Откровение - Никитин Юрий Александрович (чтение книг .TXT) 📗
– В хехалот! – закричал Олег.
Грудь его раздулась, плечи напряглись. Преображение кроткого отшельника в озверелого воина было таким разительным, что Томас не мог оторвать глаз, хотя надо было мчаться по переходам дворца и рубить всех, а там Господь разберется, кто прав, а кто виноват. Калика стал выше, шире в груди, мышцы заиграли, как молодые удавы, и теперь было видно, что в теле калики нет ни капли жира или дурного мяса, а только тугая плоть, которую не всякий топор возьмет.
– Я здесь все разнесу, – процедил Томас сквозь зубы, губы кривились и вздрагивали. – За Ярославу, за ее муки: если они только посмели… Если коснулись хотя бы пальцем…
Калика сказал сурово, с непонятной ноткой в голосе:
– Сэр Томас, опомнись! То ты страшился, как бы твою невесту в аду черти не… словом, принудили или соблазнили, а теперь, судя по твоим попыткам наморщить лоб, думаешь такое же на безгрешных ангелов?
Томас посмотрел на него налитыми кровью глазами, круглыми от бешенства. Зубы скрежетали, потом рыцарь тряхнул головой, заставляя себя прийти в себя.
– Черт!.. Ты прав, сэр калика. Нельзя такое думать на безгрешных. Иначе я с ними такое сделаю, что и те монахи из Саалемского аббатства возликуют, про которых я тоже раньше думал как на безгрешных…
Пальцы его побелели на рукояти меча. Олегу почудилось, что из-под пальцев потек сок, выдавленный как из молодой ветки. Он попытался представить себе, что молодой рыцарь сделал с распутными монахами, но воображение отказывало, ибо если этого благочестивого христианина поскрести как следует…
– Значит…
– В хеха… – закричал Томас. Запнулся, взмолился: – Олег, как-нибудь обзови по-другому! Все-таки там наш Господь Бог, не пес какой-нибудь подзаборный…
– Хехалот, – отрезал Олег люто. – Хехалот – он и на небе хехалот.
Он на бегу сорвал со стены факел. Серые стены слились в полосы, тишь коридоров и залов взорвалась грохотом сапог. За ним неслась струя огня, яркого и бесшумного, мелькали статуи и барельефы, темные провалы боковых коридоров.
На бегу налетели на дверь, Олег ударом ноги распахнул створки. Мелькнули мечи, но страшная дубина уже описала сверкающую дугу. В безумном восторге, вымещая гнев и ярость, унижения и недостойное рыцаря прятанье за кустами, Томас орал и распахивал двери ногой, ибо руки заняты… совсем не подарками.
Был грохот, вспышки, в стороны падали блистающие тела, вспыхивали и пропадали. Меч Томаса звенел и рассыпал изумрудные искры. Рядом неслась блистающая скала, все сшибала и разметывала. Томас не успевал видеть ни рук, ни ног, калика двигался втрое быстрее, чем когда спешил к обеду, и впятеро быстрее тех, с кем дрались.
Залы отзывались гулким эхом, их топот превращался в грохот копыт скачущей рыцарской конницы. Томас чувствовал, что он и есть всесокрушающая тяжелая лавина конных рыцарей. Меч в его руках доставал до правой и левой стены, хотя зал широк, как турнирное поле. На мраморный пол с грохотом рушились разбитые статуи, падало сбитое со стен оружие.
– Что-то пусто, – вскрикнул он, – а у меня руки чешутся!
– Это тебе не ад, – ответил Олег на бегу. – Там не спят…
В следующем зале двое коленопреклоненных серафимов пребывали в раздумье перед пустой стеной. Меч Томаса и посох Олега разом обрушились в тот миг, когда те в испуге начали оборачиваться. Томас успел увидеть бледное лицо, вскинутые в изумлении брови, оранжевые глаза, полыхнувшие огнем, и тут лезвие меча рассекло мыслителю лоб. Томас зажмурился, пережидая короткую вспышку ослепительного света, даже сквозь веки ослепило, несколько шагов пробежал вслепую, а затем рубил и крушил сквозь плавающие в глазах оранжевые пятна.
Олег услышал, как рыцарь вдруг вскрикнул, как закоренелый грешник, вместо ада неожиданно попавший в рай. Олег бросил злой взгляд в ту же сторону. На фоне освещенного окна мелькнул женский силуэт. Светильник ясно высвечивал ее фигуру на шторах: стройная, высокая, она легким движением сбросила сарафан, подхватила другое платье. Тень изламывалась на шторах, Олег только успел рассмотреть, как женщина сунула руки в одежду, похоже – рубашку, легко и красиво набросила на себя, мелькнул ее точеный профиль, тут же она сместилась в сторону.
– Туда! – закричал Томас как раненый зверь, к которому внезапно вернулись силы. – Я снова ее потеряю!!!
– Здесь мир тесен…
Но Томас уже несся по переходам, коридорам, ревел как безумный, сшибал и вышибал, орал, сыпал проклятиями. Олег поспевал еле-еле, хотя и не тащил на себе столько железа, любовь зла, посох в его умелых руках мудреца и отшельника мелькал, как крылья ветряной мельницы, расшибая головы, ломая спины и крылья.
Они поворачивали, взбегали по лестницам и сбегали вниз, пока Томас не замедлил бег. Лицо было растерянным, в глазах отчаяние:
– Черт побери этот хехалот! Я запутался в этих залах!
– Надо бы все спалить, – предложил Олег. Он тяжело дышал, зеленые глаза хищно блестели, как у волка в лесу. – Чтоб по второму разу не бегать… Вон какие светильники… В каждом масла по ведру!
Томас повел очами по сторонам, Олег услышал его сдавленный крик. Совсем близко, в соседнем зале, горел свет, по прикрытому шторой входу медленно прошел знакомый силуэт. Женщина села, наклонив голову. Одна рука мерно двигалась, Олег почти увидел в собранных в пучок пальцах иголку. Потом она вскинула голову, подняла иголку на уровень глаз, начала тыкать в нее нитку.
– Яра!!! – закричал Томас, как тысяча воинов на поле брани. Олег бросился за ним со всех ног, но рыцарь и в железе несся как могучий тур, полог отлетел в сторону, Томас на миг исчез, а когда Олег ворвался следом, там в испуге вскочил из-за стола со свертками пергамента седой старик, краснорожий и с косматыми бровями.
– Кто? – вскричал он в испуге. – Кто вы?
– Где Яра? – заорал Томас бешено. Он огляделся дикими глазами. – Где? Тут только один выход!!!
А Олег гаркнул в лицо старика:
– Ты кто?
Старик отшатнулся, но не от страха, а от безмерного изумления:
– Меня всяк знает!.. А зовут меня Николаем Угодником…
Он поперхнулся, глаза полезли на лоб, ибо крепкие пальцы Олега ухватили за горло так, что даже Томас услышал скрип старческой кожи.
