Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
Ударная волна пронзившей пространство техники вжала Итачи в палубу и оглушила, в глазах потемнело. И не успел он прийти в себя, как рядом вспыхнул желтый свет. Короткое мгновение дезориентации — и мир вокруг внезапно сменился. Темнеющая синева неба сменилась зеленым сводом из крон деревьев.
— Намиказе-сан?.. — непонимающе позвал Минато Итачи и попытался подняться на ноги.
И понял, что по-прежнему их не чувствует. Ни ног, ни всего, что ниже груди. И техника метаморфозы почему-то ослабла — из шести рук осталось лишь две, и те слушались с трудом.
— Лежи, — коротко приказал Минато, жестко придавив Итачи к земле и бросив куда-то в сторону. — В госпиталь его! Срочно!
— Что та… Итачи?! Что с ним? — знакомый голос требовал ответов, но Минато уже пропал во вспышке желтой молнии.
Перед глазами Учиха появилось знакомое лицо. Гурен была испугана. Такой бледной он не видел ее… Наверное, никогда не видел. А его взгляд частенько останавливался на ней.
— Итачи! Боже мой! Ты… Ты… — Гурен упала на землю возле него и панически что-то искала в разгрузке, голос ее прерывался, на щеках пролегли блестящие дорожки слез.
— Почему ты плачешь? — Итачи попытался поднять руку, чтобы стереть слезы, но не смог.
В руках Гурен появился свиток. Перед темнеющим взором Итачи забрезжил тусклый бирюзовый свет медицинской техники.
— Живи, Итачи! Умоляю, живи!!!
Эти слова впились в саму душу Итачи. Он ощутил весь страх, всю любовь Гурен. Это напоминало сакки по своей сути — духовная техника, но вселяющая не ужас, а умиротворение и желание жить. То, чему научили Гурен на Кумотори. Но даже эта техника не удержала сознание Итачи в этом мире. Картина перед глазами сузилась до мутного белого пятна, но этого Итачи уже не заметил. Он словно заснул, чтобы тут же проснуться и увидеть над головой безграничный темный океан. Руки почувствовали прохладное касание алой травы. Итачи не видел ее, но знал, что она алая. Иной она здесь быть не могла.
— Это не похоже на загробный мир.
— Ты уже знаком с ним? Посмертие бывает индивидуально. Не думаешь ли ты, что просто заплутал по пути в загробные чертоги своего отца? И твое сознание создало тебе собственный ад из твоего же внутреннего мира?
Голос был спокойным и размеренным. Он явно принадлежал мужчине, чьи годы расцвета минули достаточно давно. И этого самого мужчину Итачи быстро нашел взглядом. Старик в белом плаще с черными томое на вороте парил над водой, скрестив ноги и словно сидя на воздухе в гнезде из черных сфер. Седые волосы коротко острижены и собраны в старомодную прическу, которой сейчас щеголяли лишь Кагуя и некоторые представители старой знати. Лицо испещрено морщинами, жидкая борода свисает с подбородка едва ли не до низа живота. Но это Итачи отметил лишь краем глаза. Первое, что привлекало внимание — это небольшие рога на лбу и алый глаз между ними. Это был Риннеган, но красный, подобно Шарингану. А вот пара глаз, которые находились на положенном им месте, имела уже привычный Риннеган — такой же, как у Мадары.
— Отец рассказывал о тебе, — сев на мягкую траву, вспомнил Итачи и уважительно поклонился. — Приветствую Рикудо Сенина, Ооцуцуки Хагоромо-сама.
— Если мне, умеющему читать знаки и знамения, было ведомо о нашей встрече, то пишущему их — и подавно, — слегка наклонился вперед Хагоромо. — Он рассказал тебе достаточно, потому что сделал все, чтобы ты оказался здесь, Итачи.
— Это похоже на моего отца, — без удивления ответил Учиха, смиренно вздохнув.
— И это удивительно. Ты так похож на моего сына и в то же время совершенно отличен от него. Но все же наша встреча свершилась.
— Возможно, если бы вы знали лучше Орочимару, то не удивлялись бы этому.
— Возможно, — легко согласился Хагоромо. — Я бы хотел лучше его знать, если бы когда-то давно, века назад, у меня была такая же возможность быть знакомым со своим отцом, как у тебя.
Глава 46. Рикудо
20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато
Слова Хагоромо пронеслись над бескрайними травянистыми равнинами и заставили Итачи нахмуриться. Фраза была построена странно и вызывала вопросы.
— Мой отец… как-то связан с твоим? — в итоге спросил Учиха.
— На этот вопрос не так просто ответить, — задумчиво пригладил бороду Хагоромо. — Пожалуй, придется начать издалека. Заодно и рассказать тебе о тебе же. И прежде, чем рассказать об отце, стоит поведать о матери и ее сыновьях. Это то, что сейчас важно узнать. Потому что ее возвращение уже близко. Возвращение Кагуи Ооцуцуки.
Хагоромо взмахнул посохом и словно ударил им по воздуху, по которому побежала рябь, словно по воде. И сквозь нее проступил образ молодой женщины с правильным, аристократическим лицом. Белоснежная кожа, белоснежные волосы, такие же белые проступающие сквозь них рога и белые глаза. Она выглядела, словно призрак прекрасной девушки. Выделялись лишь черный рисунок на ее белом кимоно, алые губы и третий, расположившийся меж необычных овальных бровей, алый глаз с вертикальными веками. Додзюцу, которое напоминало одновременно Риннеган и Шаринган. Почти такой же был у самого Рикудо, однако у той, кого он назвал Кагуей, на концентрические круги Риннегана были нанизаны томое Шарингана.
От взгляда на лицо этой женщины почему-то по спине Итачи пробежал холодок. То ли от ее чужеродной красоты, то ли из-за холодного взгляда глаз. Их разрез был необычен, внешние уголки были вздернуты, придавая облику Кагуи лисьи черты.
— Она похожа на Кураму, — внезапно понял Итачи, в голове которого всплыл недавно увиденный им облик разгневанной мико на пороге храма.
— Интересно, совпадение ли это? — вымолвил Хагоромо задумчиво. — Пусть я лишь наблюдатель. Поток времени проносился мимо меня, и пока мир менялся, я не следовал за ним. Однако мне ведомо, что происходило в нем. И та, кого ты называешь Курамой, создана твоим же отцом. Это тело — лишь оболочка для того, кого все привыкли считать демоном.
Итачи невольно грустно улыбнулся. Для Орочимару и в самом деле сделать нечто подобное было бы реально. У него самого несколько тел, так почему бы не сделать их еще для кого-то? Пусть даже для демона, если тот принял Волю Дракона.
— В отличие от Курамы, Кагуя — дитя не этого мира, — тем временем продолжил говорить Рикудо. — В этот мир ее привело Божественное Древо, которое когда-то росло на этой земле. Мать съела его плод Чакры, и могущество ее стало почти безграничным, а власть простиралась над всем знакомым тебе краем. Ее почитали и знали как Усаги но Мегами. Она своей силой подавила все распри и держала земли под полным своим контролем. Но Страна Матери была Страной Корней, корней Божественного Древа, которое питалось кровью местных жителей. И в то время у Кагуи родилось два сына, одним из которых был я. Чтобы искупить грехи матери, мы сразились с ней и воплощением Божественного Древа — Десятихвостым. Его мы запечатали в себе.
— А мать погибла, — предположил Итачи. — Для Узумаки вы — Матереубийцы, мне говорила об этом Кушина.
— Их память жестока, но в чем-то они правы, — не поведя и бровью, ответил Хагромо. — Однако Ооцуцуки Кагуя бессмертна. Мы разделили ее тело и душу и запечатали их, но она может вернуться, если снять эти печати. Это могли сделать мои потомки от двух сыновей, Индры и Асуры, — образ Кагуи в воздухе сменился парой мужских силуэтов. — Каждому из них досталась часть моего наследия. Старший, Индра, был гением, его глаза были сильны, а чакра могущественна, именно он создал ниндзюцу. Его мастерство владения чакрой было высоко, и он сознавал, что не имеет равных себе. Он верил, что всего может добиться своей силой.
Итачи всмотрелся в лицо одного из мужчин, чей облик ему показал Хагоромо. Индра. При виде него в памяти не возникало никаких параллелей, но его черты были неуловимо знакомы. Словно Итачи видел его чуть ли не каждый день. Впрочем, взглянув в глаза Индре, можно было понять, почему так происходило. Шаринган с тремя томое. Не это ли тот божественный предок клана Учиха, о котором так любили поговорить старейшины?
