Явление Зверя - Ермаков Александр (читать книги бесплатно .TXT) 📗
— Молчать! — Генеральски взревел Зиберович, генеральским же кулаком огрев директорский, якобы рабочий стол.
Завлаб ошарашено замолчал, стол заскрипел. Оба они не привыкли к подобному обращению. Стол благоразумно скрипом и ограничился. Завлаб протестующе было замямлил: — Ну, знаете, если разговор будет продолжаться в подобном тоне, то… — но тягаться с выпускником Тамбовского училища не получалось.
— То поцелуй меня в задницу, гребаный умник! — Взревел экс-танкист Зиберович. — Мой сейф завален этими дерьмовыми уравнениями твоего говеного Ван-Больца! Я срать хочу! — Зиберович закашлялся. Без регулярной практики командирский голос иногда подводил своего хозяина. Потом оглядел присутствующих. Все нормально, его последнюю реплику никто дословно не воспринял. Разве что директор, который уже было собрался с вежливостью хозяина указать дорогу высокому гостью. Впрочем с его мнением можно было уже не считаться.
— Простите, генерал, — мягко вмешался научный руководитель Центра. В отличие от своего молодого коллеги он имел значительный опыт дипломатической работы. Вообще то, говоря по совести, никаким научным руководством нобелевский лауреат уже много лет не занимался. Исследовательский энтузиазм, бессонные ночи, творческие озарения остались в запыленной и порядком выцветшей лазури безвозвратно ушедшего прекрасного прошлого. Его основная деятельность заключалась в присутствии на всяческих секретных и публичных встречах, семинарах, слушаниях, приемах, коктейлях и прочих формах общения науки с властительными чинами АСД. Деятельная натура замдиректора не позволяла ему ограничиваться торжественой ролью свадебного генерала от науки. Посещения всех этих бюрократических тусовок подчинялось некоей сверхзадаче, а именно втемяшиванию в заскорузлые административные головы ряда простых истин. А именно: первое— успехи Дубненского центра несомненно огромны; второеоные работы составляют фундамент обороноой мощи АСД, без них она, мощь, будет немощной и демократии неизбежно захиреют; и, наконец, третье — правильное (читай — гони монету!) финансирование есть залог научных успехов, ибо в момент постиндуастриализации финансы решают все. А стало быть, логика нобелевского лауреата была предсказуема, но безупречно строга — Научный Центр требует ассигнований уже, сейчас, больше, еще больше! Дубненский Центр бюджет имел огромный и постоянно его перерасходовал.
Обладая такого рода опытом, профессор знал, что при разговоре с руководящими работниками требуется соблюдать золотую середину — и себя показать вполне компетентным и не дать почувствовать чиновному собеседнику, что тот профан и тупица.
— Простите, генерал, но наш уважаемый заведующий очень, ну просто до чрезвычайности увлечен своей работой и…
— Да, мы к этому стремимся, у меня все сотрудники чрезвычайно увлечены их работой. — Путал местоимения директор.
Зиберович с интересом посмотрел на него. Взгляд разведчика выражал несколько скептическое отношение к неожиданно обретенной информации.
Научный руководитель тоже посмотрел на директора, но его взгляд выражал более откровенную мысль: — Во дурак!
Завлаб на директора не смотрел. Он категорически не желал его видеть.
Полковник Приходько тоже на директора не смотрел, но по другой причине — присутствовать при обсуждении работы лаборатории К-7Б ему категорически не полагалось.
Директор с ответственной миной смотрел на герб своей Родины.
— Я хочу принести извинения за некоторую, — научный руководитель щелкнул пальцами, подбирая подходящее определение, — эксцентричность моего коллеги.
— Извинения принимаются, дорогой профессор. — Дружелюбно улыбнулся Зиберович. Глаза его были холодны.
Коллега собрался было высказаться в том плане, что он никого извиняться не уполномачивал, вины за собой никакой не чуствует, а если кому-то и надо извиняться, то это горластому солдафону, которого нельзя и близко подпускать… Но сказать не успел, потому что лукавый научный руководитель вил свое дальше.
— Молодой ученый так погружен в программу К-7Б, что упускает из виду, что и десяток человек во всем мире не… — профессор опять щелкнул пальцами, — не прониклись математикой уравнений Ван Больца. Да и врядли полторы сотни человек информированы о самом существовании этих уравнений.
— Сто тридцать восемь, — уточнил Зиберович, — и все у меня в картотеке. По крайней мере я так был уверен до вчерашнего дня. Мы, скажем так, не заинтересованы в широкой рекламе этих уравнений. Но кое-кто — его ледяной взгляд морозил директора — это недопонимает. Кое-кто тут позволяет всяким темным личностям лазить куда им только вздумается.
— Мы все сотрудники Дубненского Научного Центра, как один, с пафосом, с чувством глубокого удовлетворения… — Околесил заиндевевший директор.
Завлаб с горечью сообразил, что находится среди недоумков и благополучно отбыл в свой волшебный мир дельта-трансформаций.
Научный руководитель с удовольствием отметил убытие этого фрондера и уже плавно, без помех со стороны ученого баламута продолжал свою речь.
— Программа К-7Б направлена на изучение феномена иных пространственно-временных континуумов, ключем к пониманию которых служат упомянутые уже в нашей беседе уравнения Ван-Больца. Теоретическое обоснование множественности миров и их структурирование и топологизация, является всецело заслугой коллектива нашего Научного Центра, нашего уважаемого заведующего лабораторией К-7Б. Мне остается только выразить свое глубокое огорчение, что секретность работ не позволяет ознакомить с их результатами широкую научную общественность, утвердить свой приоритет в этой важной, совеpшенно новой сфере физических знаний и укрепить авторитет Дубненского Центра в международном сообществе физиков.
— Я буду более огорчен, если эти работы станут достоянием даже самых узких шпионских кругов растреклятого КЮД. Я надеюсь, Вы прекрасно отдаете себе отчет о стратегическом значении этих исследований, на что готовы пойти наши враги, что бы завладеть секретами лаборатории К-7Б. Вам, как профессору и нобелевскому лауреату, должны быть дороги идеи демократии и прогресса, которые мы отстаиваем в постоянной борьбе с мракобесными силами деспотического хаоса наших идеологических, и к сожалению, не только идеологических, противников. — Строго указал генерал контрразведки.
— Конечно, конечно, вне всякого сомнения. Ценности демократии являются в любом случае приоритетными. — Профессор и нобелевский лауреат отдавал себе отчет, сколь огорчительно для него может оказаться огорчение шефа демократической безопасности. В этом вопросе полагаться на академический иммунитет было бы слишком большой легкомысленностью.
— Так значит вы занимаетесь «иными пространственно-временными континуумами», это что — параллельные иры?
— Не совсем так, мой генерал. Параллельные миры, по современным представлениям, разработанным, как я уже отмечал, в нашем Центре, это одна из возможных групп множества пространственно-временных континуумов. Как известно, наша Вселенная возникла в результате Великого Взрыва. Как показали новейшие исследования, кроме него были и другие Взрывы, приведшие к формированию других вселеных с иными физическими свойствами, с иной пространственно-временной структурой. — Замдиректора на листе бумаги набросал чертежик.
— Они, эти вселенные, существуют, как бы параллельно нашему миру, но мало вероятно, по причине этих различий, чтобы мы смогли установить с ними какой-либо контакт.
Зиберович начал акуратно снимать свои накладные пейсы. — Но, как я слыхал, эти параллельные миры находятся рядом с нами?
— А им больше и негде находиться.
— Тогда мне не ясно, почему мы не сможем их пощупать?
— Дело в том, генерал, что пространство и время имеют дискретную природу, то есть одно время мы как бы есть, а потом нас как бы и нету, потом опять мы есть и так далее. Тогда посторонний наблюдатель, как мы, физики, говорим, будет видеть (я, конечно очень огрубляю) как мы, словно в игре «раз, два, три — замри», все разом замираем: пчела зависает в воздухе, электроны перестают кружиться, даже фотоны останавливаются. Вообще то говоря, даже вся картинка исчезает совсем, потому что, нет ни времени ни пространства. Вместо нее возникает картина другого мира, потом следующего и следующего и следующего, пока, наконец, не возникнет наш мир в нормальном движении до следующей остановки и так постоянно.
