Охотник за смертью: Честь - Грин Саймон (электронная книга .txt) 📗
— По крайней мере эти безделушки достаточно безобидные, — продолжал Оуэн. — Безвкусные, но хотя бы безобидные…
— Как бы там ни было, надо проверить, — заявила Хэйзел. — Наверняка на этой дребедени кое-кто сорвал хороший куш. А если так, то я была бы не прочь получить свою долю. А где тут Руби? — поинтересовалась она у репортера.
— Вон та, что обвешена оружием, — ответил тот.
— Ничего подобного, — отрезала Хэйзел. — Руби при всем желании не сможет взять с собой столько оружия — вес перетянет ее назад, и она упадет. Должна вам заметить, что при таких размерах груди ей ни за что не удержаться на ногах. И вообще, разве у женщин бывает такая грудь? Если, конечно, не брать в расчет девочек из Дома Удовольствий…
— И много у вас еще такого товара? — спросил Оуэн у репортера, возвращая ему фигурки.
— Да, сэр Дезсталкер. Коробочки для ленча, афиши, игры… Все это сейчас имеет огромный спрос.
Репортер достал пакет и, выудив из него две долговязые куклы, протянул их Оуэну и Хэйзел. По крайней мере телосложение кукол более или менее соответствовало пропорциям нормальных людей, а одежда довольно точно воспроизводила оригиналы, чего нельзя было сказать о лицах. Репортер нажал на кнопки, встроенные в спины кукол, и куклы заговорили. Та, что изображала Оуэна, начала выкрикивать: «Боритесь за справедливость!», а жалкое подобие Хэйзел завопило: «Убивать! Убивать! Убивать!»
У Хэйзел хватило духу сдержаться, она уже научилась распознавать провокации и не поддаваться им. Оуэн чуть было не расхохотался, но вовремя осекся, не слишком убедительно сымитировав кашель. Вконец разочарованный репортер решил, что наступило время достать свой основной козырь. Если и это не произведет впечатления на Хэйзел, ему придется проглотить свое удостоверение, тем самым признав профессиональную несостоятельность. Убрав куклы обратно в пакет, он аккуратно извлек из него последние образцы.
— И наконец вот это, — прокомментировал он, демонстрируя две мягкие игрушки, наряженные в костюмы Оуэна и Хэйзел.
— Мягкие игрушки? — Тон Хэйзел предвещал надвигающуюся бурю, — Они превратили нас в мягкие игрушки?
Все присутствующие затаили — дыхание и стали прикидывать, куда им придется бежать, когда грянет гром. В любом случае камеры сделают прекрасные снимки — если, конечно, уцелеют. От затянувшегося напряженного молчания репортер покрылся испариной.
— А ведь они довольно симпатичные, — произнес Оуэн.
— Тебе нравятся эти страшилы? — удивилась Хэйзел.
— Не скажу, что я горю желанием положить их рядом с собой на подушку, но я был бы не прочь сохранить их на память об этой акции. Представляешь, какие доходы?
Его аргументы подействовали на Хэйзел, и она быстро успокоилась.
— Пожалуй, ты прав. К тому же от подобных игрушек всегда без ума дети. Одно Рождество, и мы обеспечены на всю оставшуюся жизнь.
Оуэн улыбнулся про себя. Если не знаешь, как успокоить Хэйзел, заведи с ней разговор о деньгах. Это правило Дезсталкер применял всякий раз, когда ему нужно было сбить напарницу с толку.
Постепенно журналисты стали понимать, что ничего интересного встреча с героями Восстания им не сулит, и разочарованно вздохнули. Некоторые даже принялись убирать камеры. Репортер-провокатор, агент по игрушкам, с угрюмым видом начал засовывать образцы в пакет. Толпа уж было собралась расходиться, но вдруг прибыл представитель Парламента, и в предвкушении предстоящего зрелища заскучавшие журналисты оживились.
Перед присутствующими появился типичный парламентарий. Самоуверенный, если не сказать нахальный, чиновник, одетый явно не по доходам. О статусе курьера свидетельствовала венчавшая его голову традиционная красная повязка и исключительно злобный настрой. Когда он устремился к Оуэну с Хэйзел, журналисты расступились перед ним. Первым делом чиновник вскинул голову вверх и бросил взгляд свысока, словно давая понять, какую роль в данном спектакле отводится играть героям Восстания. После этого, не взяв на себя труда даже представиться, приступил к заранее заготовленной речи.
— Сэр Дезсталкер и мисс Д'Арк. Вам приказано прибыть на вечернюю сессию Парламента и отчитаться о своей миссии на Виримонде. Я уполномочен сообщить, что Парламент выражает крайнее неудовольствие по поводу того, что ни один из бунтующих Лордов не был доставлен вами живым, не говоря уже о том, что вы позволили отъявленному злодею Валентину Вольфу избежать правосудия. От вас потребуется дать подробные объяснения столь непростительным упущениям в своей работе. Разумеется, о вознаграждении не может быть и речи.
Телекамеры вновь зажужжали, и репортеры навострили уши. Едва они увидели парламентского курьера, как сразу поняли, что скоро грянет буря.
Ради того, чтобы утихомирить присутствующих, Оуэн решил слегка урезонить чиновника.
— Мы положили конец порочной практике на Виримонде, — спокойным тоном произнес он. — Склепа больше не существует. Мертвые отомщены. Мы уничтожили в зародыше самый опасный вражеский оплот Империи. По-моему, неплохо для одного дня работы.
Представитель Парламента самонадеянно фыркнул.
— То, что вы смогли или не смогли сделать помимо предписанных вам инструкций, к делу отношения не имеет. Важно одно: вы не выполнили требований Парламента.
Оуэн с Хэйзел переглянулись.
— Только после тебя, — великодушно произнесла Хэйзел.
— Благодарю, — сказал Оуэн.
Сделав шаг вперед и улыбнувшись заносчивому чиновнику, он нанес ему крепкий удар. Бедняга беспомощно растянулся на взлетно-посадочной площадке и, слегка подергиваясь, остался лежать.
Одарив журналистов широкой улыбкой, Оуэн произнес:
— Учитесь, как надо разговаривать с такими людьми. Если не все усвоили, могу повторить еще раз.
Репортеры в один голос заявили, что прекрасно поняли с первого раза, и, поблагодарив за урок, принялись наперебой расспрашивать Оуэна и Хэйзел обо всех неизвестных подробностях последней миссии. Прежде всего их интересовало, о каком таком Склепе шла речь и почему он стал оплотом врага. А также какие виды имел на него небезызвестный Валентин Вольф. Групповое интервью очень скоро переросло в кулачный бой. Журналисты были столь одержимы стремлением получить у героев дня факты, что ради этого готовы были перегрызть друг другу глотки. Воспользовавшись возникшим замешательством, Оуэн с Хэйзел решили тихо скрыться. Парламентский представитель, казалось, зашевелился, и Хэйзел — исключительно ради того, чтобы не остаться перед ним в долгу — больно пнула его ногой.
— Видишь, а ты думала, что они наконец образумились и принялись носить бронекостюмы, — произнес Оуэн.
— Должно быть, этот парень новенький.
— Если он не усвоит хороших манер, стать стареньким ему не придется. Дай-ка я проверю, не было ли при нем каких-нибудь письменных предписаний.
Оуэн опустился на колени и принялся тщательно обыскивать чиновника, который время от времени издавал стон. Наконец Оуэн нащупал у него несколько запечатанных приказов, на которых значилось имя Дезсталкера.
Хэйзел нахмурилась.
— Вот так штука. Почему на подобных документах никогда не указывают мое имя?
— Они просто тебя побаиваются, — заверил ее Оуэн.
Вскрыв восковые печати, он быстро ознакомился с содержанием бумаги, которая, в угоду моде, была написана обыкновенной ручкой и чернилами.
— Проклятие! Для нас организовали очередной парад. Прямо сейчас, по дороге в Парламент. Терпеть не могу парады.
— Зато люди их обожают, — пожав плечами, ответила Хэйзел, пока Оуэн засовывал приказы в карманы парламентского курьера. — От тебя немногое требуется. Просто улыбайся и помахивай рукой. И при этом старайся выглядеть как истинный герой. Не забывай целовать детишек и дружески гладить их по головке. Только не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость.
Оуэн тихо засмеялся.
— Как мне надоела эта чушь собачья! Тебе, я знаю, нравятся всякие публичные почести, а я мечтаю лишь о том, чтобы меня оставили в покое. Терпеть не могу толп народу. Терпеть не могу, когда на меня пялятся. И ненавижу давать автографы. Помнится, последний раз после этого занятия у меня целую неделю болела рука.
