Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович (читать книги полностью TXT) 📗
– Операция провалена, а я предпочту просто смыться!
Вертолет задрожал, винт пошел раскручиваться сильнее. Пилот тяжело приподнялся, сел, ощупывая пальцами нижнюю челюсть. Глаза были ошалелые, изо рта текла алая струйка. Вертолет начал подниматься, пилот завизжал, бросился к машине и ухватился за перекладину. Вертолет пошел неожиданно быстро над крышей, пилота потащило, он закричал дурным голосом.
Я опустил руки, развернулся, ноги сами понесли, набирая скорость, за вертолетом. Уходит слишком быстро, не успеваю, а край крыши все ближе и ближе, пора останавливаться…
Вертолет стремительно уходил, а я, не в состоянии остановиться, с силой оттолкнулся от самого края и прыгнул в красивом затяжном прыжке, прогнувшись. Сердце пронзил холодный ужас, меня несет над бездной, подо мной улица, я лечу на высоте двадцатиэтажного дома, а там внизу асфальт, автомобили…
Пальцы ударились о перекладину, сомкнулись в смертельном страхе. Рядом визжит и дергается, пытаясь подтянуться, пилот. Лицо побагровело, глаза выпучились, я услышал сиплый полузадушенный вопль:
– Это мой вертолет!
– Делиться надо, – огрызнулся я.
Он попытался лягнуть меня задней ногой. Некоторое время пинались, я прохрипел:
– Дурак… мы же в одной лодке…
– Сам дурак, – ответил он сипло. – Это вертолет, а не лодка!
– Он обманул и тебя, – втолковывал я. – Мы должны наказать его, понятно?
– Непонятно, – ответил он и, с трудом подняв ногу в армейском ботинке, с такой силой лягнул меня в бок, что мои пальцы едва не разжались. – Мне все непонятно…
– Идиот… мне тоже все в мире непонятно, так не драться же?
ГЛАВА 5
Он все еще пытался меня скинуть, мы долго били один другого, вися на одной руке над огромным городом, пока вертолет кружил на одном и том же месте, мы ж оба если не в одной лодке, то на одной стороне, перекосили вертолет, а если тот дурак за штурвалом не виртуоз, то разбиться – что два байта переслать. Наконец я изловчился и саданул дурака так, что пальцы разжались, но пролетел недолго: ухватился обеими руками за мои ноги и повис, здоровенный, гад, а я снова на одной руке, хотя вообще-то мог бы и на двух, так как отбивался больше ногами, но иногда, красиво изогнувшись, приподнимал гада и бил кулаком по голове.
Наконец раздался жуткий крик, тяжесть с моих ног исчезла. Внизу быстро удаляется тело пилота-неудачника, но любоваться полетом некогда, хотя он летел красиво, как в затяжном прыжке из стратосферы, картинно раскинув руки и ноги, регулируя полет. Наконец рухнул на крышу автомобиля, единственного в этой вообще-то пустынной местности, промял до самой земли, колеса слетели и пугливо откатились.
Я попробовал подтянуться, то есть сделать силовую вылазку, но руки уже ослабели, зад тяжеловат, мускулов там много, откинулся назад и попробовал закинуть ногу, не получилось, пальцы слабеют, а кружим на такой высоте… жють. С третьей попытки нога пролезла на перекладину, кое-как взобрался, пошел по перекладине к дверному проему. Ветер пытается сорвать, как прилипший лист, я жмурился, вертолет, освободившись от части груза, пошел почти по прямой. Торкесса со связанными руками съежилась в углу, наемник судорожно орудует рычагами, на пульте вспыхивают и гаснут цветные огоньки, на втором дисплее проплывает карта, там три желтые точки и две красные.
Он судорожно дернулся, когда моя рожа появилась в поле зрения, на лице отразилось сильнейшее изумление.
– Опять ты?
– Не опять, а снова, – поправил я сурово.
Он выхватил одной рукой пистолет, я захватил за кисть, сильно дернул. Грузное тело с неохотой выдвинулось из тесного кресла, раздался оглушающий выстрел, за спиной завизжала торкесса. Какое-то время мы боролись, я даже упал и несколько минут висел головой вниз из кабины, но затем сильным ударом ноги перебросил наемника через себя, он вылетел в проем, как орел с распахнутыми крыльями.
Я ринулся к штурвалу, неуправляемый вертолет идет прямо на небоскреб Южнобутовского телецентра, спросил через плечо:
– Ты как, окей?
– Да, – ответила она печально, – да, окей…
Вертолет взмыл вертикально прямо перед гигантской параболической антенной, которую Пентагон пытался купить у местного муниципала за миллиард долларов. Кровь прилила к лицу, мотор ревет на издыхании, но машина послушно, хоть и на пределе сил, сделала «мертвую петлю», выровнялась.
Я поставил на автопилот, повернулся к торкессе.
– Протяни руки… Когда он успел… А, он просто склеил? Тогда терпи.
Она жалобно вскрикивала, но я безжалостно отдирал липкие ленты. На нежной коже остались быстро исчезающие красные полосы. Она вскинула на меня испуганные глаза.
– Как ты сумел…
– Он что-нибудь говорил?
– Да…
– Быстро говори, – велел я. – По-суворовски!
Посмотрел вниз, там народ сбегался ко второй сплюснутой машине, вокруг первой уже стоят тесно, любуются, а к первой только бегут, это значит, что наемник летел с большой высоты, но ухитрился упасть строго и точно на крышу автомобиля.
– Он сказал… – произнесла торкесса, ее плечи зябко передернулись. Я посмотрел на нее и тоже передернул плечами. Эта привычка вообще-то заразительна, надо с нею кончать.
– Что сказал?
– Страшно и выговорить… Сказал, что нашу миссию раскрыли, а сейчас нашего старшего захватили вместе со штабом, погрузили в автобус и увозят к спрятанному и замаскированному звездолету.
Она всхлипнула, я быстро указал на экран:
– Какой из них автобус?.. Желтый?.. Красный?.. Какой из них?
Она прокричала в отчаянии:
– Если бы я знала… Если бы я знала!
– То что?
Она вскрикнула в слезах:
– То я никогда не согласилась бы пойти в космическую разведку!
Я спросил кровожадно:
– Новичок, да?
– Еще какой, – ответила она, всхлипнув, – две недели всего… Да и то бумаги подшивала в канцелярии. У нас солидная организация! Мы взяли в аренду дырокол, только начали разворачиваться….
– И тут предложили непыльную работу, – добавил я задумчиво. – Кое-что начинает вырисовываться… Давай держи штурвал, а я пока рассмотрю эту карту.
Пока она двигала рулем управления с умением домохозяйки после двух уроков езды на велосипеде, я работал с картой, с непривычки увеличивал изображение от взгляда с далекой Галактики до внутриатомного строения. Восхитился совершенной аппаратурой, что позволяет вот так с высоты заглядывать в низкий вырез любого платья, в самом деле позаглядывал, надо же опробовать, наконец отыскал автобус, сам взялся за рычаги, погнал вертолет на предельной скорости.
Она спросила тревожно:
– Что собираешься делать?
– Передать руль тебе, – ответил я. – На, держи!.. Веди как можно ближе к автобусу.
Пока она заново осваивалась с рычагами, я подобрал пистолет наемника, и пусть кто-то вякнет, что это оружие ближнего боя: я с трехсот метров точными двенадцатью выстрелами уложил двенадцать гадов, что высовывались из окон и беспрерывно строчили по мне из узи, калашей, крупнокалиберных, стреляли из базук, стингеров, мух и птурсов.
– Давай ниже, – велел я кровожадно.
– Зачем?
– Нагоним, догоним, перегоним… но пить пока не станем.
Она не поняла:
– А пить… почему?
Я сдвинул плечами:
– Откуда я знаю? Бери от жизни все, но потом положь обратно!
Она спросила умоляюще:
– Я что-то не понимаю? Не въезжаю, да?
– Я сам не въезжаю, – признался я, – но звучит клево, верно?
– Ну… вроде бы…
– Тогда веди прямо за автобусом.
– Что ты задумал?
Я окинул оценивающим взглядом ее фигуру:
– Говорят, чем лучше формы, тем дороже их содержание… брешут, гады. Чем приятнее формы, тем безразличнее содержание.
Она сказала обидчиво:
– У женщин бывают такие формы, что мужчинам не по карману их содержание. Ладно, вот автобус, что дальше?
– Еще ниже, – велел я.
Вертолет на некоторое время застыл было над самой крышей автобуса. Но водитель как почувствовал, прибавил газу, а когда торкесса начала догонять, тормознул – мы проскочили вперед – открыл окно и выстрелил из стингера. К счастью, торкесса догадалась выпустить тучу алюминиевой стружки. Ракета пролетела мимо и взорвалась, обдав нас запахом фальшивого китайского пороха.
