Святой Грааль - Никитин Юрий Александрович (книга бесплатный формат TXT) 📗
Дверь осторожно отворилась. В щели показалось бледное женское лицо, тонкая рука. Убедившись, что разбойников на крыльце нет, женщина бесшумно вышла – маленькая, тонкая в талии, с большими испуганными глазами.
Томас помахал ей металлической рукой, в которой был зажат темный от крови меч, спохватился, поспешно вытер мокрое лезвие и вложил в ножны. Олег снял тетиву, убрал лук в налуч. Женщина быстро сбежала с крыльца, каблучки простучали, как коготки белки, наклонилась над одним разбойником, перевернула его на спину.
Томас тронул поводья, огромный жеребец, как гора мрака, подвинулся к женщине. Земля под его копытами глухо подрагивала. Женщина испуганно вздернула голову, на ее бледном лице глаза расширились, она сказала торопливо:
– Благородный рыцарь, благодарю за вмешательство…
– Мой долг, – ответил Томас галантно.
– А теперь… помогите затащить этого человека в дом.
– Зачем? – удивился Томас.
– Положить в постель, перевязать рану!
Томас звучно хлопнул железной ладонью по седлу:
– Женщина! Зверь, которого жалеешь, хотел над тобой потешиться! А потом бы зарезал. Пусть лучше будет мертвым, на мертвецов не сержусь. Я христианин.
Она возразила горячо:
– Тогда надо было убить сразу! Сейчас драка кончилась, время зализывать раны. Я не дам умереть человеку у своего порога, даже если он не человек, а злобный волк!
Олег слез с коня, буркнул:
– Открой дверь. Я помогу.
Он схватил раненого за ворот и за пояс, а женщина побежала на крыльцо. Томас слез с коня, настроение сразу испортилось. Дура, ничего не понимает. Так красиво началось: крик о помощи, короткая схватка, спасение, – а дальше уже по-глупому. Провинция! С калики тем более не спросишь – в пещерах сидел, язычник неученый, правильного обхождения не видывал.
Пока укладывали раненого, перевязывали, а женщина – ее звали Чачар – грела воду, Томас осмотрел убитых и раненых. Убитых пятеро, двое тяжело ранены, но оба без сознания, еле дышат. Томас порадовался, что милосердная женщина не заметила этого. Торопливо вытащил мизерикордию – граненый узкий кинжал с длинным клинком, которым добивали рыцарей через прорезь забрала. Проткнул обоим глотки.
Пятеро из мертвых были убиты стрелами: в голову, в горло, двое в сердце, даже у пораженного в спину стрела достала сердце. Один был проткнут копьем, как жук булавкой, а стоптанного конем унесли в дом. Еще троих он догнал и зарубил. Так что тоже отправил в ад пятерых, как и калика.
Немного повеселев, он привязал коней и принялся выдергивать стрелы, снова поразился той мощи, с которой калика их всаживал. Стрелы порой пронизывали насквозь, и он снова вывозился в крови, как мясник на бойне, пока высвободил все пять. Страшное оружие – лук, не зря святая церковь противится, а механические луки – арбалеты – вовсе запретила, поставила вне закона. Из лука даже трус может убить героя. Вообще доблесть переведется, если будут гибнуть герои, а трусы отсиживаться в засаде. Лишь та битва честна, когда грудь в грудь, глаза в глаза!
Он тщательно вытер стрелы, помылся в бочке с водой возле крыльца и пошел в дом.
Глава 6
В домике маленькой женщины было чисто, опрятно. В большой печи горел огонь, аппетитно булькало в горшках. Чачар уже ставила на стол большие миски, ее щеки раскраснелись, глаза влажно блестели. Молодая, налитая соком, глаза радостно вытаращены, а спелая грудь вот-вот выпрыгнет из глубокого выреза. Да и само платье настолько легкое – юг, жара! – что не скрывало греховную, по христианской вере, плоть, а маняще вырисовывало.
Олег, язычник, с удовольствием посматривал на молодую женщину, а Томас начал чувствовать неудобство, дважды поперхнулся крохотными кусочками мяса, а Чачар все подкладывала ему, поливала соусами, сыпала травку, специи, красный и черный перец, все заглядывала в глаза, подавалась всем телом, только что не скулила и не махала хвостиком. Полные, как спелые вишни, губы приоткрылись, показывая жемчужные зубки – острые, как у ребенка, всем существом ловила каждое желание мужественного рыцаря.
Олег ел неторопливо, к разговору не прислушивался. Перед мысленным взором восстановил всю схватку, одобрил хмуро. Жажды убивать не ощущал, воинского восторга не было, лишь досада и глухая печаль. Значит, лук и стрелы могут остаться, с пути не собьют, поиски Истины не заслонят.
В доме было две комнаты, во второй лежал раненый. Стонать боялся: услышат – прибьют. Чачар отнесла ему еду, вернулась встревоженная.
– У него жар… Что делать?
Томас раздраженно отмахнулся, но Олег ответил первым, опережая рыцаря:
– Я пойду спать в ту комнату. Заодно прослежу.
Он поднялся, Чачар торопливо сказала:
– Может быть, посидите за столом? Мужчины любят сидеть пировать! У меня в подвале сохранилась пара кувшинов старого вина.
– У нас был очень тяжелый день, – ответил Олег. Он повернулся на пороге, кивнул на Томаса. – Впрочем, сэр рыцарь знает немало занимательных историй. Он освобождал Святую землю, брал приступом Иерусалим…
И закрыл за собой дверь, повалился на ложе из грубо сколоченных досок. Раненый затаил дыхание в другом углу. Олег закинул руки за голову, провалился в глубокий сон.
Но он успел потрогать обереги, потому сны были тревожные, кровавые.
Рано утром он проснулся от веселых голосов за окном. Томас, обнаженный до пояса, умывался возле бочки с водой, а смеющаяся Чачар сливала ему на руки, норовила плеснуть на белую, как у женщины, спину, но в рельефных мышцах, где под лопаткой темнели два сизых шрама. Все же рыцарь трусливо взвизгивал, отпрыгивал: ледяная вода из подземного ключа.
Олег отошел от окна на цыпочках. Доспехи рыцаря громоздились на широкой лавке – вымытые, блестящие, начищенные явно не рукой Томаса. Огромный меч висел на стене, зацепленный на двух железных крючках. Перчатки рыцаря, покрытые стальными пластинами, – на подоконнике, рядом – цветы. А только вчера вечером женщине грозила жуткая участь, а рыцаря сутки назад распинали, жгли железом, пытали… Великие силы жизни боги вложили в человека! Видать, трудную судьбу уготовили.
Хлопнула дверь, Томас вошел улыбающийся, взъерошенный.
Крупные капли воды блестели на его белой коже, не тронутой южным солнцем. Темное лицо выглядело словно украденное от другого тела – полоска загара резко обрывалась на горле.
– Как спалось, сэр калика?
– Спасибо, хорошо, – ответил Олег. Он внимательно смотрел на рыцаря. – У тебя круги под глазами. Впрочем, ты можешь остаться, отдохнешь.
– А ты?
– Поеду после завтрака, – ответил Олег лаконично.
Томас смотрел смущенно, торопливо оделся, бесцельно прошелся взад-вперед по комнате.
– Сэр калика… Мы оба едем на север. Может быть, доедем вместе хотя бы до Константинополя? Тебе его не миновать, как и мне. Все дороги из Азии ведут через этот второй Рим – лишь там смыкаются Европа и Азия!
– Зачем это тебе?
– Сэр калика, буду откровенен. Дело в этой женщине.
Олег пристально посматривал на молодого рыцаря.
– Что ты хочешь с нею делать? Продать? Мы отогнали насильников, но не можем остаться, сторожить ее невинность.
Томас сказал несчастным голосом:
– Она… вверила себя нам. Ее муж или покровитель – я не разобрался, а допытываться не стал, – убит неделю назад. Коней увели, она застряла в этом доме. Умоляет увезти из этого страшного места.
Олег подошел к окну, посмотрел поверх двора и Чачар на зеленую долину, оливковую рощу, кудрявый кустарник, синее безжалостное небо без намека на дождь, пожал плечами:
– Меня не умоляла.
Томас выглядел несчастным, он и был несчастным.
– Сэр калика… мне достает хлопот с чашей. Может быть, ты?
Олег принес из второй комнаты колчан, быстро проверил стрелы, забросил за спину. Томас с отчаянием на лице смотрел, как этот странный паломник очень профессионально поправил перевязь, вытащил из-под лавки двуручный меч.
– Ты как хошь, – ответил Олег, – а мне не до женщин.
