Главный приз (СИ) - Темень Натан (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Теперь список был не просто полный, он был исчерпывающий. Филинов узнал, что охранник Кисин имеет привычку стряхивать на куртку крошки от съеденных бутербродов с сыром и ветчиной. И что бутерброды он чаще всего запивает кофе с молоком, а реже кофе с мороженым. И в карманах он носит всякую мелочь, в том числе обёртки от жевательных конфет.
Следователь скользнул взглядом дальше, потом остановился, вернулся назад по списку, и уставился на пункт под номером 133. «Фрагмент листа растения. Размер фрагмента… Растение в каталоге не значится».
Следователь улыбнулся. Он вспомнил вкус кофе из маленькой кофейни на углу. И госпожу Снайгер, аккуратно разворачивающую пальчиками салфетку. Нет в каталоге? Зато у него, Филинова, есть знакомый специалист по ботанике. Он провёл руками по рубашке, стыдливо вспоминая крошки от бутербродов, поправил сбившийся галстук, и принялся набирать знакомый код.
***
— Хорошо. Вечером на том же месте. — Филинов вспомнил, что можно присесть на стул, и сел. Обед закончился, но голода он так и не ощутил.
— К вам привезли свидетеля, водителя той машины, хотите кофе? — единым духом выговорила добрая после обеда Леночка.
— Да. Да. — Отозвался Филинов, ещё прокручивая в голове разговор с госпожой Снайгер.
Ввели свидетеля. Тот помялся у двери, сжимая в руках кепку. Осторожно уселся на предложенный стул. Посмотрел на полицейского.
Филинов задал дежурные вопросы, одновременно составляя портрет в свою картотеку: пожилой мужчина, возможно, бывший военный. Глаза умные, белки глаз слегка желтоватые, лицо в склеротических жилках. Держится с достоинством, но чего-то боится.
Следователь знал, что боязнь ещё ни о чём не говорит. Ему приходилось видеть на этом стуле дрожащих как лист людей, чистых, как стёклышко.
Водитель не отрицал, что вечером — такого-то дня, в таком то часу — взял пассажира от здания развлекательного центра. Да что отрицать, если всё равно это зафиксировали камеры у стоянки. Он человек пожилой, скрывать ему нечего, а совесть у него перед законом чиста.
Да, подсадил женщину. Женщина молодая, лет тридцати. Хорошенькая, только бледненькая. Должно быть, расстроена была. Чем? Не сказала. Она вообще ничего не говорила, только носом шмыгала. Адрес назвала на окраине, но вёз он её в объезд, там дорожные работы…
Проверяйте, господин следователь. Мне скрывать нечего.
Потом у него мотор забарахлил. Машина старая, а менять жалко. Привык, понимаете, к этой. Рука не поднимается на свалку… Ну, остановились, дамочка вышла, должно быть, воздухом подышать. Тут к ним подкатил джентльмен на дорогой машине. Как подкатил, откуда, не видел, в моторе ковырялся.
Видел, как этот пижон на дорогу вылез и даме ручки стал пожимать. Дамочка вначале отнекивалась, краснела, а потом ему деньги за беспокойство, и фьють, укатили они. Как укатили? Очень просто, сели в машину и укатили. Что за машина? Хорошая машина, дорогая. Марку могу назвать. И даже номер почти запомнил. Склероз, конечно, имеет место, но старый котелок ещё варит.
Куда поехали? По дороге, в сторону пригородов. Там, где выезд на скоростное шоссе. Составить словесный портрет? Фоторобот хотите? Не вопрос. Скажите, куда идти.
Филинов вызвал сержанта, и глядел, как пожилой водитель выходит в дверь. Скоростное шоссе. И там, за городом, по шоссе, Дядькино. Коттеджный посёлок. Он сидел и ждал результата работы лаборатории, и даже не удивился, увидев портрет предполагаемого убийцы.
Осторожно, словно боясь спугнуть, он вывел на экран фоторобот, составленный по описанию мальчишки. Неторопливо совместил оба портрета, и какое-то время просто сидел и смотрел в экран. С покрасневшей в местах совпадения картинки на него смотрело знакомое лицо. Красное от линий совпадения лицо Базиля Фёдоровича Акинушкина.
***
Человек в белой рубашке повёл рукой, перебрал пальцами, расстёгивая перламутровые пуговицы. Распахнул ворот, помотал головой, расслабляя мышцы шеи. На последней тренировке он потянул спину, и до сих пор чувствовал это. Не надо так увлекаться, подумал он, неторопливо отстёгивая жемчужные запонки, и кладя их в сувенирную пепельницу. Пепельницей была черепная коробка некогда живого существа, оправленная в серебро. Кроме запонок, там ещё лежали сцепившиеся в светящийся комок брелки, зажимы для галстуков и складной ножичек в рубиновой оправе.
Он повёл плечом, и тонкая рубашка соскользнула, потянувшись за ним по ковру, и окончательно уронив рукав у ног мраморной дриады.
Человек постоял, глядя на обрубленную шею статуи, протянул руку и закрыл глаза, ведя пальцами по неровной поверхности обрубка. Иногда ему казалось, что он видит сквозь опущенные веки.
— Нет, — сказал тихонько, — ещё не время. Подожди немного.
Не открывая глаз, он повернулся спиной к дриаде, сделал два шага в сторону. На ощупь вытянул из ножен на стене клинок, и осторожно провёл пальцами по узорчатой поверхности металла. Опять повернулся, взяв рукоять обеими руками, и плавно шагнул вперёд и вбок. Постоял немного, опустив голову, словно прислушиваясь. Вытянул ногу, и зацепил босыми пальцами ноги рукав рубашки. Быстрым движением выкинул ногу вверх, и тут же согнул колено до предела, прижав пятку к ягодице.
Наблюдая внутренним взором плавно взметнувшуюся рубашку, в воздухе обретшую очертания человека с нелепо раскинутыми руками, повёл всем телом, раскручивая кисти рук и придавая им невидимую обычным глазом скорость вращения. Тонкая ткань, тихой медузой опускающаяся на ковёр, рассечённая надвое и потерявшая человеческий контур, мягко упала вниз простой белой тряпкой.
Глава 30
— Тебе нравится?
— Не знаю. — Мари Ив оглядела мраморную статую.
На небольшом постаменте стояла мраморная девица, стыдливо прикрывшая ладошкой пикантные места. Ступни стройных ножек облепила мраморная трава. Аккуратный зад подпирало крохотное деревце.
— Где ты её откопал?
— Представляешь, нашёл. У ограды лежала. Кто-то выбросил. Пришлось отмыть, почистить. Красиво, правда?
Мари Ив обошла кругом постамента. Скептически оглядела мраморный зад.
— А где голова?
— Не нашёл. Откатилась, наверное.
— Можно её использовать как вешалку для шляп. Или зонтиков.
— Тебе не нравится?
— Мне не нравятся любые женщины в твоём доме. Даже без голов.
— Мари, хватит.
— Ты пойдёшь со мной на собрание?
— Нет. И ты не пойдёшь.
— Это моя работа.
— Ты же рассказала, что…
— Послушай, — прервала его Мари. Она знала, что с ним так нельзя. Но при любой попытке взять её под крыло в ней просыпался злобный бес. — Ты можешь предложить что-то другое? Ты нашёл моё имя в журнале «Форс»? Это моя работа!
Базиль посмотрел на неё. Конечно, он мог предложить что-то другое. В её глазах он увидел гнев и обиду маленькой девочки, которой никто не дарил подарков на Рождество. Он мог сказать ей: «Мари, выходи за меня. Тебе не нужно больше ходить по подозрительным собраниям, и изнурять себя работой.» Какое-то мгновение он так и думал. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что она вцепилась пальчиками ему в рукав, придвинулась вплотную и заглянула в глаза.
Он вздрогнул. Точно так же смотрела на него бывшая жена, когда он делал ей предложение. Такой же жадный взгляд обиженного ребёнка был у неё, когда он сказал: «Ангелина, тебе не надо больше этим заниматься». И какое-то время она была ангелом, спустившимся к нему с небес и прикорнувшим на плече. А потом разверзся ад. И ангел незаметно превратился в заурядного демона в атласном халате.
Базиль отвёл глаза. Мари ещё секунду смотрела на него. Потом отшатнулась, одёрнула рукава блузки. Сказала, не глядя:
— Мне пора. Не провожай меня.
***
Мари взялась за дверцу машины и застыла, глядя на своё отражение в стекле. Так просто, взять и уехать. От Базиля, что остался в своём маленьком, будто игрушечном, коттедже. Где в уютном холле стоит мраморная статуя, и в кабинете рыжимы язычками огня играет камин. От Базиля с его коллекцией марок и засушенных бабочек.
