Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
Духовная энергия влилась в раздавленную плоть Рюдана и пронеслась сквозь нее, прорвавшись сквозь незримую грань между измерениями и устремившись к злому ками Узумаки. Джашин долго и умело скрывался от меня в загробном мире, да я и не искал с ним встречи. Разбирался с более навязчивыми и опасными существами. Тем же Шинигами. В том измерении я провел достаточно времени, чтобы понять его правила и свою силу в нем. Контакт с Джашином был не безопасным, но все же я мог контролировать его силу.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — мрачно пробормотала Цунаде, когда голубая кровь в пределах символа Джашина начала течь в воздухе, собираясь в линии сложного рисунка.
На самом деле, не рисунка даже, кровь словно собиралась в невидимой сетке кровеносных сосудов. Она всколыхнулась в невидимом сердце и потекла по воздуху. И одновременно дрогнуло тело Кацую. Оно начало растекаться, словно лишившись внутренней поддержки. Бесформенная слизь потекла к символу Джашина и начала нарастать на парящую в воздухе кровь. Тело гигантского слизня словно проваливалось в одну точку. Наверное, ритуал правильнее было проводить в Шиккоцурин, где Кацую была целиком, а не с кусочком ее тела. Но не хотелось рисковать. Все-таки мне было бы жаль потерять Кацую, я с ней успел подружиться.
На самом деле, у меня была причина, по которой я давно не призывал Кацую через Охеми. За этим моим клоном давно увязалась Хашихиме, демоническое божество Узумаки. Это создание напоминало обтянутый кожей скелет с паклей грязных волос. Оно бесконечно лило ртутные слезы. И называло меня своим отцом. В то же время Кацую, чье имя значит «разделение», не имела костей и волос. Слизень, чьи покровы мало напоминали эпителий или кутикулу. Она была огромна, могла разделиться и сохранять единое сознание во всех своих частях. Но, главное, она была тесно связана с печатью Бьякуго. Это древнее фуиндзюцу с загадочной историей сильно напоминало метку Стихии Тьмы и печать, оставленную на теле Хинаты погибшим Ооцуцуки. Бьякуго но Ин была словно грубой подделкой, сделанной не самыми прямыми руками, но изначальную структуру было несложно угадать.
Кацую привлекала Хашихиме. Я видел, как призрачная тень тянется к слизню и завороженно смотрит на него. В то же время вторая подобная тень, Оммораки, не проявляет никаких признаков интереса. Кацую была связана с Узумаки через технику Бьякуго но Ин. Узумаки почитали дочь Кагуи как своего предка. Хашихиме назвала меня своим отцом. Это всего лишь догадка, но чувствую, что она верна.
Дочь, убившая отца, прогневала мать. Как сказал Исшики, Кагуя расчленила свою дочь. Хашихиме владеет силой, Кацую сама разделяется. Как я выяснил от Урашики, Кагуя могла вырвать из дочери свои Кеккей Мора — Пепельные Кости и Кроличьи Волосы. Из этих двух геномов произошли кеккей генкай кланов Кагуя и Хагоромо. Еще двух родственных Узумаки семей. Кости и волосы — это все, что есть у Хашихиме, и чего нет у Кацую.
Слишком много совпадений, намекающих на то, что Хашихиме и Кацую могут быть одним существом. Для Узумаки она была предком, Харионаго, ками с длинными волосами, способными обращаться в иглы. Но ее настоящее имя, скорее всего, было иным.
Когда вся плоть призванной части Кацую стекла в одну точку, она задрожала и начала сжиматься, принимая очертания человеческого тела. Невысокая фигура девушки была облачена в белое кимоно с голубым узором. Белоснежная кожа, волосы с голубоватым отливом — она выглядела как Ооцуцуки.
— Эй, почему она так похожа на меня? — удивленно спросил Курама, тоже с живым интересом наблюдающий за ритуалом.
Словно услышав эти слова, девушка распахнула глаза. В ее зеркальной радужке отразился свет заходящего солнца. Она опустилась на землю, босые стопы мягко коснулись камней. И только сейчас я позволил своему сознанию вернуться в этот мир, отпустив Джашина. Кровь, которой был начертан его символ, тут же зашипела и высохла. Останки Рюдана тоже усохли, лишившись всякого подобия жизни. Но это уже не имело значения.
Я шагнул вперед, чем привлек внимание белоснежной девушки. В уголках ее зеркальных глаз внезапно показались знакомые мне капельки ртутных слез. Она бросилась вперед. Мне стоило определенных усилий сохранить спокойствие и не отпрыгнуть в сторону или атаковать ее. Все-таки я не знал, чего ожидать от этого существа. Но я просто оказался зажат в крепких объятиях.
— С возвращением... — неловко обнял я девушку в ответ и похлопал по содрогающейся от тихих рыданий спине, — Хикава.
Глава 50. Дочь
20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато
Это походило на нашу встречу в только-только созданном Саду Слез. Там, в загробном мире, она оставалась демоном. Искаженное сознание, нематериальное тело — призрак себя самой. Сейчас ее бледная кожа была теплой, длинные волосы имели тонкий своеобразный аромат, напоминающий кайко — порошок из раковин улиток с островов Страны Воды. Я чувствовал, как Хикава не только дрожит и рыдает в моих объятиях, но и дышит. Как чакра течет по ее меридианам. Она жива и, можно сказать, здорова. Насколько это вообще возможно, потому что в ее жилах течет голубая кровь. Несмотря на внешнее сходство с человеком, она им не стала. Многие физиологические особенности у нее совершенно нетипичны для людей. Ее запах был иным. Я уверен, что если сейчас присмотрюсь к клеткам ее тела, то увижу в их ядрах уже знакомый по Урашики метод упаковки ДНК с помощью чакры.
Хикава была Ооцуцуки. Волосы цвета вороного крыла, которые были у Хашихиме, стали словно перламутровыми. Уродливая костяная маска вместо лица пропала, но на голове сохранились небольшие рожки. Но эти внешние признаки лишь мелочь по сравнению с чакрой. Я предполагаю, что Хикава сейчас не в лучшей своей форме, но она все равно сильна. Кроме того, даже ослабленная она все еще сохраняет уникальную природу своей чакры. Она — прямой потомок Кагуи, в ее теле сохранены уникальные черты, те самые Пепельные Кости и Кроличьи Волосы — Кеккей Мора, из которых у кланов Хагоромо и Кагуя развились их кеккей генкай. И эти ртутные слезы и зеркальные глаза — наверняка додзюцу, которое досталось ей от отца.
Отца...
Я прикрыл глаза и чуть крепче прижал к себе девушку. Дочь. Пусть это прошлое не мое, я его не знаю, но я его принял. Значит, пусть будет дочерью. Поэтому как-то нехорошо сразу же после возрождения Хикавы оценивать ее боевой потенциал. Все-таки ее отношение ко мне явно не обычное, и не в моих правилах пренебрегать чувствами других — несколько жен тому свидетели. Но я так торопился с ее возвращением именно потому, что мне нужны сильные союзники. Правда, и в этом случае торопиться с оценкой ее боевых качеств все равно рано. Перед тем, как оценивать ее физическое состояние, нужно было убедиться, что психическое вернулось в норму. Я долгое время провел с Хашихиме. И пусть мне удалось добиться с ней какого-то взаимопонимания, но она не могла даже пары слов вместе связать.
Сейчас я могу почувствовать бурю эмоций Хикавы, ее разум в смятении, но он понятен. Ооцуцуки или нет, но нервная система у нее устроена знакомо, и ощутить фон ее мыслей мне вполне по силам. Это внушает оптимизм, однако нужно удостовериться в ее адекватности. Пока нам никто не мешает тихо стоять и обниматься, но так долго не продлится. Этот жестокий мир не готов замедлить ход времени, даже чтобы продлить радость долгожданной встречи. Скоро окружающие отойдут, переварят новость о появлении у меня новой-старой дочери. И, главное, Мадара все еще не побежден. Нужно воспользоваться несколькими секундами, которые у нас есть.
Пришлось разомкнуть объятия и положить руки на плечи Хикаве, чтобы немного отстраниться и поймать ее взгляд. В зеркальной радужке багряным огнем сверкнуло отражение моего Кецурьюгана. Оставшиеся после сражения Мадары с Джирайей и Цунаде истерзанные равнины скрылись в утопившем их мраке, земля под ногами мягко качнулась. Мы оказались на трепещущей глади бескрайнего кровавого океана.
— Так уж вышло, что сейчас не самое спокойное время. Я не хотел, чтобы наша встреча прошла скомкано и сумбурно, так что воспользуемся возможностью потянуть время, — мягко объяснил я свои действия Хикаве, не забывая цепко следить за ее реакцией.
