Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Достаточно, чтобы разнести нас всех на куски, если вы этого хотите.
— Я предпочел бы разнести на куски всех этих тварей, не повредив при этом наши скафандры. Сможете осуществить?
— Нет проблем. Держитесь, капитан.
Прогремел взрыв, и перед глазами Сайленса на мгновение вспыхнула целая дюжина сигналов тревоги. Но скафандр выдержал, и огоньки один за другим погасли. Капитан машинально отряхнулся. Мертвые насекомые дождем посыпались на пол, очистив сенсоры и вернув капитану утерянное было зрение. Он огляделся. Стены туннеля порвались в клочья, открыв главный секрет вражеского корабля: огромную бесформенную фигуру пчелиной матки.
Она заполнила собой все пространство по ту сторону туннеля: огромный — больше сотни ярдов в поперечнике — безобразно раздутый мешок, живая стена бледной пульсирующей плоти, утыканной лишенными век глазами. Кое-где из нее торчали нелепые маленькие лапки — атавизм, следы давно забытой прошлой жизни. Несметное количество проводов и странных металлических штуковин сходились к матке со всех сторон и исчезали внутри ее огромного тела. Создавалось впечатление, что это тело тоже было частью корабля. Или, быть может, кто-то вырастил корабль вокруг матки.
Сайленс с трудом оторвал взгляд от безобразного мешка и огляделся. Волна насекомых схлынула, отброшенная взрывом. Повсюду валялись мертвые и издыхающие многоногие твари. Лапки некоторых еще слабо подергивались. Но Сайленс прекрасно понимал, что подкрепление уже в пути. Восемь из двенадцати космодесантников стояли в оцепенении и ждали его приказаний. Разведчица смотрела только на матку. Сайленс на всякий случай проверил, живы ли упавшие десантники, хотя заранее знал, каков будет ответ. Поврежденные насекомыми скафандры не выдержали взрыва. Четыре хороших парня погибли. Еще четыре жертвы, а сколько их всего? Он снова поднял глаза. Сенсоры говорили ему, что неподалеку кто-то скребется. Звуки приближались.
— Разведчица, еще насекомые. Что посоветуете?
— Надо убить матку. Она — сердце и мозг всех этих тварей.
— Десантники, вы слышали, что говорит разведчица. Постарайтесь прикончить матку.
Яркие лучи вырвались из перчаток людей, отрезая толстые ломти от бледного тела матки. От невыносимого жара плоть закипала и испарялась, но страшные раны мгновенно зарастали снова. Матка была попросту слишком большой для их оружия. Она нависала над ними, как огромная живая башня, а со всех сторон уже бежали на своих тонких лапках миллионы насекомых. Еще секунда — и живая волна захлестнет людей. И Сайленс прекрасно понимал, что на этот раз никакое оружие их не остановит. Насекомые просто задавят их числом. И хорошо еще, если они погибнут сразу…
«Черт подери! Столько ребят погибло… Фрост! Я хочу…»
И тут все изменилось. Перед глазами что-то вспыхнуло, и между ними с Фрост снова возникла загадочная ментальная связь — наследие Лабиринта Безумия. Теперь у них было общее сознание, общая душа. Уши заполнил неумолкающий бессмысленный рев — мысли миллионов насекомых. Среди этого рева выделялись громовые удары — это матка командовала своими солдатами.
Через какое-то мгновение Сайленс и Фрост уже перехватили у нее контроль над мыслями насекомых и отдали им свою собственную команду. Насекомые оставили в покое свои жертвы и набросились на матку. Они вгрызались в огромное тело, пожирая его живьем. Последнее, что услышали Сайленс и Фрост перед тем, как разъединить разумы, был жуткий вопль погибающей матки. Оба лишь кровожадно ухмыльнулись.
Через мгновение капитан и разведчица, снова обыкновенные люди, повернулись, чтобы посмотреть друг на друга. Под непрозрачными шлемами не было видно лиц, но им этого и не требовалось. Сайленс мельком взглянул на ошеломленных десантников, наблюдающих, как насекомые пожирают свою королеву, и решил, что объяснения подождут. Он активизировал переговорное устройство и связался с Фрост на секретном командном канале.
— Это не те существа, которых мы видели на Ансилии, — сказала Фрост. — И они даже не похожи на то, с чем столкнулись те бедняги на Вольфе IV. Так кто же это? Может, создатели непобедимых убийц, спящих в Склепах Гренделя? Или, наоборот, те, с кем должны были сражаться эти гренделианские «спящие»? А может, вообще что-то третье?
— А вот на это мне, в сущности, наплевать, — сказал Сайленс. — Пусть специалисты разбираются. Нам надо поговорить, Фрост. Эта наша… мысленная связь. Она становится все крепче. Я не знаю, долго ли еще нам удастся ее скрывать.
— Надо скрывать, — твердо сказала Фрост. — Никто не должен узнать о том, что здесь произошло на самом деле. Иначе нас сочтут экстрасенсами и лишат всех званий. Превратят нас в лабораторных животных. Я лучше умру.
— Есть ведь еще и подполье.
— Не для нас.
— Да, — согласился Сайленс. — Не для нас. Те, кто послал этот корабль, могут нагрянуть в любую минуту, и Империя должна быть очень сильной, чтобы им противостоять. Так что мы будем молчать о том, что здесь произошло. Притворимся, что для нас это такая же загадка, как и для десантников. Лайонстон совсем не обязательно знать все подробности.
— Кстати сказать, — задумчиво произнесла Фрост, — Лайонстон сегодня очень повезло. Именно сегодня, когда защита Голгофы бездействовала, а патрульный флот улетел, ее можно было брать голыми руками. Если бы не мы, этот корабль разнес бы к чертовой матери половину планеты. Так что мы спасли ее императорскую шкуру. Способна ли Лайонстон испытывать благодарность? Благодарность достаточно сильную, чтобы простить нам наши прошлые прегрешения? Как вы думаете, капитан?
— Черта с два! — ответил Сайленс.
3
Финлей Кэмпбелл, мятежник и террорист, бывший когда-то первым придворным щеголем и — втайне, под псевдонимом Железный гладиатор — любимцем кровожадных болельщиков Арены, болтался вверх ногами на конце веревки и думал, что становится, кажется, уже слишком стар для героических подвигов. Далеко внизу под ним лежали улицы и проспекты Города Вечных Парадов, главного города Голгофы. Названием своим столица была обязана непрекращающемуся потоку будущих героев, стекавшихся со всех концов Империи попробовать свои силы на знаменитой городской Арене. Здесь же, надежно укрывшись в своих светлых башнях, жила почти вся имперская аристократия. Где же еще жить, как не в столице? Где, как не здесь, можно и на людей посмотреть, и себя показать? Разве что при дворе самой императрицы. Но перед Железным Троном представали только по особому приглашению, и, прежде чем идти туда, умные люди составляли завещание. На всякий случай.
Финлей понял, что снова думает не о том. Когда висишь в таком положении, кровь приливает к голове и в нее вечно лезет всякая чушь. Он вздохнул, подтянулся на веревке и полез выше, пока не добрался до одного из удобных закоулков, которыми изобиловали стены Башни Сильвестри. По счастью, члены этого клана отдавали предпочтение таким архитектурным стилям, как готика и рококо. Жилище их украшали сотни безобразных статуй с неестественно большими гениталиями и такими жуткими лицами, что даже родная мать не смогла бы их полюбить. Каждый из уродцев стоял в отдельной небольшой нише, так что спрятаться среди них не составляло труда. Финлей укрылся за очередной горгульей — мерзкое существо явно мучилось расстройством желудка — и перевел дух. Надо же, сколько времени и сил ему потребовалось, чтобы залезть на стену высотой всего каких-то девятьсот футов! Стареем, Финлей. Еще немного, и тебе понадобится грелка в постель и манная каша на ужин.
Если бы не страховка, от него бы сейчас мало что осталось. Вот что значит — поспешил. Вообще-то все можно было проделать не торопясь, но Финлей выбился из графика. Сам виноват. По дороге к башне он вдруг решил сделать себе поблажку и перекусить в приличном ресторанчике. Нет, отнюдь не в дорогом фешенебельном заведении, где его мог бы узнать кто-нибудь из старых знакомых. С тех пор как клан Вольфов практически истребил всех Кэмпбеллов, Финлей вынужден был перейти на нелегальное положение. А это означало жизнь среди клонов и экстрасенсов подполья — больше на Голгофе убежать было некуда. В подполье высоко ценили его храбрость и идеалы, но с удобствами там было, прямо скажем, так себе. Особенно Финлею не хватало хорошей кухни, к которой он привык за время своей аристократической жизни. Он никогда не был особенным эпикурейцем, а просто любил вкусно поесть. Любил прозрачный суп — такой прозрачный, что хоть ныряй в него с открытыми глазами. Любил непрожаренное мясо. На самом деле мясо и вовсе не следовало жарить. Убить зверя, разделать его, помахать куском мяса над очагом и плюхнуть его на тарелку перед Финлеем — и больше ему ничего не требовалось. Разве что немного ранних овощей. А на десерт — клейкие и приторные восточные сласти. Райское наслаждение.
