Откровение - Никитин Юрий Александрович (чтение книг .TXT) 📗
Томас смотрел изумленно:
– А что такое страус?.. Прости, я хотел спросить, ты прав… теперь и мне это понятно. Но ты лишь по одному признаку…
Калика удивился:
– По одному? Да их тысячи! К примеру, когда вдевал нитку в иголку. Мужчины иголку держат неподвижно, а суют в нее нитку, а женщины как раз нитку держат неподвижно, а надевают на нее ушко иглы. Ну а когда стало ясно, что он не женщина вовсе, то стоило взглянуть на тень еще разок, чтобы я знал его рост, вес, возраст, болезни, цвет глаз, имя, дурные привычки, размер обуви, длину ногтей, размер печени… Ну, идем?
Вместо Томаса ответила Ярослава. Голос ее был чистым и сильным:
– Летим! Ты прав, святой волхв. Хоть меня здесь не истязали, но разлучили!
Меч Уриила не исчез, лежал на выжженном пятне, оставшемся после хозяина, и Ярослава подняла его с легкостью. Высокая, сильная и полная языческой силы, она показалась Томасу чем-то похожей на ту всадницу, что так вовремя помогла добить дракона.
– Вперед!
В помещении полыхнуло чистым радостным светом. Дальняя стена исчезла, а на том месте вспыхнул бело-оранжевый огонь. Он не слепил, но Томас ощутил, что ярче нет ничего на свете. Прогремел неспешный величавый рокот, Томас потрясенно различил в нем слова. Хотя мог поклясться, что он сам вычленяет слова из грохота, легкого дрожания пола и стен, бликов огня:
– Не стоит… Вы уже разнесли все, что нужно.
Томас мгновенно закрыл Яру широкой спиной, Зу-л-Факар угрожающе нацелился острием в сторону огня. Калика перехватил посох по-боевому. Ярослава с мечом Уриила встала рядом с Томасом.
– Кто ты есть? – потребовал Томас дерзко. – Я не вижу твоего герба, не вижу девиза, посему разговаривать буду как с простолюдином!
Огонь вспыхнул чуть ярче, но даже подозрительный Олег не уловил угрозы. Голос ниоткуда, огромный и мощный, наполнил все здание хехалота:
– У меня много имен… Но ты можешь, доблестный сэр Томас Мальтон из Гисленда, называть меня просто Творцом.
На Томаса словно гора обрушилась, ударилась о шлем и железные плечи, но устоял, и гора рассыпалась на мелкие камешки. Дрогнувшим голосом переспросил:
– Всевышний?
Олег затравленно зыркал по сторонам. Хотелось и бежать, и драться, но могучий голос приковывал внимание, заставлял вслушиваться:
– Томас… и вы, его друзья… мы не враги. Опусти меч… или держи, если тебе так удобнее. Я хочу объяснить…
На разгоряченного Томаса сзади пахнуло ароматом роз. Он мгновенно обернулся с мечом в руке, увидел, как захлопнулась дверь. Яру трясло, она суетливо дергала за рукав:
– Томас… Олег убежал!
В голове Томаса перемешалось, перед ним Творец, но Яру держали здесь против ее воли, и при одной этой мысли как могучий прибой била горячая кровь, сердце стучало яростно, он начинал дышать чаще, а мышцы дрожали от жажды прыгнуть на врага и бить, крушить, сечь, ломать, но голос, который звучал в зале, как и в голове Томаса, произнес настойчиво:
– Томас, это я, твой Верховный Сюзерен…
Томас преклонил колено, сердце стучало бешено, он с трудом сумел совладать с дрогнувшим голосом, что пытался сорваться на мышиный писк:
– Приветствую тебя, Господь. Прими все мое почтение… и передай поклон Пречистой Деве. Я служил тебе верно и преданно, Господь. Хочу служить, как и служил, но мне надо выяснить… что стряслось. И верно ли я поступал.
Он не добавил, что должен определить, чувствовать ли себя связанным клятвой вассала или же волен порвать, как волен порвать всякий честный рыцарь, если сюзерен сам нарушил соглашение. В этом случае вассал волен искать другого, более справедливого. Томас чувствовал, что от осознания правоты голос обрел твердость, а когда поднял глаза на Всевышнего, в теле не было страха, а только восторг, как у юного оруженосца, допущенного на турнир лицезреть сильнейшего из рыцарей Британии.
– Я знаю ответы на твои вопросы, – ответил мощный голос, и опять Томас не мог определить, откуда он звучит и звучит ли вообще, или же слышит в дрожании стен, звоне своих доспехов, раскате далекого грома. – Но они слишком… чтобы ты их принял…
Томас повертел головой, всмотрелся в сгусток белого пламени, что горел, не сгорая, висел над каменными плитами, не касаясь их, не сжигая.
– Ты Огонь?
– Нет, – ответил Голос. – Но простой люд… неважно, король или пастух… так слеплен, что должен зреть, с кем говорит. Приходится то в облике горящего куста, то во сне… А сперва наломал дров, когда в личине зверя или, скажем, рыбы. Тут же начинали бить поклоны, приносить жертвы. Однажды явился в облике быка, так сразу отлили тельца из чистого золота!.. Всем надо что-то вещественное! Ведь кланяются не мне – иконам.
Сотни тысяч вопросов метались в голове Томаса, толкались и даже дрались, распирая череп до боли. Он спросил первое же, что вынырнуло ближе:
– Господь, а правда ли, что Иисус – твой сын? А то я слышал, такое говорят! И что вы с ним… ну, одно целое?..
Голос прозвучал так же мощно, но с отеческой насмешкой:
– Ты сам знаешь, как много после войны появляется героев! И как много у победителя находится соратников, без которых, оказывается, не было бы победы… Увы, я один. И ни души не шагает рядом. Так что не надо никого присобачивать в соратники… Нет, он только раб наш, которого мы облагодетельствовали и поставили в пример сынам Израиля… Правда, достойный человек, страстный пророк, но… не забивай голову такими вещами, молодой рыцарь! Ты ведь хотел спросить другое, верно?
Томас вскрикнул в горе:
– Значит, я зря нес Грааль в Британию?
Голос прозвучал так же мощно, но Томас ощутил, словно головы коснулась огромная отеческая ладонь:
– Мы сами делаем вещи священными… Да что там вещи! Богов даже… как сами же их низвергаем. Успокойся, сэр Томас. Если ее считают священной столько людей, она способна творить чудеса!
Яра, что до сих пор молчала, тряслась, неожиданно спросила тонким, как у мышонка, голосом:
– Господь, объясни мне, простой женщине, за что наслал потоп? Ведь согрешивших было не так уж и много?
В сиянии заблистали грозные искры. Огненный шар расширился, сильнее опалил жаром лица. Томас на всякий случай прикрыл Яру, а густой голос после паузы сказал медленно, и Томасу в нем почудилась боль:
