.
Сплюнул Фартовый.
— Во блин, заботал, словно галицийский талмудист в субботней синагоге. — По себя хмыкнул. — Эдак скоро толковый базар забуду, братва смеятся станет. И дядя Беня прихихикивать.
Еще покривился Локи, вспоминая своего блатного шефа.
— Да, дядя Беня челове-ек. Не боже мой, к нему задом не повернись. Или нож в спину, или некошерный корнеплод в тухес. Ой вэй, наденет на цигундер, как будь мне здоров. Здаст дядя Беня. Как бог свят, здаст. Если еще не сдал.
Вспоминались Локи последние его Земном бытии имевшие место события. Не нравились эти события. Что-то ему Фартовому не фартило, не та шла масть. Конечно выворачивался. И от лягавых отбился, с сукой, стукачиком ментовским расчитался, и человечков Мусы вовремя вычислил, и самого Мусу поблагодарил конкретно. Но с чего это вдруг столько всякой лажи? И почему, когда надо было на дно залягать глухо, как вдруг, ни с того ни с сего, объявился реббе Мойша? Значит подставил Царь!
Что подставил, то дело десятое. Ну, а рассудить толком — на кой ляд Зиберовичу нужен был он, Фартовый? Мало ли у генерала своих головорезов вымуштрованных? Ой, не мало, лосей откормленных, натасканых, к присяге приведенных. Только скомандуй — «есть», «так точно», «рады стараться, ваш высокоблагородь»! Вот и весь их ответ, дугому не обучены, своего понятия ноль. Так нет же, откопал себе Мойша Рувимович киллера. Спрашивается — на кой ляд?
Скривился Фартовый, что приснопомянутый головорез на вошь. От злости себя по колену хлопнул. Раскорячил вилами пальцы, ткнул себе в горло. Вопросец то хлюпкий и разгадку не за семью морями искать. Сложил кукиш, оглядел.
Весь ответ. Вот не хотел генерал Зиберович своих людей подставлять, вот и нашел лоха, фофана, забил баки, развел капитально. И не наградной лист и не крутой кабинет с кожанными креслами ожидают дома Фартового. Ожидают вымуштрованные головорезы, завалят в пять секунд и концы в воду, жмура в бетон и вся недолга. Был киллер, да весь вышел, никто особо горевать не будет, доискиваться что да почем не станет. Могут и технично замочить, а в некрологе, хохмы для, написать: «Скоропостижно скончался в расцвете сил». Но что хреном заедать, что редькой закусывать, по барабану. Расклад хреновый.
И дядя Беня, даже если и захочет, прикрыть не сумеет.
Бросил Фартовый поводья, сплел пальцы обеих рук, нахмурился. Предчувствовал, скоро закатится звезда крестного деда, пахана паханов, Бени-Царя. Закатится глубоко в задницу. Как-то выступит не по делу, где-то наступит Мойше Рувимовичу на хвост. А Зиберович челове-ек. Ему палец в рот не клади. Откусит, по самые помидоры отгрызет, проглотит и еще добавки захочет. И нужды нет к черту в зубы соваться.
— Не-е, — качал Локи головой, неимоверным образом сложив и большой палец и мизинец. — С этой темы надо спрыгивать. Пока не попалился, линять по-тихому, делать ноги, когти рвать, сваливать к ядреней фене!
Порешив так, улыбнулся. Довольный друг о дружку потер указательные пальцы. Коня пришпорил. Рубанул ребром ладони по локтевому сгибу, аж дернулась рука, аж указательный палец колом встал. — Так уже слинял. Во-о меня достанешь, Мойша Рувимович! Теперь без балды подпишусь под дела Магистра, авось выгорит. Псих Их Величие, да себе на уме. Вера — верой, а под шумок, всех завоевать, разделить на приораты, самому, ясный хрен, заделаться главным бугром. И балдеть, словно король на именинах.
