Безликий - Корнев Павел (читать книги регистрация .txt) 📗
Лег я поздно, а встал рано, поэтому не выспался, но поблажек себе решил не давать и, как и было запланировано, первым делом посетил боксерский зал. Потягал гантели и штангу, поколотил грушу, затем отработал удары, провел несколько тренировочных боев и отправился в душ.
Особого удовольствия не получил, но никак иначе новое тело на пик формы было попросту не вывести. Ничего не поделаешь, придется попотеть.
Из боксерского зала поехал в «Сирену». Сразу в клуб я заходить не стал и свернул к одному из кафе на противоположной стороне Ньютонстраат. Уселся за уличный столик и попросил сонную официантку принести полдюжины сваренных вкрутую яиц, пару французских булок, сыр, масло, колбасу и чай.
Кухня у Марио мне нравилась куда больше, но, если уж стал другим человеком, придется менять и привычки. Вот и Софи для меня теперь никакая не хозяйка, а исключительно кузина. Да и Пьетро Моретти вовсе не я, а подавшийся в бега художник.
Девица медленно-медленно, будто сомнамбула, уплыла на кухню, и, поскольку рассчитывать на ее скорое возвращение не приходилось, я принялся изучать купленные по дороге газеты. Ничего интересного для себя там не почерпнул. Во всех изданиях писали о разгоне митинга механистов, протестовавших против грядущего визита императрицы в лекторий «Всеблагого электричества». В зависимости от политических взглядов владельцев газеты это событие либо клеймилось позором, либо преподносилось как хороший урок для смутьянов. В криминальной хронике упоминалось ограбление почтового броневика и диверсия на электрической подстанции, уже четвертая за год. Не иначе именно по этой причине прошлой ночью на набережной и не горели фонари.
К тому времени, когда заторможенная официантка принялась выставлять с подноса на стол мой завтрак, я уже выкинул газеты в ближайшую урну и затачивал перочинным ножиком карандаш. Пришлось оторваться и заняться едой.
Съел все подчистую, но чувство сытости так и не наступило. Я задумался, не повторить ли заказ, потом решил с этим повременить и вылил в кружку остатки чая из заварочника. Сделал глоток терпкого крепкого напитка, раскрыл блокнот и начал по памяти зарисовывать гостей вчерашнего приема.
Сухопарый маркиз Арлин и его донельзя благородное окружение. Увлеченный декламацией собственных стихов Альберт Брандт. Инспектор Моран – изысканный и утонченный, но одновременно опасный, будто гремучая змея. Рыхлый увалень Анри Фальер под руку с красавицей-женой. Барон фон Страге с моноклем и тростью, его спутница…
Но вот со спутницей барона вышел конфуз. У меня просто не получилось перенести на бумагу ее безупречную красоту. Выходило что-то совсем иное. От злости и непонятного разочарования даже началась мигрень.
Я в задумчивости закусил кончик карандаша и попытался восстановить облик девушки, но нисколько в этом не преуспел. Зато обратил внимание на сам карандаш. На дереве хватало оставленных зубами вмятин, а подобным образом прикусывал кисти и Пьетро Моретти.
Стоит поскорее избавиться от этой привычки, иначе запросто могу выдать себя какому-нибудь внимательному наблюдателю. И опасаться тут следовало даже не инспектора Морана, а скорее, Жиля – вот уж кто мастер подмечать подобные мелочи.
Постучав карандашом по краешку стола, я вновь сосредоточился на спутнице барона, но изобразить ее на бумаге так и не смог, опять вышло что-то не то, да еще заметно усилилась головная боль. В сердцах я вырвал испорченный лист, смял его и кинул на грязную тарелку, а чтобы хоть как-то успокоиться, нарисовал навалившуюся на стол Ольгу и соблазнительный изгиб ее спины.
Но успокоиться не получилось. Скорее уж наоборот. Русская прима была чудо как хороша.
Краешком глаза я уловил движение и едва успел захлопнуть блокнот, прежде чем на свободный стул плюхнулся перебежавший через дорогу Гаспар. Испанец был помят и растрепан, глаза покраснели, а щеки чернели длинной щетиной.
– Салют! – поприветствовал меня Матадор и прищелкнул пальцами, подзывая официантку. – Эй, красавица! Чашку кофе, да покрепче!
– Бессонная ночь? – усмехнулся я.
– Засиделись за картами, – подтвердил Гаспар, закуривая.
– И как?
– Этот мелкий жулик опять всех обчистил! – выругался испанец.
Он точно имел в виду Жиля, и я рассмеялся.
– Ожидаемый результат, разве нет?
Гаспар раздраженно махнул рукой, ослабил узел узкого черного галстука, а потом и вовсе расстегнул ворот рубахи. Пиджак к завтраку он надевать не стал, ограничился жилеткой.
Официантка все той же неспешной походкой сомнамбулы подошла и выставила на стол чашку черного кофе; Гаспар задумчиво глянул ей вслед, почесал рубец на шее и подался ко мне над столом.
– Когда товар дальше отправляем?
– Сегодня или завтра, – пожал я плечами. – Может, послезавтра. А что?
Испанец достал из портсигара новую сигарету и прикурил от окурка, прежде чем нервным движением пальцев вдавить его в дно стеклянной пепельницы.
– Скучно, – изрядно удивил меня испанец таким ответом. – Застоялись кони в стойлах! Жизнь впустую проходит!
– И карта не идет, – понимающе усмехнулся я.
– И это тоже, – подтвердил Гаспар, отпил горячего кофе и указал куда-то через дорогу. – О, хозяйка прикатила.
Я обернулся и увидел, как из открытого экипажа на тротуар выбирается Софи в простом белом платье и шляпке с широкими полями.
Никого из охранников при ней не было.
– Не понял? – проворчал я, достал бумажник и выгреб монеты из отделения для мелочи.
– Заплатишь за меня? – спросил Гаспар. – А то на мели.
– Заплачу.
Я ссыпал на край стола горстку мелочи и раздраженно зашагал через дорогу, не пропустив при этом отчаянно сигналившую клаксоном самоходную коляску. Шофер высунулся из окошка и заорал благим матом, тогда Гаспар щелчком пальца отправил к нему в окошко окурок и спокойно зашагал вслед за мной. Баламут моментально заткнулся и согнулся в три погибели, пытаясь отыскать сигарету, прежде чем та прожжет обивку салона или его собственный костюм.
Софи хоть и видела нас, не стала дожидаться на крыльце и прошла в клуб; я забежал следом и с ходу спросил стоявшего в дверях Луку:
– Ты что, отпустил Софи вчера одну?
Лука покрутил завитой кончик уса и спокойно ответил:
– Она уезжала не одна. Сказала, охрана не нужна.
Гаспар рассмеялся.
– Ну Лука! Ну ты как всегда!
– Иди поспорь с ней! – резко бросил громила, достал платочек и протер им блестящую восковой натиркой макушку. – Мое дело маленькое. Мне говорят, я делаю.
Я беззвучно выругался, поспешил за Софи и без стука распахнул дверь ее кабинета.
– Интересно, с кем и где ты провела эту ночь, моя дорогая кузина?
Софи сняла шляпку и потребовала:
– Закрой дверь.
Я переступил через порог, выполнил распоряжение и напомнил о своем вопросе:
– И все же? Где ты была?
– Это не твое дело, дорогой кузен. Я способна сама позаботиться о себе.
– Как в прошлый раз?
– Такого больше не повторится! – отрезала Софи, встала у зеркала и принялась расчесывать черные локоны. Под ее глазами после бурной ночи залегли густые тени, а лицо было самую малость бледнее обычного.
Я уселся в кресло и проворчал:
– В самом деле? Уверена?
– Ревнуешь, Жан-Пьер? Это лишнее.
– Я хочу знать, где тебя искать!
– Там ты меня больше не найдешь, – отрезала хозяйка клуба, положила расческу на туалетный столик и отошла к бару. – Тебе что-нибудь налить?
– Это лишнее, – отказался я.
Софи негромко рассмеялась.
– Не дуйся, Жан-Пьер! Лучше расскажи, как все прошло.
– Табак в каретном сарае, – сообщил я. – Чем раньше переправим его китайцам, тем лучше.
– Я позвоню и обо всем договорюсь, – пообещала Софи. – Джимми Чен будет доволен.
– Еще бы он не был! – фыркнул я.
Если мы на тонне табака заработаем чистыми шесть тысяч франков, то китайский делец наварит много-много больше. На лотках сигареты стоили от пяти сантимов и выше, поэтому при цене в три сантима за сигарету никаких сложностей со сбытом у Чена не возникнет. А это минимум тридцать тысяч! Накладные расходы для него будут не столь уж высоки: многие приезжающие в Новый Вавилон эмигранты из Поднебесной поначалу готовы работать лишь за еду и ночлег. А к чему тратиться на хитроумные машинки, если к твоим услугам сотни почти бесплатных рук?