Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
После этого я потерял его след. Мы так ни разу и не встречались, пока он не появился на совете в роли представителя Голгофы. Это меня не удивило — я знал, что Алекс, что бы он там ни говорил, не сможет навсегда оставить подполье. Но теперь мы снова попали на поле боя, и я остался прежним, а он — нет. Я снова стал легендарным мятежником, а Алекс — просто усталый старик, которому трудно удержать свой собственный меч или справиться с дыханием. А может быть, я напоминаю ему о той, последней битве, о том, как он бежал, а я остался. Впрочем, это воспоминание может оказаться подложным. Я мало что помню о том периоде своей жизни.
— Неудивительно — ты же побывал в плену, — сказала Руби. — Тебя довольно долго держали в имперских застенках. А тамошние мнемотехники могут сделать с разумом человека все что угодно. Скажи Спасибо, что ты не спятил.
— Иногда я и в этом сомневаюсь, — признался Рэндом. — Я слишком много всего забыл. В моем мозгу повсюду запертые двери и тяжелые засовы. Откуда я знаю, какие контрольные слова они засунули мне в память? Я не вспомню их, пока они мне не прикажут. Видела, что было с Оуэном, когда этот чертов Озимандиус попытался предать их с Хэйзел в городе «измененных»? Вот и я могу оказаться такой же неразорвавшейся бомбой. Лежу себе тихонько и дожидаюсь того мига, когда взрыв будет особенно кстати.
— Ты паршивый зануда и паникер, вот ты кто. До сих пор не понимаю, что я в тебе нашла.
— Я обаял тебя и ослепил своими чарами.
— Надейся, как же. На самом деле мне просто нравится твоя целеустремленность. Ты много раз пытался привести свою жизнь в соответствие с идеалами. Лично я никогда ни во что не верила. Кроме, разумеется, звонкой монеты. Гордость и смелость могут лопнуть, как мыльный пузырь, а золото всегда остается золотом. Может, я просто хочу присвоить себе часть твоей славы.
— Руби, почему ты всегда себя так принижаешь?
Руби пожала плечами:
— Должен же кто-то выполнять грязную работу. Не знаю, Джек. Не спрашивай меня. Все равно я не смогу тебе ничего сказать. Я здесь, потому что я так хочу. Попробуй удовлетвориться таким ответом.
— Я не единственный, кто изменился в последнее время. Ты тоже стала другой, Руби. Хочешь ты этого или нет, но ты действительно становишься таким же легендарным героем, как и я.
— Черт, надеюсь, что нет. Сколько я знала героев, все они плохо кончили. Погибли во цвете лет трагической геройской смертью. Боюсь, что эта часть легенды меня категорически не устраивает. По мне, так пусть меня лучше считают твоим верным товарищем — знаешь, из тех, кто через много лет после войны все еще живехонек и издает свои неизвестно кем написанные мемуары, которые расходятся, как горячие пирожки. Да, я изменилась, но эти изменения вызваны только Лабиринтом. Думаешь, один ты помолодел? По мне это не так заметно, но, по-моему, я сбросила добрых лет пять. Я стала сильнее и быстрее. Когда я дерусь, мне кажется, что мой противник еле шевелится. Мне нужно меньше времени на отдых. Настоящий боец не может не заметить такого.
Но знаешь, Джек, мне тут пришло в голову, что все это может плохо кончиться. Что, если мы так и будем молодеть? Кем мы в конце концов станем? Детьми? Младенцами? Или вообще неизвестно чем?
— Что бы ни сотворил с нами Лабиринт, изменения продолжаются, — задумчиво произнес Рэндом. — Продолжаются, несмотря на то что мы давно покинули даже планету, на которой он находится. Думаю, у этого процесса есть какая-то цель. Он облагораживает нас, открывает перед нами новые возможности. Мы никогда бы не стали такими, как сейчас, если бы не Лабиринт. И вспомни, ведь мы меняемся не только физически.
— Да, я знаю. Мы связаны психически. Я всегда знаю, где ты и где остальные — даже когда мы далеко друг от друга. Иногда я знаю, что ты думаешь или чувствуешь. Ты, ты, грязный старикашка, кто же еще! А иногда в битве я чувствую, что происходит у меня за спиной и откуда грозит опасность. Жуть! Я всегда была хорошим бойцом, но сейчас это что-то сверхъестественное.
— Короче говоря, — подытожил Рэндом, — мы стали больше чем просто людьми.
— Если мы вообще останемся людьми, — добавила Руби. — Лабиринт Безумия построили вовсе не люди, забыл? Может, они запрограммировали его так, чтобы он превращал каждое попавшее внутрь существо в точную копию своих создателей. Вот будет у нас с тобой по шесть рук и по антенне в придачу!
— И ты еще называешь меня паникером! Давай думать о таких ужасах, когда и если они случатся. У нас с тобой и без того хватает неприятностей.
— Например?
— Пойми меня правильно, Руби, но… я не могу не замечать, что ты никогда не берешь пленных. Даже до того, как мы попали в этот мир, ты всегда сражалась до тех пор, пока не убивала всех своих противников. Ты никогда не пыталась просто ранить и остановить их.
— Естественно, — ответила Руби. — Так надежнее всего. Мертвый не попытается вскочить и ткнуть тебя кинжалом.
— Но мертвого нельзя склонить на свою сторону, нельзя убедить в правоте нашего дела. Что, если бы мы убили тебя, когда ты напала на нас в Мистпорте? А когда мы свергнем Лайонстон, нам нужны будут люди, которые умеют управлять, — иначе в Империи воцарится хаос. Все эти люди работают сейчас на императрицу. Что будет, если мы их перебьем? Без них нам не справиться.
Руби пожала плечами:
— Тебе виднее, Джек. Ты у нас специалист по подобным вопросам. А я специалист по убийствам.
— Но послушай, ты же занималась розыском тех, за чью голову назначена награда. Неужели ты никогда не сдавала их живыми?
— Я старалась избегать этого. Слишком много бумажек приходится заполнять.
— И с такими вот варварами я вынужден работать, — вздохнул Рэндом.
— А кому нужна твоя паршивая цивилизация, Джек? — усмехнулась Руби. — Лично мне глубоко плевать на все эти нравственные вопросы. Я — убийца. Профессионал высокого класса. И кроме убийства, меня интересуют только деньги и секс. Можно в другом порядке. Твое дело — показывать мне, кого надо убить. Помнишь налет на фабрику? Мне понравилось. А ты правда хочешь попробовать так еще раз?
— Не думай, что я не замечаю твоих попыток сменить тему, — сказал Рэндом. — Впрочем, судя по взглядам, которые ты на меня бросала во время последнего совещания, лучше бы мне этого не замечать. Ладно, вот тебе упрощенная версия событий. Завтра у Вольфов состоится торжественная церемония открытия. Репортаж об этом важном событии будет транслироваться в прямом эфире. Сама императрица будет смотреть эту передачу. Чтобы не было помех, Вольфы намерены существенно ослабить защитное силовое поле. И тогда мы ворвемся на фабрику, перебьем всех, кого сможем, и освободим клонов. Заодно разломаем все, до чего дотянемся, а потом смоемся, пока охрана еще не пришла в себя. И все это увидят зрители, представляешь? По-моему, очень удачный для восстания ход. Во-первых, у нас сразу появится множество новых сторонников. Во-вторых, мы на неопределенный срок отодвинем дату начала производства этого чертова двигателя. Вольфам придется чинить оборудование и завозить новых клонов. Все это требует времени. А потом мы еще что-нибудь придумаем.
— Такой налет выгоден не только восстанию, но и «отверженным», — сказала Руби. — Они увидят, на что они способны, — и увидят не только они. Возможно, Империи даже придется вступить с ними в переговоры, если императрица действительно так хочет заполучить свой двигатель. Правильно я рассуждаю?
— Очень хорошо. Молодец, Руби. Из тебя получится прекрасный политик. И кстати, мы вернулись к началу нашего разговора. То, о чем ты говоришь, как раз объясняет, почему я не хочу, чтобы «отверженные» считали нас великими героями. Как только они поймут, что и без нас могут вышибить Вольфов со своей планеты, мы сможем сказать, что выполнили задание. Надо, чтобы эти люди поверили в себя, прежде чем мы улетим отсюда. Тогда они победят и без нашей помощи. Им нужно было только, чтобы кто-нибудь показал им, как надо сражаться. Я никогда не собирался быть лидером, Руби. Я просто хотел сражаться за правое дело. За то, чтобы люди обрели свободу — в том числе и свободу от всяческих кумиров. Герои хороши на поле битвы, но потом из них получаются на редкость дерьмовые политические лидеры.
