Корунд и саламандра - Гореликова Алла (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
И уже парни Сергия рассыпались вокруг, и Маргота с Юлией сошли из кареты на густую траву, а Андрий все не может отвести взгляд от старухи. Словно околдованный.
Вся она какая-то неправильная. Не седые, а словно пегие космы торчат из-под съехавшего на затылок черного платка, и лицо тоже словно пегое, в непонятных пятнах; длинная, почти до колен, безрукавка заячьего меха вытерта до проплешин и залысин, и полотняная рубаха под безрукавкой вся драная, а юбка… юбка алая, праздничная, из знаменитого себастийского сукна, — откуда такая у нищей старухи? И рука, опирающаяся о каменный бортик Источника, — темная, костлявая… красивая!
— Мир тебе, добрая женщина.
Маргота… Свет Господень, зачем ты подошла так близко к ней, Марго?! Она странная, неправильная, кто знает, что на уме у нее?
— Что делаешь ты здесь, одна? Может, помощь тебе нужна?
— Значит, это правда! — Не старушечий голос, сильный… и какой же злой!
— Что? — растерянно переспрашивает Маргота.
— Правда, что твой отец король отдал тебя этим зверям! Бедняжка принцесса, лучше бы тебе умереть, а то и вовсе не рождаться!
— Почему говоришь ты так, добрая женщина? — Марго испугана, слезы в голосе. Почему Сергий не уволок отсюда эту ведьму?! Да, ведь святое место…
— Звери, звери… что осталось от Прихолмья, знаешь ты, бедняжка принцесса? Одна я, одна я! Никого больше. Убийцы, убийцы! Не видать вам Света Господня, нет вам прощенья во веки веков!
— Маргота, послушай… — Надо увести ее, успокоить… объяснить…
— Не подходи, не прикасайся к ней! Убийца, как посмел ты приехать сюда за женой! Лучше ей умереть, чем к тебе в постель, лучше.
Откуда у нее нож? Только что руки пустые были! И какой нож… совсем даже не женская игрушка.
— Только шаг! Шевельнитесь только, вы все! Господи, Марго… жена моя! Нельзя убивать в святом месте, однако помнит ли о том сбрендившая старая ведьма?!
— Марго! — Юлия, умница, подбегает, подхватив пышную юбку, обнимает побелевшую Марготу… умница, всего полшага в сторону, но уже не так страшно. — Зачем так? Ах, добрая женщина, разве ж ведомы нам пути Господни! Была война, а теперь королевой Двенадцати Земель будет наша принцесса, и это ли не залог мира?
— Какой мир может быть со зверями дикими?! Проклятие мое и Господень гнев, а не мир!
Взмах ножа, как проблеск солнечного зайчика, неуловим и ярок. Юлия шарахается, отталкивает Марготу… не успела бы, нет, но — Ожье. Как старуха его подпустила? Ясно как: форма королевского гвардейца, гербовый бело-фиолетовый кант, все еще не споротый с берета… он — свой. Он свой, и он успевает, каким-то немыслимым чудом успевает стать перед проклятой ведьмой… просто стать!
— Ох… сынок, да куда ж ты под нож-то лезешь?!
— Война кончилась, матушка! — Ожье берет старуху за руку, осторожно разжимает костлявые пальцы. Она не противится. Нож падает на землю, на каменную отмостку Благодатного Источника, и протяжный звон разливается в воздухе.
— Ожье, ты ранен!
— Ерунда, Юли. Камзол разве что надо будет зашить.
— Ох, сынок, прости старую! Да что ж ты стоишь чурбан чурбаном, вот же вода святая, исцеляющая! Угораздило же тебя… и что ты здесь, с этими… почему?!
— Война кончилась, — повторяет Ожье. — Мир у нас ныне, и наша принцесса стала их королевой. И в свое королевство едет. А вы шли бы к людям, матушка. Негоже вам здесь одной.
— Нет вокруг людей, — хрипло шепчет старуха. — Больше нет, одна я осталась. Тьма только, и звери, и проклятие мое… а мое проклятие сильное, настигнет их, настигнет… попомнят!
У Марго в лице — ни кровинки, ровно мертвая. Даже в глазах прекрасных — могильная стынь. Подбежать бы, за руки взять — да только чует Андрий, нельзя сейчас ни шага к жене молодой шагнуть. Пока рядом с ведьмой безумной Ожье — она не опасна. Но заметит хоть намек на движение — и кто знает…
Старуха развернулась и идет прочь, и люди короля Андрия расступаются перед ней, а Сергию, потянувшему руку за оружием, король молча показывает могучий кулак. Дикое напряжение отпускает короля, он уже может думать о всякой ерунде — не о Марго. Пусть проклятая ведьма убирается невредимой. Чужая здесь земля, и не их право. Война кончилась.
Тягостное впечатление оставила у меня эта старуха. Тягостное и муторное. А пресветлый доволен и воодушевлен, и меня похвалы удостоил. Сказал, что ждал он чего-то в этом роде. Что вот оно — Смутных времен начало.
Как различно видим мы мир Господень…
— Дай, пусти. — Юлия трясущимися руками расстегивает неторопливо промокающий кровью форменный камзол. Ожье пытается высвободиться, но не получается, уж очень неловок он сейчас… Хотя вот получилось же с этой несчастной старухой? Да, немного не успел, оцарапала, но ведь получилось же? Вовсе не обязательно самому хвататься за оружие, чтобы обезоружить другого… и он, выходит, не конченый еще человек? Пока Юлия возится с камзолом, Ожье совсем запутывается в своих мыслях, но когда она и рубаху с него стягивает… и вскрикивает испуганно…
— Юли, успокойся. Причитать из-за каждой царапины, это же просто смешно!
— Тебе смешно? Ох, Ожье! Я думала, что умру сейчас! Ох, Ожье, ведь если бы ты не подоспел… а что она говорила, у меня даже в голове помутилось…
— Оно и видно! — Сергий чуток отодвигает растерянную Юлию, толкает легонько Ожье. — Шустрый, утер носы нам всем, да? Дайте-ка мне платок, малышка Юлия. Вода святая, исцеляющая, так ведь она говорила? Вот и поглядим.
— Погоди! Нельзя, мне благословения не давали! Да что тут, само заживет. Царапина.
— Не дури! — Сергий ловко обтирает порез, полощет платок в стекающей по каменному желобу на траву струйке и прикладывает вновь к набухающей кровью «царапине». Прижимает плотно. — Королю нашему ваш аббат благословение дал, на всех нас, буде нужда случится. Конечно, царапина и сама бы зажила, да что ж не воспользоваться? Как, Ожье? Гляди, вроде и крови нет?
— Щиплет, — удивленно отвечает Ожье. — И чешется. А ну, дай гляну!
— Погоди еще. И чуду, небось, время надобно. Слушай… а если тебе руки в него опустить?
— Думаешь, поможет? От проклятия?
— Вода святая, исцеляющая, благодатная, — шепчет Юлия.
Ожье крепко зажмуривается. Открывает глаза. Поднимает побледневшее лицо к небу, чуть видному сквозь ажурные кроны горных платанов. Опускает взгляд на платок, белоснежный, почти сухой уже почему-то. И чуть дрогнувшими руками снимает его с пореза.
Пореза нет. И красная полоска там, где еще пощипывает, напоминая о нем, стремительно, на глазах светлеет.
— Чудо, — выдыхает Юлия.
Марго, хоть и рядом стоит, ничего этого не видит. И не слышит. Другой голос не желает оставить ее. Голос кричит проклятие убийцам… жалеет ее… и хочет ее смерти. Смерти. Из жалости. Бедняжка принцесса, отданная зверю…
Андрий подходит к жене, берет ее ладони в свои… какие же холодные, ледяные… и в глазах льдом стоят невыплаканные слезы. Что за злая судьба послала им эту ведьму! Прихолмье брал Гордий. А в ответе король — и как иначе?
— Марго…
— Нет, супруг мой король! Я знаю, вы оправдаться хотите… не сейчас, нет! Я жена ваша, я не вправе ненавидеть… попробую справиться. Но пока отойдите от меня, пока оставьте меня… Юли! Юлечка, пойдем… пройдемся!
— Хорошо, — тяжко шепчет король. — Я послушаюсь тебя, жена моя. Однако не думай, что я оставлю тебя надолго.
Андрий провожает жену взглядом и поворачивается к Ожье. И тут только замечает белую полоску на его груди — как раз куда пришелся взмах руки безумной ведьмы… взмах ножа, который мог пройти по Юлии или по Марго.
— Мой король… — Сергий протягивает руку, словно хочет прикоснуться к исцеленному порезу и не смеет. — С собой бы водицы набрать?
