Королевская кровь. Расколотый мир - Котова Ирина Владимировна (читать книги без .TXT) 📗
– Конечно, – ответила я самым благостным и нежным тоном, – его светлость, мой муж, положит вам двойное. Он никогда не отказывает женщинам.
Марии хватило ума проигнорировать мой укол профессиональной улыбкой, а я почувствовала жгучий стыд. Что бы там ни было, негоже выставлять проблемы в отношениях перед слугами.
«Сначала думать, потом говорить, Марина. Думать. Думать».
Как будто это так легко. Я с шестнадцати лет твержу это себе каждый день. Кому-то боги дали сдержанности с избытком, как Ангелине, а у меня она набирается в год по капле и только путем невероятных усилий и самоконтроля.
Кембритч невозмутимо опустился в кресло, повертел головой словно в поисках чего-то и вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку. Увидел мой свирепый взгляд…
– Извини, – сказал хрипло и спрятал сигареты обратно.
Я, почти оскалившись, зябко повела плечами, отвернулась, трясущейся рукой открыла дверь и поспешила скрыться в спальне. Никотиновая ломка во всей красе.
Спальня встретила меня той же тишиной и отстраненностью, и я сняла украшения и платье, оставив его красным пятном на кровати, и тяжело опустилась на постель. Взгляд мой упал на мешочек с иглами – и тут как молнией ударило осознание, что, не спаси меня Люк сегодня, я бы убила не только себя и ребенка, но и Полю.
О, боги.
Я обхватила плечи руками и застонала сквозь зубы.
Я чудовище.
Кажется, я никогда себя так ненавидела.
Я вяло поднялась, пошла к гардеробу – выбирать более спокойный наряд… по пути глянула в зеркало: живот был совсем плоским.
«А с чего он будет не плоским? Если зачатие произошло не больше двух недель назад?»
На бедрах еще виднелись следы крепких пальцев Люка, оставшиеся с выходных… и я, перебирая платья на плечиках, почувствовала такое отчаяние, что уткнулась лицом в одежду и застыла, пытаясь не заплакать. В глазах помутилось от острого чувства вины, от остаточного страха, от усталости, от горечи и разочарования. Как-то внезапно я потеряла контроль над жизнью и над собой.
Очнулась я от звука голосов за дверью. Скоро и сюда придут складывать вещи. Я быстро надела темно-синее платье, удобные туфли и, прихватив мешочек с иглами, вышла в гостиную.
Мария развила сокрушающую скоростью деятельность, вызвав на помощь не менее десятка слуг, благо они все были связаны магдоговором о молчании. Но это не мешало им бросать на меня взволнованные и любопытствующие взгляды. Ну и пусть. Хотя больше всего мне сейчас хотелось оказаться подальше от людей, забиться в какую-нибудь нору и там прожить лет сто. Но я светски улыбнулась Люку, подозвала Боба, потрепав подросшего пса по холке, и направилась к двери. Так мы и прошли в телепорт: я, мой муж и пес, которого он мне подарил.
У портала нас встречал Ирвинс. На лице его выразилась чу́дная смесь облегчения и некоторой опаски, и дворецкий, поклонившись, объявил:
– Слуги готовы к представлению, моя госпожа, милорд.
Ирвинс нахмурился, бросил быстрый взгляд в сторону выхода из зала телепорта – и там раздался шорох, спешные шаги вниз по лестнице. Боб, радостно гавкнув, сорвался с места и понесся за убегающим, кем бы этот бедняга ни был. Люк тоже посмотрел на двери, хмыкнул:
– Вы научились предугадывать мои приказы, Ирвинс?
– Стараюсь, мой господин, – скромно склонил голову пожилой слуга.
– Вы поспешили, Ирвинс. Марина, – Кембритч сжал мою руку, и мне пришлось поднять на него глаза, – предлагаю отложить представление слуг на завтра.
– Спасибо, – проговорила я ровно. Лицо Ирвинса теперь выражало огорчение, но для еще одного длительного публичного действа я слишком устала.
– Оставьте телепорт рабочим, – продолжил Люк, – и вызовите помощников – сейчас сюда начнут переносить вещи ее светлости. Их нужно разместить в наших семейных покоях.
– Все сделаю, милорд.
– Где матушка, Ирвинс?
– У себя, ваша светлость. Приказала ее не беспокоить.
– А Леймин?
– Ждет, пока вы его вызовете, милорд.
– Понятно. Ужин на двоих в мои комнаты. Сегодня мы с супругой останемся там, пока семейные покои не приведут в порядок.
Люк кивнул и направился к лестнице, уводя меня за собой. Я механически шагала следом, пока не запнулась и не выругалась самым неблагородным образом. Только тогда он чуть сбавил шаг.
– Я не хочу тебя оставлять, – сказал Кембритч, когда мы подошли к его покоям. Галантно открыл передо мной дверь. Я смотрела на стены, на пол – не на него. – Но мне нужно проведать мать. У нее сегодня… погиб на Холме королей очень близкий человек. Затем я вернусь.
– В этом нет необходимости, – сухо ответила я, переступая через порог.
– Не глупи, Марина, – Люк взял меня за плечо, развернул, придержал, потому что я дернулась отодвинуться. Закрыл дверь. – Мы должны спать в одной кровати. Хотя бы сегодня. Ты же не хочешь, чтобы слуги шептались, что брак не консумирован? И потом очень удивлялись твоей беременности?
– Как удобно, – процедила я ядовито. – Как удобно всю жизнь игнорировать правила приличия, но использовать их сейчас, чтобы манипулировать мной. А то, что они будут шептаться о том, как ты привел сюда жену при любовнице, ты не подумал?
– Она мне не любовница, Марина, – со взбесившим меня терпением повторил Люк. – И уедет сразу, как поправится. У нее сильное обморожение.
Я рвано вздохнула и до боли сжала кулаки. Так она еще здесь?!
– Плевать. Ты с ней спал! – крикнула я.
– Это было давно.
– Когда? Месяц назад? Два? – презрительно бросила я и по вспыхнувшей в его глазах вине поняла, что, кажется, попала в точку. И снова дернула плечом: – Не прикасайся ко мне!
– Марина, – Люк пытался говорить спокойно, но дыхание его утяжелилось, став нервным. – Мне нужна только ты. Разве ты не знаешь?
– Знаю, – прошипела я, сбрасывая наконец-то его руку. Схватила его за волосы на затылке, приблизилась почти вплотную и проговорила яростно ему в лицо: – Но дело в том, Люк, что я безумная собственница. Твой чертов язык, твое тело, губы, – я переместила ладонь на его губы, вжала с силой, – все должно принадлежать мне. Тогда и я твоя. Полностью. А если ты допускаешь к ним еще кого-то – ты мне не нужен. Убирайся!
Я оттолкнула его – очень унизительно, прямо в лицо. Ладонь скользнула по губам, голова мотнулась назад – и Люк перехватил мою руку, стиснул. Не больно, но чувствительно.
– Не нужно так со мной, Марина, – сказал он тихо. Я похолодела: зрачки его стали вертикальными, змеиными, и во рту мелькнули и исчезли клыки. Кембритч глубоко вздохнул, продолжил хрипло, немного шипяще: – Ты забыла: мое имя не Боб. Меня зовут Люк. Я вернусь сюда, и ты поужинаешь со мной. И потом мы ляжем в постель. Я не трону тебя сегодня, обещаю, но я обязан защитить тебя и ребенка от сплетен. Их и так будет достаточно. А завтра ты можешь переехать в семейные покои. По инляндской традиции мы можем жить отдельно, и я дам тебе эту возможность. Пока дам.
Он снова втянул ноздрями воздух, шагнул вперед, сжав меня за второе предплечье, уже до боли, и, коснувшись губами моей шеи, вдохнул глубоко. Я застыла – потому что сейчас почувствовала, как он чудовищно силен и с каким трудом пытается успокоиться. Мелькнула мысль ударить его, и по рукам уже потекло обжигающее пламя, но я стояла прямо, не дыша, словно сдерживаемая каким-то высшим инстинктом. И Люк, постояв так немного, потершись щекой о мои волосы, отступил, с трудом разжав пальцы, погладил сразу занывшую кожу.
– Я признаю твое право на обиду, – продолжил он уже нормальным голосом. – Я виноват, я оскорбил тебя и сделаю все, чтобы ты снова стала моей. Но никогда, детка, никогда больше не смей обращаться со мной как с лакеем.
Он ушел, оставив меня дрожащей от ярости, злого возбуждения и ошеломления. Кажется, сегодня мы оба поняли, что совсем не знаем друг друга.
Леди Шарлотта направилась к своим покоям в замке Вейн, как только закончились сердечные прощания с гостями и высокая делегация в сопровождении Люка и его молодой жены ушла в сторону телепорта. Что бы ни было, хоть небо падай на землю, а этикет и умение держать себя в высшем обществе никто не отменял. Графиня, оставив младших детей пить чай в гостиной, шла по длинным коридорам дворца ровно, стараясь не торопиться, сдержанно кивала на книксены служанок и поклоны слуг – и чувствовала себя так, будто несет тяжелый кувшин, полный едкого и плотного, как ртуть, готового перелиться через край горя. Стоит только чуть дрогнуть…
