Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Они наконец-то добрались до восточного входа, за которым и происходила церемония, и тут дорогу им загородил квадратный, как шкаф, солдат-церковник в доспехах и с мечом в руках. Парень явно не собирался упускать возможность покомандовать теми, кто в нормальной ситуации сам отдавал приказы. Рэндом дважды перекрестил его, но это не помогло.
— Простите, святой отец. У меня приказ, вы же знаете. После начала церемонии не пропускать никого. Придется вам вернуться и посмотреть весь спектакль по визору.
Рэндом знаком приказал ему пододвинуться поближе. Солдат послушно пригнулся. Когда голова его оказалась на уровне опущенного капюшона Рэндома, тот торжественно произнес:
— А знаешь ли ты, сын мой, что такое тайное рукопожатие иезуитов?
Он внезапно выбросил руку вперед, вцепился стражнику в мошонку и изо всех сил стиснул пальцы. У бедняги глаза на лоб полезли. Он разинул рот, чтобы закричать, но не смог выдавить из себя ни звука и с грохотом рухнул на колени. Руби стащила с головы солдата шлем и деловито оглушила его прикладом. Рэндом торжественно осенил крестом неподвижное тело.
— Я бы мог стать главой ордена иезуитов, — мечтательно произнес он.
Они с Руби с беззаботным видом вышли наружу и присоединились к собравшимся. Кассар бросил на опоздавших испепеляющий взгляд, но промолчал. Все остальные сделали вид, что ничего не заметили. Дэниэл Вольф все еще не закончил свою речь. Читал он отвратительно. Рэндом незаметно перевел взгляд на ожидающих казни пленников и нахмурился, заметив цепи. Толстые, тяжелые цепи с массивными замками, которые можно вскрыть разве что с помощью дисраптера. Лицо Рэндома стало совсем мрачным. Про цепи ему никто не рассказывал.
По другую сторону толпы Тоби Шрек тоже разглядывал пленников, отмечая про себя некоторые детали. Он видел засохшую кровь и следы недавних побоев. Били всех, даже детей. Глаза приговоренных остекленели от большого количества наркотиков, которыми их напичкали. Так было спокойнее. Правда, пленники должны были стоять на ногах — иначе казнь вышла бы неинтересной. Внезапно Дэниэл замолчал, так и не докончив речи. Тоби нахмурился и завертел головой, пытаясь понять, что случилось. Оказывается, сломался экран подсказки. Стефания бросила на Тоби многозначительный взгляд, и тот жестом велел Флинну выключить камеру. Лучше списать эту паузу на технические неполадки, чем позволить Дэниэлу Вольфу выглядеть идиотом, который даже не удосужился выучить собственную речь. Да и расположение Стефании может впоследствии пригодиться. Флинн подошел к Тоби, и оба снова уставились на пленников.
— Не могу поверить, что они хотят убить и детей тоже, — сказал Флинн. — Как бы мне хотелось им помочь! Но сделать ничего нельзя.
— Можно, — тихонько сказал Тоби. — Когда Дэниэл наконец дожует свою речь, я обращусь прямо к императрице и попрошу ее проявить милосердие к детям.
— Отчаянный вы человек, шеф. Но ничего из вашей затеи не выйдет. Казнь слишком нужна Кассару — особенно после поражения под землей. Он скажет, что это дело находится в компетенции церкви. А с церковью никто связываться не захочет, если он, конечно, не самоубийца. Возможно, он еще и вас казнит. Нет, босс, мы с вами можем только заснять эту казнь и надеяться, что публике она не понравится. Может, тогда Кассару запретят поступать так впредь. Но на самом деле я бы не стал на это рассчитывать. В наше время публика обожает кровавые зрелища.
— Я и сам был заядлым болельщиком, — возразил Тоби. — У меня даже место было постоянное на Арене, в первых рядах. Но это другое дело. Даже у гладиаторов есть хотя бы теоретическая возможность победить. Эта казнь — убийство в чистом виде. А крови я здесь и так уже насмотрелся. Знаешь, Флинн, я всегда был далек от политики, но…
— Мы ничего не сможем сделать, босс. Придется нам это перетерпеть. Вот закончим работу и будем надеяться, что в следующий раз нас занесет в какой-нибудь более цивилизованный мир.
— Я всю жизнь хотел быть военным корреспондентом, — сказал Тоби. — На войне всегда что-нибудь происходит. Но ничего подобного я не ожидал.
— Никто не ожидал, — сказал Флинн. — Поэтому мы и снимаем.
Экран-подсказку наконец-то починили, пнув его ногой в какое-то чувствительное место. Флинн снова принялся снимать. Дэниэл с грехом пополам закончил речь, и все вежливо зааплодировали. Дэниэл отступил назад и кивнул Кассару, показывая, что можно переходить к казням. Кардинал повернулся лицом к камере, и на лице его появилась ледяная улыбка.
— Сегодня здесь будут казнены триста двадцать семь мятежников. Пусть это послужит предупреждением всем тем, кто осмеливается бунтовать против святой церкви и ее императорского величества, императрицы Лайонстон XIV. Через цепь, сковывающую мятежников, будет пропущен электрический ток. Но предварительно будут обезглавлены предводители — последовательно, один за другим. Это будет справедливым возмездием за смерть тех «верных», что погибли на этой планете в стычках с мятежниками. Палачи, выйдите вперед и приступайте к работе.
— Ой-ой-ой, — тихонько пробормотала Руби. — Он смотрит на нас!
— Неудивительно, что никто не хотел стоять с нами рядом, — так же тихо ответил ей Рэндом.
— Что будем делать?
— Пойдем, но очень медленно. Я надеюсь, что успею изобрести какой-нибудь план.
— Это должен быть очень хороший план!
— Ну конечно! Разве не мои планы принесли мне славу?
— В основном ты знаменит своими вечными поражениями. Против нас — чертова прорва вооруженных людей. Прошу тебя, давай двигаться помедленнее.
— Руби, мы и так еле ползем. Идти медленнее — значит пятиться назад. Кассар уже и без того взбешен.
— Вот черт!
Они подошли к небольшому возвышению, сооруженному рядом с толпой пленников, и поклонились Кассару. На возвышении не было ничего, кроме двух плах с прислоненными к ним мечами. Судя по виду плах, пользовались ими довольно часто. Рэндом перевел взгляд на пленников. Взрослые из последних сил старались глядеть с вызовом. Дети помладше начали плакать. Вряд ли они понимали, что происходит, но не могли не чувствовать растущей напряженности. К возвышению подскочил разгневанный Кассар.
— Начинайте казнь, или вас самих казнят! — рявкнул кардинал. Внезапно он замолчал и резким движением сбросил с головы Рэндома капюшон. — Это ты!
— Да, я! — сказал Рэндом и ударил Кассара по лицу. Затем он схватил растерявшегося кардинала, развернул к себе спиной и загородился им, как щитом. Церковники пришли в смятение. Рэндом повернулся лицом к камере и широко улыбнулся. — Да здравствует восстание!
— Чудесный план! — сказала Руби, срывая с себя рясу и выхватывая меч. — Хитроумный и безопасный. Я бы и сама лучше не выдумала!
«Верные», смешав ряды, бросились к трем застывшим на возвышении фигурам. За ними мчались стражники с мечами наголо. Руби повернулась, чтобы встретить врагов лицом к лицу. Глаза ее метали пламя. Кто-то из пленников попытался подбодрить ее криками. Рэндом взглянул на часы.
Тоби Шрек повернулся к Флинну:
— Скажи мне, что ты это снимаешь!
— Снимаю, босс! Ей-богу, снимаю! И все это — в прямом эфире! Я правильно понял, кто эти двое?
— Женщину я не знаю, но второй — действительно Джек Рэндом. Я мог бы и догадаться, что он попытается спасти приговоренных в последнюю минуту. Это его излюбленный прием.
— Не хотел бы портить вам настроение, шеф, но их тут двое против нескольких сотен. С заложником или без заложника, долго им не продержаться.
— Не в этом дело! — ответил Тоби. — Погляди, какие кадры! Нам за это должны дать все мыслимые и немыслимые награды! Флинн… Какого черта? Откуда они взялись?
Он имел в виду сотни и сотни мятежников, хлынувших внезапно из незаметных трещин у ограды фабричного комплекса. Рэндом широко ухмыльнулся. Как раз вовремя! Пока часть повстанцев отвлекала охрану у западной стены фабрики, их товарищи копали как сумасшедшие, чтобы успеть сюда до начала казней. И они успели. Толпа вооруженных мятежников с громкими криками хлынула из туннелей на поверхность. Церковники и фабричная охрана, забыв про Рэндома, бросились им наперерез. Лучи дисраптеров рассекали людей на части. Кровь лилась ручьями. Через несколько мгновений обе армии сшиблись вместе. Бесполезные дисраптеры были отброшены в сторону, и засверкали мечи. Люди сражались один на один, вкладывая в удары всю свою ярость и жажду мести.
