Фрактал. Четыре демона. Том 1 (СИ) - "АрчиВар" (книги онлайн полные .txt) 📗

Рад, что живу в том отрезке времени, когда с двухтысячных во главе родины снова стоит достойный человек, после десятилетней смуты.

Основные силы врага ударили одним разом по всей линии оборонительных Полисов страны Городов, махом снеся большинство укреплённых поселений, многие годы существующих лишь для галочки, порядком потрёпанных и устаревших. Мало кто из жителей Бореи ожидал внезапного, беспричинного конфликта, подобное было неприсуще и другим людям того времени и мышления, включая всех соседей, Земляне знали истинную цену жизни. Разрушая Славяно-Арийские форды, силы противника шустро продвигались вглубь континента, но далеко не все крепости пали, нашлось и много крайне устойчивых, оттягивающих врага на себя. У каждой уцелевшей базы была собственная, казалось бы, незначительная отличительная деталь, маленькое чудо, итогом сыгравшее роль подкрепления права существовать, перерастающим в шанс удержаться, пока не собрались основные силы Ариев. Где-то крайне придирчивый Князь, долгие годы уделяющий много безосновательного внимания стенам и вооружению, уже состарившийся, но опасающийся войны, ну а где-то присутствовали Ассы, вставшие на защиту рубежей обороны. Наиболее твёрдыми древними кремлями оказались: Аланский - на мысе левого берега реки Суундук, Брединский - на берегах Синташты и Берсуаты, они не просто достойно встретили врага, но и оттолкнули его, затупив остриё агрессора по примеру Аркаима, крупнейшего и наиболее неприступного бастиона, обнесённого сразу двумя кольцами крепких, высоких стен. Три замка Бахта-Агапа к моменту перемещения Ирманта в столицу окружили, но они ещё держались, так же, как Журумбай и Исиней на реке Карагайлы-Аят. Ольгинская крепость потерпела поражение, наряду со всеми укреплениями южнее. На Юге осталась лишь Камыста, в настоящее время это северный Казахстан. Первым Сейтлером узревшим земной конфликт был Перун, молодой Маг Первых, сильнейший из светлых Ассов присутствующих на Земле, ровесник Ирманта и его ярый идеологический соперник, но не враг. Именно Перун сообщил Орталеону о начале сражения, будучи покровителем Восточнославянских племён, он проживал ближе к краю территорий, в Аркаиме, вот и наткнулся на диверсионную группу налётчиков раньше остальных. Противоборствующей стороной конфликта стал второй корневой вид планеты, последователи Аримии, нация великого дракона, следующий по численности и значимости народ, пришедшей извне, но настолько давно, что Земля по праву стала их полноценным домом. Стерегущие Азиатов ящеры Аримийцы - единственные пришельцы, не контролируемо допускаемые Ассами в наш мир согласно старинной договорённости, заключённой между ними много поколений назад. Аримийцы, или ящеры, являлись непосредственными соседями Ассов в далёкой звёздной системе Яр-Кеплер. Невзирая на точность и неоспоримость сведений касаемо начатой войны полученных Ирмантом, Орта никак не мог свыкнуться с мыслью, он был из тех, кому надо увидеть всё своими глазами и получить достаточные доказательства самому, а до тех пор Сейтлер крайне редко утверждал или оспаривал что-либо. Несмотря на свой небольшой возраст, чуть более двух тысяч лет, Орталеон стал самым молодым лидером наблюдателей в истории и участвовал в урегулировании нескольких крупных противостояний в дальнем космосе, однако войны, касающейся домашних Сегментов, в его эпохи не было. Много тысяч лет до него, последняя брань с участием Ирмантов и Ассов чуть было не положила конец всей звёздной колыбели, очень давно, задолго до рождения тёмного Лега и учреждения касты Асмодеев.

Телепортировав себя на изголовье возвышающейся над всем прочим пирамиды Яр-Солнца, величественного сооружения на предгорье, холме, с которого и без ступенчатого храма весь город оказывался как на ладони. Оказавшись в духовном кварте Яр-града Ирмант согнулся вниз на время физического восстановления, а по завершению, вытянулся, расправил плечи и открыв глаза. Внешне отличить Ирманта от Землян было бы крайне сложно, даже Асса в толпе определить проще, они крупнее, а Асмодеи - отнюдь, одних габаритов с нами. Между собой у инопланетян также отличий немного, однако, они имели явную разграничивающую черту - очи. Глаза Ирманта уникальны, даже окрашенные чернилами белки человека не повторят такой густо-чёрный цвет и внутренние волны индивидуального изгиба, не говоря уже о желтых зрачках, размерами с пуговицу, очень выделяемых на угольном оттенке основного фона.

Ирмант подошел к краю последнего яруса пирамиды и всмотрелся вдаль, в юго-восточный горизонт, настраивая взгляд как бинокль. Тёмные Леги моргали раз в десять реже людей, но высматриваемые Ирмантом события разворачивались так далеко, что он специально несколько раз подряд прикрывал веки, увеличивая кратность, зрачки тоже претерпевали изменение формы, размеров и оттенка. В максимальном приближении, зеницы ока стали едва заметным треугольниками - точка и два тонких, желтых кольца радужки, отдельно выступившие сквозь чёрные склеры. Скорректировав параметры зрения, будто объектив фотоаппарата, Орталеон смог покрыть многокилометровое расстояние, игнорируя облака, однако ему удалось лишь подсмотреть издали, но он увидел самую главную угрозу, надвигающуюся на столицу по небу. Особо не отвлекаясь на, казалось бы, устрашающие Виманы ящеров, истинных провокаторов войны, покровителей нации дракона, Асмодей абсолютно спокойно, словно так и надо, отвернулся, поменяв небесный пейзаж на неразборчивый вид ближайшей к городу линии фронта. Здесь он проявил большую заинтересованность, осматривая всё внимательно словно сканер, стараясь не упустить и малейшей детали, картина помогала ему лучше соображать, дорисовывая неизвестные обстоятельства.

Смерть, хаос и разрушения медленно накатывали на город единым фронтом, а летящие к Яр-граду корабли прекратили огонь, не возобновляя без нужды, пришельцев интересовала лишь оборона и армия, а не простые деревни. Когда темный Лег сам всё увидел, груз его ответственности набрал вес, он тяжело вздохнул, представив, чем обернётся развязка. Орта всегда был излишне чувствителен, но в его случая это ни слабость, а личная проблема, морока с совестью и ответственный подход, скажем так - сострадание и переживания не перекрывали его темперамента, а если разозлить, Ирмант быстро взрывался забывая о подобных заморочках, последствия его срывов известны всем Сейтлерам. Хотя стоит его оправдать, дурная слава и трепет сводных сородичей перед его персоной появились задолго до его назначения на должность распорядителя ордена. Асмодей с детства желал избавиться от собственной повышенной эмоциональности, ибо она ему была ни к чему. Когда основная часть социума реагирует на тебя как на прокажённого или проклятого, как на существо, к которому опасно подпускать детей и так происходит день ото дня, с самого рождения, вырасти добродушным было сложно, не правда ли. Соответственно Ирманты сбились в обособленное меньшинство, где правели свои порядки, а со слюнтяями в его родном клане не считались. Сопереживание, чувствительность и прочие светлые побуждения у них были не в почёте, зато силу и ум в искусстве войны Тёмные оценивали по заслугам, как никто другой. На основании права и подборки всех нужных качеств Орталеон и получил место главы ордена Сейтлеров, когда подняли вопрос о переизбрании.

Принцип мышления Легов прост - каждый должен сделать всё, что требуется для решения возникших проблем, как бы неподъёмны они не казались, не следует искать у других сочувствия и помощи, а ломать собственные пределы, взбираясь в гору с улыбкой и расправленной спиной.

Взрослея, Орталеон не отступал от общепринятого стереотипа идеального Асмодея, дабы не осквернять память об отце, предельно порядочном, благопристойном и благочестивом Леге, восстановившим клан после тысячелетнего упадка и вернувшим ему вес в совете старейшин, но оступившегося в конце своего пути - за день разрушив труд всей жизни и исчезнув. Сейтлер тщательно проработал в себе каждую неугодную черту, обуздав их и избавив сознание от всех видов комплексов, однако истину не искоренить, можно притупить или скрыть в сокровенных уголках разума, но в свой час, сущность проявляется в поступках, одобрение или соучастие. Ирмант всегда умело переступал внутренние пределы, игнорируя унижения и пренебрежения со стороны, нисколько не злясь, а выпуская весь негатив в мелкие пакости, непочтительные и дерзкие выходки, из-за которых по молодости у него было немало проблем, его оправдано называли дебоширом. Тяжелее ему давалось затуманивание собственного безразличия и пренебрежения внутренними кастовыми правилами, идеями и стремлениями, перед сородичами. Во многом убеждения Легов для него стали чужды, слишком мрачны, тверды и ограничены, идущие в разрез с его внутренней системой ценностей, но кроме него, это знал разве что всего один Асс, близкий друг, родственная душа, не более. Как бы там ни было, когда приходило время дел, Ирмант знал, как действовать, его особенности на качестве выполнения заданий не когда не сказывались. Что до Асмодейских постулатов, Орта никогда ничего не критиковал, однако, получив власть, постепенно менял всё, что счёл нуждающимся в реформации, и не только внутри диаспоры тёмных, но и в своде ордена Сейтлеров. Теперь Асмодей далеко не ребёнок и многое переосмыслил, однако светлые чувства в нём не погибли, хотя и ослабли, скрывшись глубоко внутри, чтобы жизненный опыт их окончательно не затушил, а место добрых побуждений досталось цинизму и уставшему пренебрежению, порой оборачивавшемуся серьёзными проблемами с высокопоставленными представителями расы, чьё самолюбие так нахально ни раз запачкал Ирмант. Он мог сказать или учудить всё, что вздумается и кому угодно, если посчитал нужным. Смотреть на гибель людей с бездушной точки зрения холодного расчёта у Ирманта не получилось. Сейтлер любил людей, возможно, сильнее, чем Ассов, а потери для Орталеона известнее, нежели кому-либо в целой вселенной. Вырос без отца, так ещё и в сильно обмелевшей кадрами расовой прослойке. На фоне безысходности трагедии он всё же ощущал предвкушение от предстоящей войны и никакие жертвы не могли сравниться с кипением его крови, будто он испытывал многократное чувство радости, подобно которому раньше не знал, обретая новый смысл жизни - сражения. Подобная подоплёка и пробуждение жажды крови даже пугали его рассудок, казалось, что в нём пробудилась та часть сознания, которую Ирмант в себе всегда отрицал и он вот-вот не сможет её сдержать. Словно наступил тот час, когда генная память возьмёт своё, подчинит себе уязвленную гневом голову в нужный момент, в бою и возможно на короткое время, но завладеет им, а тогда произойти могло многое. Подсознательная сладость перед убийством не есть хорошо, и Орта трезво осознавал своё отклонение. Боязнь упустить едва уловимый голос совести - единственная фобия Асмодея, порой доходившая до абсурда, противоречия со здравым смыслом. Данную особенность тяжело понять, схожее ощущение испытывает ответственный спортсмен, мастер спорта или умелец различных единоборств, который старается избежать уличной потасовки, спуская провокаторам незначительное оскорбление из страха ненароком убить в драке и перечеркнуть собственное спокойствие. Кому хочется последствий статьи по неосторожности или самозащите, океан проблем, ради самоутверждения или проявления превосходства, а зачем принижать и без того самого себя унизившего, а душевные страдания и того страшнее. Орта долго простоял так, думая и наблюдая за боем вдали, адреналин в теле требовал быстрее отправиться туда, но он не мог торопиться. Пока Ирмант прибывал в себе, вокруг него собрались почти все подчинённые что были на Земле, а на майдане у подножия капища-пирамиды, полководцы из числа Землян собирали солдат и отправляли на первый край батальон за батальоном, снаряжая всё новые. В то же время сотни молодых ребят шустро носились через ряды взрослых мужчин, помогая им одеться и подтаскивая им обмундирование и оружие. Женщины - и того хуже, волокли наиболее тяжелые части брони и всё необходимое тем, у кого не было своего, сгибаясь под прессом груза, но всё равно двигаясь вперёд, как ломовые лошади, не жалуясь на тяжкую судьбу, а чётко осознавая значимость мучений. Определив остаточное расстояние до летящих на город Виманов врага, Орта счёл, что время у него ещё есть. Он позволил себе продолжить затянувшееся, эгоцентричное наблюдение, с игнорированием беспокойства своего окружения. Два Асса средь всех вообще не скрывали возмущения, злобно посматривая на главу ордена, молча критикуя Ирманта или даже виня его и ему подобных в произошедшем. Эта парочка презирала руководителя, постоянно пробрасывая своим недобрым взглядом и постоянно пересматривались между собой, в полуулыбке одним уголком губ, выказывая солидарность, казалось ими всё уже обговорено заранее, а теперь слов не требовалось. Причина столь негативного отношения к Асмодеям совсем не в разовом пренебрежении одной персоны своей командой, всё скрывалось глубже, недовольные друзья были готовы списать на Легов всё, даже самое несуразное, включая космическую войну, развернувшуюся на далёкой Дроде и её отголоски, докатившиеся до Земли. Баталия более древних и сильных созданий, люди до них недотягивали ни в одном из параметров, разнообразием средств ведения боевых действий, знаниями и возможностями точно. Орта и сам хорош, он даже не приветствовал коллег, словно их нет, но бесились не все, меньшая часть, наперекор одинаковому положению. Один молодой пришелец Парт, расслабленно улёгся на пол и беззаботно любовался небом, как забывчиво-забвенный мечтатель, не способный заметить проблемы. Тёмный Лег не терял глупой надежды найти себе равного соперника среди нападающих, ящера, но видел только людей и Аримийских распорядителей, не воинов, а он жаждал схлестнуться с тем, кто заставит его попотеть. Хотя среди Аримийцев с Ирмантом мало кто сравним, ящеры могли составить конкуренцию Ассам разве что толпой, доступным им большинством, плодились они быстрее, но и жили многим меньше. Сейтлеры продолжали недоумевать, покорно ожидая инициативы руководителя. Все, кроме озлобленных, списали промедление на разработку цепочки действий и не отрывали Ирманта от процесса поисков, да и мандраж им был не чужд, Ассы не торопились, пребывая в лёгком испуге. Орталеон по факту бездействовал не ради пользы, а осознавая, что так желанный им враг скоро сам придет за ним, прямо сюда, в духовный квартал города.