Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"
У трактира наблюдалась рабочая суета, мы с Кувалдой стояли в стороне и наблюдали, как рабочие заносили стройматериалы, ставили лестницы и снимали старую вывеску. Новая лежала рядом, и на ней было выведено черным по красному «Трактир «У южных ворот». Старая вывеска гласила: «Трактир «Южные ворота». Глядя на это творчество, мне оставалось только хмыкнуть.
Я вовремя приехал. Как раз в эту минуту к трактиру подошли четыре человека, они грубо растолкали рабочих, и один сбил лестницу, на которой стоял работяга и снимал старую вывеску. «А вот и местные бандиты пожаловали обкладывать данью нового предпринимателя», – подумал я, глядя на то, как по-хозяйски они себя вели.
– Пошли, Кувалда, местным мозги вправим. Только убивать не надо. Переломаешь руки и отпустишь их. – Я с улыбкой посмотрел на своего главного помощника.
Выражение его лица могло напугать кого угодно. Вы когда-нибудь видели бритую морду алчущего медведя с молотом в лапищах? Он еще при этом плотоядно облизнулся.
В трактире на полу лежали Изя и Циня, а мордовороты били их ногами. Это была акция устрашения. Начало торгов, стало быть, за сумму крышевания.
Если бы они били только Изю, я бы посмотрел на это снисходительно, они сделали то, что хотелось мне. Но эти уроды избивали мою звезду эстрады.
– Борт, ломай им и ноги, – приказал я.
Четверо вымогателей лежали передо мной. Борт помахивал кувалдой, Изъякиль подтирал кровавые сопли, какой-то толстопуз успокаивал Циню.
Бандиты ругаться уже не хотели и не могли, самый говорливый лежал с пробитым черепом и успокаивающе действовал на остальных.
– Чьи будете? – спросил я, усевшись на скамью.
– Мы от Бражника, – прохрипел самый стойкий. – А вы кто?
– Почему не спросили, чей это трактир? – Я не торопился отвечать на его вопрос.
– А чей он? – запоздало спросил тот же. Я немного снял с него болевые ощущения, чтобы можно было поговорить.
– Студента, – ответил я.
– Студент на севере мазу держит, а здесь юг. Здесь наша территория. – Бандиту трудно было говорить, но он пытался отстаивать свои права рэкетира.
– Студент не лезет на вашу территорию, он просто купил трактир. В чем проблема? Трактир продавался, Бражник его не купил, но купил наш босс. Живите дальше, в ваши порядки мы не лезем, свое защищаем.
– Зачем ты Гвоздя убил? Мог бы просто объяснить.
– Вы сами пришли и, не спрашивая, стали бить мою собственность.
При этих словах идриш возмущенно засопел носом.
– Жить хочешь? – спросил я.
– Спрашиваешь… Кто не хочет? – ответил бандит.
– Вам по-свойски продам целебный эликсир по золотому с носа. Если дорого, выкину на улицу, подыхайте там, – сказал я равнодушным тоном, поскольку плевать хотел на то, что будет с ними.
– Возьми в сумке, – откликнулся бандит.
После ухода незадачливых вымогателей ко мне подступил Изя.
– Ваша милость, – начал он, задрав нос, – мы не ваша собственность.
– Пока ты должен мне деньги, идриш, – перебил его, – ты моя собственность. – Я спокойно смотрел ему в лицо. Он был в прошлом ушлый ростовщик и сам обирал несчастных, поэтому я не собирался его жалеть. – Ты потратил деньги на стройматериалы, на нелепую вывеску, заплатил работникам, и все из моих денег. Один рабочий сломал руку, когда падал с лестницы, и все по твоей вине.
Он моргал глазами, силясь что-то ответить.
– И как ты думаешь, кто ты теперь? – Я насмешливо смотрел на сдувающегося старика. – И кроме того, у меня возникли проблемы с местными бандитами по твоей милости и глупости. И эти проблемы я оцениваю в сотню золотых.
При моих словах толстопуз, недавно успокаивавший Циню, бочком стал продвигаться к выходу.
– Подойди сюда, – позвал его я. Он вздрогнул и затараторил:
– Я тут ни при чем, я просто зашел.
– Кувалда, сломай ему ноги, – сказал я и подмигнул Борту.
– Не надо, ваша милость. – Толстяк упал на колени.
– Ты, наверное, Кабрам? – спросил я, иначе чего ему увиваться за девушкой. Стервец почувствовал приданое – как же, потенциальный тесть стал управляющим трактира!
– Да, ваша милость! – понурившись, ответил идриш.
– Цинея, он тебе нравится? – спросил я. Хотя что там может нравиться? Но мнение женщин часто не совпадает с мужским. Так оно оказалось и на этот раз.
– Нравится, – засмущалась она и исподлобья посмотрела на коленопреклоненного Кабрама.
– Цинея будет работать здесь, и я стану платить ей по пять золотых в трик, – сказал я Кабраму. – Кроме того, подарю ей сто золотых корон в качестве приданого.
Толстячок навострил уши, взгляд его стал внимательным. Изъякиль прекратил шмыгать носом, Цинея удивленно уставилась на меня.
– Мне все равно, за кого она выйдет замуж. – Я улыбнулся, и от моей улыбки толстяк подавился, с усилием проглотив слюну. – Но если узнаю, что ее обидели, я тоже обижусь, и Кувалда обидится, – добавил я, посмотрев, как тот ловко играет тяжеленным молотом.
В зале повисла тишина, потом Изя нагнулся, поцеловал мне руку и очень спокойно произнес:
– Я ваш раб навеки.
Инферно
Прокс озадаченно смотрел на шамана:
– Какая госпожа, Жур?
– Корна, хозяин, – очень спокойно ответил шаман.
Демон осторожно осмотрелся. Все занимались своими делами, и на мирно беседующих хумана и демоненка никто не смотрел.
– Жур, говори очень тихо, – предупредил Грапп, – постарайся вспомнить больше подробностей, это важно.
Хвостатый закатил глаза и поскреб окровавленную повязку на голове:
– Чешется, – пожаловался он. – Вспомнить подробности? – повторил он слова Алеша. – Меня не пустили на пир и пинком вышвырнули из общинной юрты, сволочи. «Тут место не для зверушек», – обиженно передразнил он кого-то. – Я послонялся по стойбищу и пристроился рядом с пастухами, те уже были пьяны и с радостью позвали меня к себе. Мне налили штрафной рог браги и заставили выпить. Брр, – поежился древесник, – ужасное пойло… поначалу, но по башке бьет крепко. Я им предложил курнуть нашей травки, ребята не отказались, и потом мы уже стали друзьями. – Жур замолчал, вспоминая минуты мужской дружбы.
– Дальше что было? – поторопил его Грапп, вытащив древесника из омута воспоминаний.
– А дальше мы разговаривали о жизни у них и у нас, сравнивали, где лучше. Они интересовались, как мы берем наших самок и не мешают ли нам хвосты. Дурачье! – засмеялся шаман. – Как хвост может мешать? Подберешься незаметно к самочке на дереве, когда она спит. Раз – хвостом ее шейку обхватишь, да так, чтоб она задыхалась, ее хвост лапой прижмешь… – ударился в воспоминания хвостатый, его поросячья морда разомлела от картинок былых подвигов.
– Жур, ты потом расскажешь о своих похождениях, – сдерживая смех, прервал его Алеш, – ты дальше рассказывай.
– А я что делаю?! – обиделся раненый. – Дай еще каши, – попросил он.
Алеш наложил еще тарелку и терпеливо ждал, когда древесник насытится и соберется с мыслями. Жур вновь вылизал тарелку и сыто рыгнул, потом приподнялся и оглушительно выпустил газы. Все сидящие рядом с негодованием посмотрели на них и отодвинулись подальше.
– Жур, ты что творишь? – поморщился Прокс, отмахиваясь от неприятного запашка. В то же время его распирал смех.
Листи и ведьмы, сидящие неподалеку, скользили взглядом по беседующим и пытались понять, кто это такой бесцеремонный.
– Прости, хозяин, – как ни в чем не бывало сказал древесник, – так лучше вспоминается, переел я что-то. Да и слаб после ранения.
– Считай, что прощен, Жур, говори дальше, – отмахнулся от его извинений Демон.
– Так вот я и говорю: дурачье, как самку придушишь и вдуешь ей…
– Это я понял, Жур, ты дальше рассказывай.
Древесник задумался, пытаясь ухватить ускользающую мысль.
– Жаль, что у тебя нет хвоста, хозяин, – с сожалением произнес он и опять приподнялся.
– Не вздумай снова портить воздух, – предупредил его Алеш. – И если ты не перейдешь к сути, я вырву тебе хвост и заткну им твою задницу.
