Роковое ухо - Олдмен Андре (полная версия книги .TXT) 📗
Злые языки утверждают, что Фларенгаст больше всех изумился точности своего предсказания – настолько, что никогда больше не гадал по звездам. Он уединился в своем большом мрачном доме возле восточной стены и предался неким тайным занятиям, суть коих тщательно скрывал. По ночам над двумя огромными трубами, торчавшими по бокам фасада, валил желтый дым, взметались зеленоватые искры, а из глубин дома доносился какой-то скрежет, уханье и подозрительные стоны, смущавшие покой почтенных шадизарцев. Поговаривали, что чернокнижник наладился вызывать духов Нижнего Мира, таскавших ему из преисподней золото. Впрочем, до поры до времени его не трогали, ибо чародей пользовался покровительством наместника.
Вспомнив все эти россказни, человек на дорожке сада поправил притороченный за спиной прямой аквилонский меч и ухмыльнулся. Духов ли вызывал Фларенгаст или нет, но старикашка был баснословно богат, а покинул Шадизар гол и бос, в одной набедренной повязке. Это случилось после того, как сын наместника в сопровождении нескольких товарищей тайно бежал из дома и отправился в неведомые края на поиски приключений. Через год дошли слухи, что юноша сей сложил голову, сражаясь на стороне одного из вендийский князей – кажется, его затоптал слон…
Это известие уложило Субаши-Хаша в постель. Он призвал к себе звездочета и слабеющим голосом осведомился насчет блестящего будущего, предсказанного некогда его сыну.
– Величие жизни человеческой не всегда предполагает ее продолжительность, – промямлил Фларенгаст, – кроме того, блуждающие звезды…
Тогда Субаши-Хаш вспылил в последний раз в своей жизни. Он приказал в три дня изгнать чародея из города, дом его разрушить, а имя придать забвению. Справедливость на сей раз не успела взять верх: душа наместника отлетела к Митре.
Три ночи кряду стены особняка сотрясали неведомые силы, а на третье утро Фларенгаст явил народу свои старческие мослы, едва прикрытые повязкой из верблюжье шерсти, вышел через Восточные Врата и гордо удалился в пустыню. Его дальнейшая судьба неведома.
Что же касаемо повеления наместника относительно дома, то оно было исполнено лишь частично. После исхода чародея в особняк устремились городские стражники во главе с ретивыми сотниками, кои лелеяли надежду набить под шумок карманы из сокровищниц звездочета. Они принялись ломать мебель и крушить стены, но ничего интересного, кроме двух невесть чьих полуистлевших скелетов, замурованных в глубоких нишах, так и не обнаружили. Пусто было и в обширных подвалах, где во множестве гнездились летучие мыши и стояли какие-то чаны, доверху наполненные бурой вонючей массой.
Сколько ни простукивали кладку, так ничего и не обнаружили: богатства чернокнижника словно сквозь землю провалились, да может, так оно и было. Когда же рухнувшая неожиданно стена погребла под собой десятерых стражников и одного вельможу, а обвалившийся балкон чуть было не раздавил прибывшего на место действия нового шадизарского наместника, особняк был объявлен проклятым местом, обнесен глухой оградой, а подвалы его на всякий случай залиты водой.
Относительно забвения чародейского имени и вовсе вышла промашка. История Фларенгаста стала притчей во языцех, и каждый вновь прибывший в Шадизар непременно выслушивал ее в духанах, причем каждый раз с новыми подробностями. Находились отчаянные головы, которые, несмотря на зловещие слухи и строжайший запрет властей, проникали за ограду, пытаясь разыскать сокровища. Но ничего ценного в излаженном вдоль и поперек многочисленными ворами доме не сыскивалось, если, конечно, не считать обломков мебели, клочков занавесей и огромных клубков паутины, в изобилии висевших по всем углам. Правда, некоторые божились, что видели зеленоватую фигуру голого старика, бродившего с ворчанием среди запустения и грозившего длинным полупрозрачным пальцем, но мало ли что можно болтать за чаркой вина и бараньей ножкой…
Так и стояли развалины, обнесенные высокой оградой, немые и зловещие. Немые до самого последнего времени. Недавно дом ожил.
Узнали о том соседи, не преминувшие тут же подать жалобу начальнику городской стражи, светлейшему Эдарту. В петиции утверждалось, что среди развалин замечен был зеленоватый свет, слышались какие-то удары, словно колотили по медному тазу, и некие тени возникали возле единственной уцелевшей трубы на фоне звезд.
Светлейший тут же отрядил проверяющих во главе с десятником Урубом, прославленным по всему Шадизару длинной своего острого носа, но сколько ни совал его десятник во все щели, так ничего и не обнаружил. Только в комнате с большим очагом посредине замечен был хорошо сохранившийся оловянный чан, доверху наполненный пылью, но стоял ли он там раньше или принес кто, сказать было трудно.
Обо всем этом ночной гость, пробиравшийся сейчас к дому Фларенгаста, узнал давеча от духанщика Абулетеса, который повсюду имел свои глаза и уши и был осведомлен о всех городских новостях. Человеку с аквилонским мечом за спиной не свойственны были колебания: как только взошла луна, он с помощью веревки с железным крюком на конце легко преодолел ограду, и крадучись двинулся по дорожкам сада к полуразрушенному строению. Духи ли шалили за его стенами или кто-то прознал наконец тайну сокровищ и пришел, чтобы завладеть золотом, ему, в общем-то, было все равно, хотя он и склонялся к последнему варианту. Против духов хорош кинжал с серебряным лезвием и выдолбленная тыква с камфарным маслом, прилаженная у пояса, а против людей сгодятся его кулаки и меч.
Человек был молод и отважен. Обликом он никак не походил на низкорослых заморцев: лунный свет играл на буграх его могучих мускулов, искрился в гриве черных волос, а синие глаза, видевшие в полумраке, легко отыскивали дорогу. Он был подобен зверю в лесной чаще, чуткому сильному зверю, явившемуся из-за северных гор поискать добычи среди богатства и нищеты славного Шадизара.
Таясь в тени кустов, человек достиг заваленной обломками рухнувшего балкона площадки, отделявшей сад от парадного входа особняка, и застыл, удивленно прислушиваясь.
Возле дверей разговаривали.
– Не надо, почтенный, – долетал из-за груды камней гнусавый старческий голос, – мне уже расхотелось туда идти… Звуки были столь ужасны, что в желудке моем произошло коловращение, чреватое постыдной неприятностью. Я весь дрожу, и глаза мой застилает туман…
– Не стоит тебе бояться, уважаемый Агизар, – отвечал кто-то помоложе, – вспомни, что предсказал магический плат… Ты можешь упустить единственную возможность обрести истинное богатство! Ну же, входи без трепета и помни – я с тобой.
Из-за обломков выступила под лунный свет согбенная старческая фигура, заблестел мясистый нос, и притаившийся в кустах человек узнал ювелира с Алмазной улицы, дававшего также деньги в рост. Агизар прошаркал к дверям и неуверенно взялся за медную ручку.
Вслед за ним взошел на крыльцо плотный голоногий мужчина в добротной коричневой тунике и сандалиях, ремешки которых охватывали его голени аж до колена. Он огляделся по сторонам, положил руку на плечо своего спутника и уверенно молвил:
– Подумай о выгодах сего предприятия, уважаемый, и забудь свой страх.
Ювелир надавил на ручку двери, и створка со скрипом подалась внутрь. Двое исчезли в мрачных глубинах дома.
Выждав некоторое время, человек с мечом за спиной мягко перебежал открытое место и бесшумно последовал за ними.
Он оказался в обширном вестибюле, некогда пышном и великолепном. На мраморных плитах валялись осколки каменных ваз, в нишах вдоль стен темнели статуи с отбитыми руками и головами. На всем лежал толстый слой пыли, испещренный на полу следами приходивших недавно стражников. Человек с мечом присел на корточки и легко высмотрел среди отпечатков сапог узкие следы мягких туфель и другие, оставленные сандалиями с веревочной подошвой. Он двинулся по этим следам, миновал большой зал с рухнувшей правой стеной, свернул налево, прошел через темный коридор и вскоре достиг сводчатой комнаты, посреди которой темнел огромный очаг.
