Крыса из нержавеющей стали спасает мир - Гаррисон Гарри (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Глава 16
Оказывались ли вы когда-нибудь запертым в кафедральном соборе Святого Павла в 1807 году от Рождества Христова, когда весь остальной мир снаружи провалился в небытие, в полном одиночестве, прикованным к стальной колонне, в ожидании собственного уничтожения? Не многие могут утвердительно ответить на такой вопрос. Я могу, но, честно говоря, это необычное отличие не доставляет мне никакого удовольствия.
Могу свободно признать, что чувствовал себя несколько подавленно. Я немножко подергал за металлические обручи, удерживающие мои запястья… Они были слишком прочны и надежны, и я понял, что как раз такие безнадежные попытки вырваться доставили бы ЕМУ большее удовольствие, удовольствие безумца.
Впервые в жизни я испытал полное и абсолютное поражение. Оно произвело на мои мысли ошеломляющее и отупляющее действие – как будто я уже стоял одной ногой в могиле. Исчезло всякое желание бороться, и я постепенно пришел к выводу, что легче всего будет просто ждать, когда занавес упадет. Ощущение катастрофы было столь сильно, что подавляло всякое недовольство таким безвременным концом. Мне следовало бы бороться, обдумывать путь к спасению, но мне не хотелось даже пробовать. Такое поведение изумило меня самого.
Покуда я был погружен в созерцание собственного пупка, возник звук. Это было едва слышимое гудение, такое слабое, что я ни за что не услышал бы его, если бы не абсолютная тишина небытия, охватившая мой гроб-собор.
Звук рос и рос, надоедливый, как жужжание насекомого, и в конце концов я обратил на него внимание, хотя и помимо воли, потому что в этот момент я знать ничего не хотел, кроме ощущения своего чудовищного положения. Наконец он стал достаточно громким, и стало ясно, что он исходит откуда-то из-под купола. Я все же поглядел вверх, и как раз в этот момент раздался громкий хлопок.
Вверху, в темноте, появилась фигура человека в скафандре. На нем был гравитатор, судя по тому, как медленно он спускался ко мне. Я был так ошарашен, что готов был к чему угодно, но не к этому. Он открыл щиток своего скафандра, но это был не он, а она.
– Сбрасывай эти глупые цепи, – сказала Анжела. – Стоит оставить тебя одного, и ты всегда впутаешься в какую-нибудь историю. Отправишься сейчас же со мной, и все тут.
Даже если бы я не обомлел от изумления, говорить было особенно нечего.
Так что я просто по-идиотски разинул рот и немножко потряс цепями, пока она, легкая, как осенний лист, скользила по полу. В конце концов ее несомненное физическое присутствие вывело меня из столбняка, и я приложил все усилия, чтобы не ударить в грязь лицом.
– Анжела, радость моя, ты спустилась с неба спасти меня.
Она шире открыла щиток скафандра и поцеловала меня через отверстие, потом сняла с пояса атомный кинжал и занялась моими цепями.
– Теперь объясни мне, что это за загадочная чепуха о путешествиях во времени. И отвечай быстро, у нас только семь минут, – так сказал Койцу.
– Что он еще сказал тебе? – спросил я, размышляя, как много она знает.
– Не пытайся забивать мне баки, Скользкий Джим! Хватит с меня Койцу.
Я быстро отскочил назад, когда она махнула у меня под подбородком атомным кинжалом, потом сбила огонь с груди, моя одежда затлела.
Рассерженная Анжела бывает весьма опасна.
– Любовь моя, – сказал я страстно, пытаясь обнять ее, не спуская при этом глаз с кинжала. – Я не стану от тебя ничего скрывать. Я не такой.
Просто от всех этих путешествий во времени мозги у меня скорчились и нужно, прежде чем рассказывать по порядку, узнать, на чем кончается твоя информация.
– Ты отлично знаешь, что я только что говорила с тобой по телефону.
«Срочно, спешно, приезжай скорей", – крикнул ты и дал отбой. Я и приехала в лабораторию к Койцу. Они все бегали и возились с аппаратурой и были слишком заняты, чтобы мне что-нибудь объяснить. Они только и кричали: „Назад, в прошлое“. И этот ужасный Инскин ничуть не лучше. Он сказал, что ты исчез прямо из его конторы, когда он читал тебе обвинительное заключение. Он, наверное, прознал что-то о тех деньжатах, которые ты прикарманил на черный день. Еще была какая-то ахинея о том, что ты спасаешь мир или Галактику, но я не поняла ни слова. И все это продолжалось очень долго, пока они не смогли отправить меня сюда.
– Ну да, – сказал я скромно. – Спас тебя, спас Корпус, вообще все на свете.
– Я была права: ты пьянствовал.
– Давно и капли в рот не брал, – пробормотал я капризно. – Если хочешь знать, вы все исчезли – пуф – и нет. Койцу оставался последним, так что он мог бы тебе рассказать. Корпус, все вы даже не родились и никогда не существовали – только в моей памяти.
– А я помню слегка по-другому.
– Может быть. Благодаря моим усилиям ЕГО планы были расстроены.
– Что это еще за ОН? Ты совсем поглупел от пьянства.
– Его зовут ОН, а у меня уж несколько часов капли во рту не было.
Неужели ты не можешь слушать, не прерывая? Эта история и так достаточно запутана.
– Запутанная и наверняка связанная со спиртом. Я застонал. Потом поцеловал ее. Это ее немного смягчило, и я продолжал, прежде чем она вспомнила, что ей следует на меня злиться.
– Против Спецкорпуса была предпринята темпоральная атака, поэтому профессор Койцу забросил меня в прошлое, чтобы разрушить этот мерзкий заговор. Я отлично сработал в 1975 году, но ОН ускользнул туда, откуда появился, а потом еще дальше в прошлое и расставил здесь, в 1807 году, хитрую западню для меня. Вот я и попался, но его план до конца не сработал, потому что мне в последний момент удалось изменить настройку его темпоральной спирали, так что ОН отправился не в то время, куда собирался.
Должно быть, это помешало ЕГО темпоральной войне, иначе бы ты не пришла ко мне на помощь.
– О, дорогой! Как здорово! Я всегда говорила, что стоит тебе по-настоящему захотеть – и мы спасем мир.
Смена настроения, быстрая, как ртуть. Вот что такое моя Анжела. Она поцеловала меня с истинной страстью, а я, гремя своими цепями, радостно обнял ее, но она пронзительно вскрикнула и врезала мне, да так, что я отлетел.
– Время! – Она поглядела на часы и ахнула. – Я из-за тебя забыла.
Осталось меньше минуты. Где эта темпоральная спираль?
– Здесь! – сказал я, потирая ушибленные ребра, показав ей аппарат.
– А пульт?
– Вот он.
– Какой некрасивый. А где указатели?
– Вот эти циферблаты.
– Вот настройка, которую мы должны использовать. Койцу сказал – с точностью до тринадцатого знака, он очень настаивал.
Я, как сумасшедший пианист, заиграл на клавишах и даже вспотел. Стрелки дернулись, замерли и закрутились как бешеные.
– Тридцать секунд, – ласково сказала Анжела, чтобы меня подбодрить. Я вспотел еще сильнее.
– Есть! – выдохнул я, когда она объявила: десять секунд. Я врубил таймер и включил главный рубильник. Темпоральная спираль засверкала, и мы бросились к ее выступающему концу.
– Стой ближе и прижмись ко мне как можно крепче, – сказал я. – У темпорального поля есть поверхностный эффект, и мы должны быть рядом.
Она откликнулась на это с удовольствием.
– Жаль только, что на мне этот глупый скафандр, – сказала она, покусывая мне ухо. – Без него было бы замечательно.
– Может, и так, но было бы неудобно прибыть назад в Спецкорпус в таком виде.
– Не тревожься об этом. Мы пока направляемся не туда. Я почувствовал под ложечкой укол тревоги.
– Что ты говоришь? Куда же мы направляемся?
– Не имею ни малейшего представления. Койцу сказал только, что прыжок будет на 20 000 лет вперед, как раз перед разрушением этой планеты.
– Снова ОН и его безумная шайка! – завопил я. – Ты только что отправила нас иметь дело с всепланетным сумасшедшим домом – они там будут все против нас!
Все застыло, когда включилась темпоральная спираль, и я был брошен во время с болезненным выражением на лице. Это выражение оставалось на нем 20 000 лет, это было все, что я чувствовал.
