Боевые искусства Ветрогорья (СИ) - "Шлифовальщик" (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Неспособный к активным действиям, подавленный Гена, прислушиваясь к отвратительным звукам внешнего мира, каждый вечер мечтал, как бы он расправился с ненавистными нарушителями тишины и спокойствия. Иногда он представлял себя харизматичным супергероем. Он бы вышел на улицу, вразвалочку подошёл к «культурно отдыхающей» молодёжи и врезал бы с ноги самому наглому представителю молодой поросли. А остальные вжались бы в лавочку и не пикнули, ошеломлённые напором супермена. Иной же раз Двинянин представлял себя невидимым и умеющим проходить сквозь стены. Тогда бы он в отсутствие соседей сверху пробрался в их квартиру и разгромил там всё, подобно булгаковской Маргарите. Вот она, жизнь с приклеенной частицей «бы», сказал бы Александр Мирошников.
Но в этот вечер мечты Двинянина были не фантастические, а реальные. Через какой-нибудь месяц он обучится азам эспритиона, и тогда держись враги! Гена придумает такую каверзу, что дебоширам надолго запомнится. Сперва он расправится с тварями из ближайшего окружения, а потом, поднабравшись на них опыта, нанесёт удар Храмцову.
2. Выход юного дракона
Было у монаха Алемира больше дюжины учеников, и стал Гедвин одним из них. Ожидал юный воин, что наставник будет обучать владению мечом или боевым топором. Но, вопреки ожиданию, монах начал объяснять ученикам устройство мироздания. И начал юноша-воин постепенно узнавать о тайнах и странностях окружающего мира.
– Законы нашего мира ненормальны, – говорил Алемир, – но мы можем их использовать во благо. Особенность моего боевого искусства – не умение лихо размахивать оружием, а использовать нелепости мироздания и собственные переменные возможности в поединке или бою.
Узнал Гедвин о том, что законы мира постоянно меняются: одни появляются, другие исчезают, а третьи искажаются до неузнаваемости. «Мы не знаем, почему так происходит, – пояснял монах. – Одни мудрецы считают, что наш мир стар настолько, что в нём может по статистике произойти что угодно: ведь даже кубок с вином может закипеть по законам статистической вероятности. Иные же полагают, что у природы, помимо законов, есть и «мораль», для нас непонятная и непознаваемая. Возможно, стремление природы к красоте, симметрии и «золотому сечению» и есть отголоски той природной морали. Еретики же думают, что миром управляет бог-дилетант, не способный устроить всё гармонично и разумно, из-за чего и происходят разные нелепости. Неопытный бог все законы принимает методом проб и ошибок, но постепенно учится на этих ошибках».
Никак не мог уяснить практичный ум Гедвина, привыкший к простым истинам, монашьи премудрости. Не мог понять воин, чем знание мироустройства поможет ему в поединке с противником.
– Но бог милосерден, – рассказывал Алемир. – Если меняются законы природы, то у нас, людей, появляются скрытые свойства, позволяющие выжить в изменившемся мире. Задача опытного воина – распознать изменения в мире и догадаться, какие свойства при этом появятся или изменятся в самом человеке. Распознать первому, пока противник о них и не догадывается. А затем ими разумно воспользоваться. К тому же знание изменений в мире поможет использовать в бою внешние силы, что тоже является частью философии моего боевого искусства. Некоторые называют это магией.
Сложно давалась учёба Гедвину, но постепенно начал он постигать ученье отшельника. Юноша понял, что законы мироздания меняются не непрерывно: после очередного изменения мир ненадолго застывает в стабильном состоянии - конфе. Воин догадался, что некоторые вещи константны, а иные меняются от одной конфы к другой.
– В нашем многострадальном мире нет главного закона, – учил наставник, – любой закон может стать главным, доминирующим на период конфы, пока не сменится другим. Мы, монахи, называем это домином – доминированием какого-либо закона. Основная задача воина – распознать домин, который подарит новые боевые качества.
И так каждый вечер, когда выдавалось свободное время, спешил юный Гедвин к Алемиру. Постепенно научился он распознавать моменты, когда меняется мир, и чувствовать характер этих изменений. Понял юноша, каким образом познавать себя после перемен, и пользоваться новыми свойствами. К концу конфы сказал наставник ученикам:
– Стали вы опытнее и умелее, пора бы вам проверить на практике свои умения. Нужно будет совершить несколько простых подвигов: одолеть ведьму, наказать вора или богатея, обижающего крестьян. И лишь после свершения подвигов я могу быть спокоен, что передал вам то, что знаю сам.
* * *
Через месяц изрядно напичканного теорией эспритиона Двинянина допустили к практическим занятиям. Мирошников поставил задачу – с помощью изученных приёмов победить пару-тройку недругов похлипче. Соблазнительно было бы начать с Храмцова, но Гена нутром чуял, что начотдела пока ему не по зубам. Мирошников рекомендовал отработать приёмы на двух-трёх соседях по подъезду или двору, а уж после этого приступить к поединкам в офисе.
В подъезде Двинянина на первом этаже жила очень противная бабка, настоящая баба-яга, как по внешности, так и по характеру. Гене ни разу не удавалось услышать её нормальный голос, поскольку в обычном состоянии она постоянно орала: на соседей, хлопающих дверями, на автолюбителей, подолгу прогревающих двигатели, на детей, шумящих под окнами. Каждый раз, возвращаясь с работы и видя перекошенную злобой бабкину физиономию в окне первого этажа, Гена прятал глаза, вжимал голову в плечи и старался побыстрее прошмыгнуть домой, чтобы не попасть под гнев бабы-яги. Он больше боялся не гнева старой ведьмы, а попасть в неловкое положение: очень не хотелось, чтобы баба-яга костерила его на глазах любопытных соседей. Менеджер выбрал бабку в качестве первой жертвы.
Перед нанесением первого удара, учил Мирошников, надо распознать противника, узнать его привычки и слабости. Чем больше сведений о сопернике, тем эффективнее будет атака. В девяносто процентов случаев информацию можно почерпнуть из социальных сетей, поскольку средний гражданин обожает выкладывать на всеобщее обозрение каждый свой чих. Разумеется, с бабкой это не прокатит – вряд ли старуха умеет выкладывать фотки, репостить, комментить и лайкать. Поэтому пришлось довольствоваться наблюдениями «в реале»; но и тут, кроме повышенной бабкиной злобности, ничего выяснить не удалось: ни увлечений, ни слабостей, ни домашних животных, ни родственников у бабы-яги не наблюдалось. Единственное, за что зацепился Двинянин – многочисленные иконы, хорошо видимые в окне; они подсказали ему, как атаковать противника.
Большинство верующих наших сограждан удивительным образом сочетают в себе веру с суевериями. Многие православные или считающие себя таковыми, помимо господа бога, верят во всякую чушь: чёрную магию, третий глаз, Шамбалу и разных рептилоидов. Разумеется, есть и истинно верующие, отвергающие суеверия, но их процент ничтожен. И баба-яга явно не походила на таковую: у неё не наблюдалось ни кротости голубя, ни мудрости змеи.
После работы Гена зашёл в супермаркет и приобрёл в отделе игрушек странноватую, но очень модную тряпочную куклу с глазами-пуговицами. Вечером менеджер взял ведро с совком и наковырял за домом немного земли; дома он пересыпал землю в полиэтиленовый пакет. Порывшись в хозяйских кухонных шкафчиках, он нашёл два свечных огарка, а в стенке – баночку с иголками и булавками.
Будильник поднял Двинянина в четыре утра. Он знал, что бабка, как все старые люди, просыпается рано, поэтому перестраховался и встал ещё затемно. Обмирая от страха, менеджер, сжимая в руках пакет с землёй, спустился на первый этаж, на всякий случай выключил свет в подъезде и насыпал содержимое пакета возле бабкиной двери в форме креста. По его краям Гена пристроил два огарка, и между ними положил куклу, лицо которой предварительно утыкал хозяйскими булавками – на суеверных людей такая кукла производит неизгладимое впечатление. В низ креста Гена положил листочек со свежесочинённым заговором: «Наказываю рабу с двадцать первой квартиры, чтобы свалились на неё все беды земные. Чтобы все её грехи к ней же и вернулись стократно. Чтобы не было покоя ей ни днем, ни ночью. Аминь». После этих манипуляций Двинянин сделал несколько фото своей инсталляции на телефон, затем пулей бросился к себе, едва не потеряв очки, заперся и замиранием сердца прислушался. На лестнице стояла тишина.
