Изъян (СИ) - Инк Анна (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Забиваю в поисковике «ритуал примирения с естеством», добавляю «из личного архива», и на экране один за другим вспыхивают прямоугольники с женщинами, снятыми крупным планом. Первые тридцать видео смотреть не имеет смысла – они популярны из-за имени героини, а не из-за качества видео. А вот следующие уже выехали в рейтинге на качестве своей формы. Мне удаётся найти немало хороших приёмов в других видеофайлах о примирении с естеством. Я копирую удачные аудиокуски, чтобы выставить по ним как по шаблону время пауз между предложениями, и величину децибелов в словах, окружающих эту паузу; отмечаю гармонично вписанные спецэффекты на флешбэках: например, ветерок с серебристой пылью уносит видеокартинку о воспоминании про первую инсобу на фразе «но это было так давно»; вот этот кусок про эмоции от достижения пика в первой карьерной лестнице тоже очень хорош. Постепенно видео, которое мне дали для трансформации, начинает обретать новую структуру: какие-то части я меняю местами, что-то убираю, добавляю немало новых эффектов; следую основному правилу современного синематографа – нужно постараться сделать так, чтобы любое слово, сказанное героем, было визуализировано в кадре, ведь зритель хочет видеть, а не воображать. Файл увеличил свою продолжительность на восемь минут, но при этом смотреть его стало настолько интересно, что, по сравнению с первоисточником, он кажется короче в два раза. Своё дело я знаю!
Отправляю получившееся видео Полине с комментарием «Лови психар!».
Интересно. Здесь есть видео под названием «ритуал примирения с естеством одной из пропавших».
Да. Диана 8дробь62 проходила его два года назад.
Я нажимаю на видео, и она говорит:
- Меня зовут Диана 8дробь62. Сейчас октябрь 2111 года, и сегодня я надеюсь успешно пройти ритуал примирения со своим естеством, и с уверенностью перейти к этапу «Родительство». Я прошла курс лечения от подступающей пустоты в сорок два года, после чего я устроилась на новую работу и смогла достичь успеха в шестой карьерной лестнице, при этом рецидивов болезни более не наблюдалось. Я считаю, что… «Кто ты сейчас?» Я - успешная цэрпера с высоким статусом, мой капитал позволяет… «Опиши, что ты сейчас видишь?» …мой мир перевёрнут. Я смотрю на окружающие предметы из такого положения тела, что всё кажется противоположным тому, как должно быть. С такого ракурса свойства одного и того же предмета не сочетаются друг с другом. Формы напоминают… «Например? Приведи пример. Можешь?» Например, календарь, который я сейчас вижу. Я выделяю в нём цифру «8», потому что это номер моего имени. Сейчас основание восьмёрки давит своей массой на маленький овал, который обычно должен быть наверху. Окна располагаются слишком низко относительно потолка, из-за этого комната давит на меня. Белые жалюзи теперь кажутся опасными: мягкие нитки на бахроме в таком ракурсе похожи на острые иголки. На мне нет бюстгальтера, и моя собственная грудь кажется мне чужеродным объектом – она холодная, и лежит на моих ключицах как влажный тяжёлый шарф. Подо мной люстра, её огибает узор, который напоминает виток спиральной лестницы. И мне хочется пройтись босиком по скользкому потолку, оставляя матовые следы от моих вспотевших пяток и пальцев на его глянцевой поверхности, обхватить ладонью бронзовый шар в середине люстры, и двигаться по узору из ступеней, сделав несколько кругов. «Здесь есть предметы, которые будут выглядеть одинаково вне зависимости от положения твоего тела?» Да. От пола до потолка тянется тонкая металлическая нить, в центре её обхватывает светильник цилиндрической формы - он находится точно в середине этой нити, поэтому данный предмет будет одинаков в любом положении. Свет слепит меня. «Переведи взгляд правее, на стену. Ты должна перестать видеть жёлтую спираль светильника перед глазами, и рассмотреть на стене предмет. Что там?» Там прямоугольная картина. Я вижу на ней девушку. Я знаю её. Она была моей инсобой в 2096 году, когда я стала распределителем профессий. Её зовут Лиля. «Ты помнишь свой самый суетливый день в то время, когда вы с ней общались?» Самый суетливый? Не из жизни…именно тогда? Да, был. Наверное, как раз тот день, когда я видела её в последний раз. Мы должны были встретиться перед совещанием на работе, и сходить на выставку новых будильников, которые ещё не поступили в продажу. Я заранее заказала нам фотографа. Но когда позвонила ей перед встречей, она сказала, что заболела, и не сможет прийти. Она спросила, пойду ли я без неё – я ответила, что, разумеется, нет, и попробую отменить встречу с фотографом. Я решила, что то время, которое планировала потратить на выставку, могу выделить на Торговый центр – я должна была забрать оттуда партию рабочих эргосумов для нового отдела, который открыли тогда у нас в «Квазиреализации». Я давно заметила, что когда другой человек нарушает твои планы, заменить их новыми очень трудно – почему-то времени уходит больше, чем могло бы, будь это заранее задумано. И сразу всё пошло не так. Я успела зайти в Торговый центр, но до этого задержалась в Банке – тогда кредиты нужно было оформлять непосредственно на месте, нельзя было, как сейчас, совершить покупку через сеть, автоматически выходя в кредит... Сумка с эргосумами была очень тяжёлая. А часть директивы была не отремонтирована до конца: верхний слой асфальта сняли, а новый ещё не залили. И люди шли слишком медленно для того темпа, в котором нужно было идти мне. И мне пришлось обгонять других пешеходов. Я втискивалась между грузными женщинами и молоденькими костлявыми стажёрками. По пути пыталась дозвониться до фотографа, чтобы отменить заказ. И я очень спешила на совещание – оставалось всего восемь минут. Я могла успеть. Но я споткнулась, обгоняя очередного пешехода, и выронила сумку – она с грохотом ударилась об шершавый тротуар. Хорошо ещё, что сумка была плотно закрыта, и мне не пришлось собирать разломанные эргосумы по кускам, иначе бы пешеходы меня точно затоптали. Я выбралась из директивы и с ужасом посмотрела на то, что осталось от новеньких устройств: большая их часть была разбита. Я должна была сообщить начальнице, что опоздаю. Я звонила, но она не отвечала мне. И я без её одобрения побежала обратно в Торговый центр, чтобы взять новую партию эргосумов. Начальница написала мне сообщение, но прочесть его на ходу никак не получалось. Я видела только её имя над текстом, и дребезг разбитых эргосумов в сумке нервировал меня, и локти пешеходов толкали меня. И я стала звонить в Торговый центр, чтобы мне подготовили новую партию. Когда я получила новую партию и добралась до центральной площади, я продолжала бежать, хотя там уже не было потоков и заданного темпа. Я пыталась прочитать сообщение от начальницы на ходу. И я слышала имя «Лиля» от женщины, которая прошла мимо меня. И я обернулась рефлекторно. Та женщина взяла под руку мою инсобу, и они пошли мимо фонтана в центре площади, в сторону Центра Культуры. И я помню, что замерла. И оцепенела. Потому что я сразу поняла, что она меня обманула, и у неё теперь другая инсоба. И она идёт на выставку с ней вместо меня. «Что ты почувствовала тогда, на площади, когда поняла, что твоя инсоба обманула тебя?» Было очень странное ощущение: я всё ещё тяжело дышала после суетливой дороги, стал звонить эргосум, я думала о том, что фотографа я так и не отменила, и времени совсем не было, а я стояла там, на этой площади, и смотрела им вслед. И когда я начала идти – сначала медленно, потом быстрым шагом, и отвечать на звонок – сначала тихим голосом, а потом отчётливо и уверенно, и посматривать на часы в нетерпении, то есть снова вернулась к этой суете…оцепенение оставалось внутри меня, и никак не влияло на моё тело и планирование последующих действий, как будто поменялось местами с какой-то другой эмоцией. Я как будто видела сквозь реальные объекты что-то другое: видела, как я пытаюсь обнять Лилю, но она всё время опускается на колени, и мои руки сталкиваются друг с другом, а она уже встала и уходит от меня, всё время от меня ускользает. И ещё мне показалось, что каждый раз, когда она улыбалась мне, её улыбка была притворна. Она как будто разрешала мне быть её инсобой. До тех пор, пока не нашла того, с кем ей действительно интересно. Я помню, что за это время на площади мне было перечислено очень много Средств. Даже любопытно, что за психар тогда покинул моё психическое поле: наверное, злость, или ещё что-то очень сильное. «Ты сказала Лиле, что видела её?» Нет. Я с ней больше никогда не разговаривала. Она, оказывается, собиралась бросить нашу профессию, и даже ничего мне не сказала об этом. Нерационально интересоваться человеком, которому ты больше неинтересен. Я подумала, что если ошибаюсь, она сама со мной свяжется. Но она не связалась. Вот и всё. Но у меня были и другие инсобы потом: с кем-то я прекращала контактировать, когда они уходили в новые профессии, с другими я до сих пор провожу время. «Ты гордишься кем-нибудь из них?» Разве можно гордиться кем-то, кроме себя? Гордость – это когда ты преодолеваешь все препятствия и добиваешься своей цели, гордость – следствие самоутверждения, а результат этого – повышение самооценки. Любая эмоция должна быть полезна для себя. Какая мне польза от того, что другой человек испытывает эту эмоцию? «Но ведь инсоба – это человек, который отражает тебя саму. Разве её достижения не должны приносить тебе удовлетворение собой и своим выбором?» А разве должны? Если человек справляется с чем-то лучше меня, я чувствую себя хуже, чем он, и неважно, кто этот человек: моя начальница, инсоба, или просто коллега, с которой мы обедаем в столовой. В случае успеха другого я могу испытывать только зависть, и испытываю её для того, чтобы мотивировать себя к новым достижениям. «А крах другого человека какие эмоции у тебя вызывает?» Злорадство. Очень трудно долго держать под контролем эту эмоцию. Как-то моя коллега в «Квазиреализации» пошла против инструкции, пожалев девочку-маргиналку. Я рассказала начальнице. И мою коллегу при мне же уволили. Она сдавала свой рабочий эргосум со слезами на глазах, по её планам ей оставалось не больше года, чтобы достигнуть пика в этой карьерной лестнице. А я – злорадствовала. С меня тогда сняли немало Средств за эту эмоцию – я не могла подвергнуть её контролю. «Ты всегда очень трепетно относилась к рациональности, и однажды твоя Рациональность довела до гибели человека. Ты признаёшь свою вину?» Я сейчас смотрю на эту девушку на плакате…она напоминает мне того цэрпера, он был такой же худосочный, и очень красивые черты лица…только нос сломан – так плотно кожа обтягивала этот изъян. И ещё у него лентиго на щеке было. Бывший аполло. Его били зоповцы за то, что он домогался своего инвестора…он очень боялся идти работать в библиотеку, потому что зоповцы часто там появляются…хотя та Зозо, его инвестор, потом отозвала свою жалобу. Нет, я не считаю себя виноватой. Если бы женщины уступали чувству жалости, мы никогда бы не достигли того положения относительно мужчин, которым обладаем сейчас. А это положение – единственно верное. Нельзя делать исключения. «В его биографии говорилось, какие субъекты вызывают у него ненужный ассоциативный ряд. Ты прекрасно знала, что должность, на которую он отправляется, будет постоянно сталкивать его с такими субъектами. Можно было всего лишь поменять его местами с любым из списка того дня, он ведь очень просил. Неужели тебе было не жалко его?» В его биографии ничего не говорилось о слабом сердце, только о возможности панических атак. Сейчас кто только этим не страдает. За мной нет никакой вины. И когда мне сообщили, что он умер, я не почувствовала ничего, кроме равнодушия.
