Канцелярская крыса. Том 2 - Соловьёв Константин (книги txt, fb2) 📗
– Так уж повелось.
– И чем занимается эта троица? «Малфас» у них за архивариуса, это я уже понял, а прочие?
– У каждого из блоков свой круг задач, – терпеливо пояснил техник, пристраивая какой-то громоздкий кожух. – «Асмодей» управляет заводами и фабриками Коппертауна.
Герти уставился на техника с самым неподдельным изумлением.
– Что, швыряет уголь в топку и орудует шкворнями?
– Нет, сэр. Фабричные процессы давно автоматизированы. «Асмодей» контролирует всю производственную линию, от температуры домны до скорости конвейеров. Рабочие – лишь мускульная сила, приводящая в движение технологическую цепочку. Они носят заготовки, убирают мусор, смазывают подшипники…
– Подумать только, машина помыкает людьми!
– В отличие от людей, эта машина не способна ошибаться, – с холодным достоинством заметил техник, которого беседа явно стала утомлять и который не собирался этого скрывать. – А кроме того, она не способна обманывать, воровать сырье, завышать сметы, производить брак, фальсифицировать отчеты и жаловаться на непомерные нагрузки. В конечном итоге работа «Асмодея» оборачивается городу выгоднее.
– Но как же аварии? – не сдавался Герти. – Насколько я знаю, за последние два месяца там было около шести аварий! Это ли не свидетельство того, что ваша машина не справляется со своими обязанностями?
– Аварии были незначительны. И, кроме того, вызваны исключительно человеческим фактором. После каждой аварии мы досконально осматривали все контуры «Асмодея» – он ни на шаг не отступал от производственного плана. Ошибаются люди, мистер Уизерс, машины вроде «Лихтбрингта» не ошибаются.
У Герти было на этот счет свое мнение.
– А этот, как его, «Фокамбор»?
– «Фокалор». В его ведении порт и навигационные службы Нового Бангора.
– Стало быть, он ведет учет складских товаров, руководит погрузкой и выгрузкой, составляет расписание и все прочее в этом духе?
– Еще он занимается лоцией.
– В каком это смысле?
– В самом что ни на есть прямом, сэр. Досконально зная акваторию, все ее течения, банки и отмели, «Фокалор» занимается, помимо прочего, тем, что прокладывает курс для кораблей, которые заходят в порт. Он определяет безопасный маршрут для корабля данной осадки и тоннажа, после чего преобразует его в короткую цифровую команду и передает ее на борт судна в виде радиосигнала при помощи аппарата Попова. Очень практично и удобно, город экономит изрядную сумму на услугах лоцманов.
– Не боитесь, что в один прекрасный день ваш разлюбезный «Фокалор» уведет корабль на поиски капитана Франклина [2]?
– По статистике, около сорока процентов катастроф и аварий в акватории порта происходит из-за небрежности или невнимательности лоцманской службы. Машина же избавлена от недостатков. Она не спит, не путает координат, не спорит с начальством и не обладает ложной самоуверенностью.
Герти отчего-то вдруг захотелось разорвать проклятую картонку с запросом пополам и швырнуть в корзину. Невольно вспомнился тот момент, когда он разглядывал Новый Бангор со спины неуклюжей качающейся «Мемфиды». Знай он, что курсом корабля руководит не обычный лоцман, какой-нибудь пьяный и хамоватый уроженец Уэльса, а неведомая механическая сущность, в чьих металлических венах вместо крови находится сжатый под давлением пар…
Герти невесело вздохнул, бросив взгляд в окно. Чего уж теперь рассуждать… Знай он, чем вообще обернется его назначение на остров, – бросился бы за борт еще посреди Индийского океана и отправился бы вплавь до самых британских островов наперегонки с акулами, на зависть настоящему полковнику Уизерсу…
– Ну а чем занят ваш четвертый цербер? Издает законы? Пишет эссе? Выращивает розы?
Техник, обтиравший руки ветошью, взглянул на Герти с откровенным презрением. С тем особым презрением, с которым инженеру железной дороги позволительно глядеть на дикаря в набедренной повязке, насмехающегося над неуклюжей металлической лошадью.
– «Набериус», сэр. Он занимается анализом долгосрочных перспектив. Опираясь на цифры, предсказывает все, от биржевых котировок до погоды и урожая. И довольно успешен в этом.
– Личный Нострадамус Канцелярии?
– Можно выразиться и так, сэр.
Техник с удовлетворением посмотрел на плоды своего труда. Терминал был собран и выглядел безукоризненно. В отличие от техника, Герти вид этого металлического алтаря ничуть не порадовал. К «Лихтбрингту» он при первой их встрече проникся искренней антипатией. И даже теперь, после всего того, что он узнал о возможностях машины, ощущение это не прошло, лишь окрепло.
Сложная, хитрая и самоуверенная машина, держащая остров в стальной хватке механических пальцев. Быть может, ей удалось задурить голову служащим Канцелярии и даже Шарперу. Быть может, все настолько поверили в мощь логического титана, что отдали в его ведение едва ли не весь город. Возможно, Герти был единственным человеком на всем острове, который доподлинно знал: машины тоже ошибаются. Даже такие грандиозные, как «Лихтбрингт».
Страстно захотелось, приложившись к рифленому медному боку ботинком, заставить самодовольный сверкающий от смазки аппарат издать жалобный стон вроде того, что издает потревоженная урна. Герти с трудом сдержал этот неуместный порыв. Во-первых, невидимый паровой демон «Лихтбрингта», совершающий сорок математических операций в секунду, едва ли будет посрамлен подобным ударом, которого, вероятнее всего, попросту не заметит. Во-вторых, Герти подозревал, что металл окажется прочнее бренной человеческой плоти и из схватки, чего доброго, может выйти победителем.
Герти смел со стола груду испорченных мемокарт и швырнул их в корзину для бумаг. На душе сразу сделалось легче.
– Бог из машины, – проворчал он, разглядывая испещренные, будто источенные термитами, листы картона. – Подумать только! Я, конечно, всецело за торжество технического прогресса и всегда был уверен, что Британия находится в его авангарде, но это… Это уже чересчур, как мне кажется. Отдавать целый город во власть машины!.. А что, если в один прекрасный день у вашего «Лихтбрингта» в голове заржавеют шестеренки? Или он перепутает цифры? Последствия могут быть катастрофические!
Его тирада ничуть не впечатлила техника, собиравшего в саквояж свои инструменты, маленькие и блестящие, как у часовых дел мастера.
– В том-то и дело, мистер Уизерс. «Лихтбрингт» не ошибается. Не ошибся ни разу за все восемь лет, что работает.
Герти разозлился. Вера канцелярских клерков во всемогущество их механического владыки отдавала фанатизмом. Удивительно, как легко слепой фанатизм сплетается с самим техническим прогрессом…
– Все на свете ошибаются! Даже императоры и судьи! Даже божества!
– «Лихтбрингт» не ошибается, сэр, – сухо сказал техник, отряхивая брюки. – У него есть три специальных логических контура, которые постоянно проверяют правильность обрабатываемой информации. Всякая неточность или несоответствие мгновенно устраняются. Это машинная логика. Она не позволит существовать в системе неверным значениям. Это гораздо более сложное, рациональное и надежное устройство, чем человеческий рассудок.
– А я вам говорю, что он может ошибаться! Что он уже ошибся!
– Доброго вам дня, сэр.
Техник, подхватив свой саквояж с инструментами, развернулся к двери.
– Стойте!
– Да?
Техник замер у выхода. Бесстрастный, спокойный, с холодным, как у всех здешних клерков, взглядом, он выглядел так, словно натянул человеческую кожу заодно со строгим черным костюмом и еще не полностью в ней обвыкся. Не человек. Просто еще одна крыса из канцелярской стаи. Его, полковника Уизерса, коллега. А скоро, быть может, и близкий родственник. Член его стаи.
– Если… кхм… Если у меня есть жалоба на работу «Лихтбрингта», к кому я могу обратиться?
Техник помедлил с ответом лишь самую малость.
– На вашем месте я бы обратился ко второму заместителю, мистеру Беллигейлу. Он большой специалист по «Лихтбрингту». Когда-то он помогал профессору Нейману его монтировать и настраивать.
