Золотой торквес - Мэй Джулиан (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Дружелюбная улыбка Гомнола потонула в кольцах сигарного дыма.
— Пожалуй, подобный вариант наиболее приемлем. Отдаю должное вашей деликатности, брат-творец. Почему бы вам не вернуться и не пообедать с нами… скажем, часа через три?.. Ну и превосходно. Заверьте вашего могущественного отца, что я окажу надлежащий прием достойному доктору антропологии.
И Гомнол с Брайаном остались наедине в тиши псевдовикторианского кабинета; психобиолог, отрезав кончик новой сигары, проговорил:
— Итак, друг мой, что могло занести вас в изгнание?
— Можно мне… выпить чего-нибудь?
Гомнол подошел к буфету и вытащил графин, наполненный почти бесцветной жидкостью.
— Есть «Глендессарри», но, к сожалению, нет эвианской воды. А может, что-нибудь местного розлива? Пять сортов виски, водка, какое угодно бренди
— любимый напиток наших братьев тану.
— Чистый «скотч» подойдет, — выдавил из себя Брайан. После глотка виски он немного приободрился. — Надеюсь, мой приход не внушает вам опасений. Видите ли, мне и самому не совсем понятна мотивация Его Величества… А в изгнание я попал по самой банальной причине — следуя за любимой женщиной. Я собирался стать рыбаком или торговцем в примитивном мире плиоцена. Интерес, проявленный захватившими нас в плен тану к моей профессии, крайне удивил меня. И я согласился на сотрудничество, поскольку мне сказали, что это единственный способ увидеть мою Мерси.
Гомес Нолан чуть прищурил левый глаз, как будто созерцая нечто летающее в воздухе перед носом Брайана.
— Так это ваша Мерси? — прозвучал загадочный вопрос. — Боже всемогущий! — Ничего не объяснив, он зажег сигару. — Пойдемте. Я проведу вас по фабрике и расскажу о найденыше.
Одна обшитая панелями стена, словно по волшебству, отодвинулась, открыв длинный, хорошо освещенный проход. Вдыхая сигарный дым, Брайан следовал за Гомнолом. Огромные бронзовые ворота сами собой раскрылись перед ними, и Гомнол быстрым, деловым шагом вошел внутрь.
— Да, — пояснил он, — я владею психокинезом, а также обладаю даром ясновидения и целительства. Не в такой степени, как принудительными способностями, но мне хватает.
Они вошли в большое помещение, заставленное рабочими столами, за которыми люди и тану, как мужского, так и женского пола, вооружившись увеличительными стеклами, занимались сборкой золотых торквесов.
— Сюда, пожалуйста, в наш главный цех. Все остальное — подсобки. Есть еще цех вспомогательной сборки — там выращивают, подвергают травлению и шлифуют кристаллы интегральных схем и монтируют их в металлический корпус. Тану привезли из своей галактики только один прибор для выращивания таких кристаллов и установку для травления, а я потом ввел несколько усовершенствований, что позволило увеличить объем производства примерно в десять раз.
Мимо прошел рамапитек, гремя тележкой со сверкающими деталями. Гомнол взмахнул сигарой, из тележки вылетело розовое облачко, попав ему прямо между пальцев.
— Этот маленький прибор моего собственного изобретения — психорегулятор для серебряных и серых. Благодаря ему носитель поступает в распоряжение золотого торквеса.
Брайан невольно вспомнил об Эйкене Драме.
Гомнол просиял.
— И впрямь любопытный экземпляр. Я не был на пиршестве, но мне уже доложили. Старая ведьма Мейвар заперла его в своем Зале Ясновидения. Но Куллукет и я просто сгораем от нетерпения его расспросить.
— Он представляет собой угрозу для истэблишмента?
— Да нет, так полагают лишь наивные умы, — рассмеялся Гомнол. — Меня он не беспокоит. Этот парень явно возомнил себя новой звездой на умственном небосклоне. Псевдоактивный идиот! Феномен весьма типичный для Галактического Содружества. Бывает, что латентные метафункции приводятся в действие в результате шока, вызванного психической травмой. Мы здесь такое уже несколько раз наблюдали, но ни один из тех эпизодов не был столь достопамятен. Временно активный статус пересиливает сдерживающие устройства серебряного торквеса. Как правило, это ненадолго: силы истощаются, и в итоге наступает полный маразм — так-то!
— Мне рассказывали о печальных случаях неудачной адаптации к торквесу. Но вы, как я понимаю, носите его уже сорок лет без всяких вредных последствий для ума.
Человек в парчовой куртке только усмехнулся, не вынимая изо рта сигару.
Брайан шел между столами, наблюдая за усердной работой и слушая пояснения своего гида. Сборщику требуется неделя, чтобы изготовить один золотой торквес, а для хрупких маленьких торквесов, надеваемых детям тану,
— еще больше. Торквесы изготавливаются четырех размеров; когда тебе надевают торквес побольше, меньший легко снимается и переходит к другому ребенку.
— А серебряные торквесы детям тоже надевают? — поинтересовался Брайан.
— Тануски не дают человеческого потомства, даже когда спариваются с мужчинами. А женщинам — золотым, серебряным, серым, голошеим — позволено иметь детей только от тану. Так что все их потомство — такие же гуманоиды. Более того, женщины крайне редко производят фирвулагов, чем выгодно отличаются от самок тану. Гибриды, как вы понимаете, резко различаются по метапсихическим способностям, но пока что все они были латентны. А со временем раса начнет производить естественно активных, подобно человеческой расе. Люди — что называется, генетическая опора тану. Сами по себе, без человеческой примеси, они еще миллионы лет не добились бы активности. Браки между тану и людьми невероятно ускорили эволюционный процесс. Имея данные о численности пришельцев, поступающих через врата времени, Прентис Браун подсчитал, что тану станут надежно активны через пятьдесят поколений. Но теперь…
— Элизабет?..
— Вот именно. Прентис Браун и я пересмотрели наследственные вероятности различных метагенотипов, основываясь на генетической структуре Элизабет, и результаты оказались воистину потрясающими. Детали вам сообщит сам Прентис Браун в Доме Творцов. Тану его называют лорд Грег-Даннет.
«Чокнутый Грегги!» — не сдержавшись, подумал Брайан.
Гомнол снова засмеялся, стиснув в зубах сигару.
— Всех нас это ждет! Пройдемте сюда. Серебряные торквесы в основном идентичны золотым. Только в производстве серых и простых, что для рамапитеков, нам удалось кое-что автоматизировать.
— А как фирвулаги вписываются в вашу генетическую модель? — спросил Брайан.
— Пока никак. С точки зрения евгеники — большое упущение, конечно. Эти коротышки — подлинные операторы, хотя их силы и ограничены. К сожалению, в обеих ветвях расы существует табу на смешение, и ни один из фирвулагов — хоть убей! — не дотронется до человека. Но мы работаем над этой проблемой. Если бы нам удалось убедить тану оставлять при себе своих детенышей-фирвулагов, вместо того чтобы передавать их «маленькому народу», то у нас появился бы шанс изменить модель сношений. Возможностей на этом пути хоть отбавляй.
В цехе для производства серых торквесов они задержались недолго. Здесь несколько прессов штамповали корпуса, а рамапитеки выполняли несложную сборку. Гомнол разъяснил, что серый торквес является вариантом прибора, который пионеры тану изначально надевали рамапитекам. Сам же он сделал кое-какие усовершенствования, что позволило превратить его в психорегулятор, пригодный для людей.
— Не скрою, у нас тоже пока существуют проблемы с торквесами, но в целом они гораздо эффективнее, чем устройства принуждения, используемые для социопатов в Галактическом Содружестве. Схемы наслаждения — боли и стимуляторы телепатической речи — наши нововведения. — Гомнол опустил глаза и каким-то невыразительным тоном добавил: — Вообще-то первое принудительное устройство я сконструировал еще в Беркли.
Брайан наморщил лоб.
— А я полагал, что Айзенман…
Гомнол повернулся к нему спиной.
— Я был молод и глуп, — жестко произнес он, — а Айзенман руководил моим дипломным проектом, но относился ко мне как к сыну — так гордился моими достижениями. У моей работы, говорил он, большие перспективы, но они могут остаться нереализованными, так как я не обладаю необходимым авторитетом, чтобы привлечь государственные средства. Другое дело, если он будет соавтором проекта. Я боготворил его, не знал, как выразить свою благодарность… Словом, работа имела сногсшибательный успех. Теперь имя нобелевского лауреата Айзенмана гремит по всему Галактическому Содружеству. Некоторые даже помнят Эусебио Гомеса Нолана, его скромного и верного ассистента.
