Кожаные капюшоны - Басов Николай Владленович (читаем книги txt) 📗
Сейчас он отрастил крылья несколько большего размера, хотя уже давно заметил, что от этого его кости становились более хрупкими.
Когда Лотар трансмутировал, он обычно становился тяжелее, иногда набирал вес даже более пятисот фунтов. Однажды они взвесили его и зафиксировали это точно. Откуда бралась такая способность наращивать мускулы, костяк, сосуды, увеличивать сердце чуть не в половину груди, расширять легкие до совершенно невероятного, нечеловеческого объема – непонятно. Как будто неоткуда.
Несколько раз у Лотара возникало искушение стать гигантом, но, поэкспериментировав с этим, он выяснил, что способность становиться мощнее, тяжелее и больше имеет предел. В какой-то момент костная ткань охрупчивалась, словно иссякал тот непонятный источник, в котором ее можно было «занять» для умеренных мутаций. То же самое происходило и с мускулами, и с нервами, и со всем остальным.
Как-то он надумал поговорить об этом с Сухметом, но старик только невнятно прошамкал, что это довольно старая проблема, ее считают неразрешимой, поэтому никто не хочет за нее браться. Но вообще-то у Харисмуса где-то сказано, что эти эффекты каким-то образом связаны с тем, что наше пространство не ровно трехмерное, а немного больше, кажется, три с четвертью. Но что такое дробные доли пространственного измерения, Сухмет внятно объяснить уже не смог, а перешел на такой язык, который и сам, похоже, не очень-то понимал.
Зато с большими крыльями Лотару было трудно взлетать. К тому же старик подвязал себя под Лотарову грудь слишком тесно.
– Слушай, Сухмет, – нежно сказал Лотар, когда стало ясно, что восточник приготовился к полету и ждет. – Ты не мог бы немного ослабить подпругу – не знаю, как иначе назвать то, что сжимает мне живот?
– Ничего, господин мой, в полете это само собой ослабеет.
– Хорошо, а этот ремень, который проходит через спину, он мне в шею врезается.
– В полете он сам встанет на место. Уверяю тебя.
– Но его раньше не было, откуда ты знаешь?
– Я его недавно придумал, но уверен, он тебе со временем очень понравится.
– Сомневаюсь, – проговорил Лотар. Он осмотрелся последний раз, уже неловко ворочая головой на слишком мощной шее, которая поддерживала разросшиеся махательные мускулы груди. Кажется, они ничего не забыли.
– Кстати, ты не забыл уменьшить вес? – спросил Лотар.
Сухмет, когда придумывал свой способ «полета под Лотаром», утверждал, что заимствовал эту идею из старинного фойского трактата о полетах на разведывательных дельтовидных крыльях. Но там также было сказано, что воздушных разведчиков выбирали из самых маленьких и тщедушных жителей отдаленных горных деревень. Потом он провозился в лаборатории неделю и нашел колдовство для уменьшения веса. Он и в самом деле умел становиться почти невесомым, по крайней мере, так показывали приборы. Но масса его оставалась прежней, и при поворотах Лотару приходилось очень основательно поработать. Когда Желтоголовый попросил его по-настоящему уменьшить вес, Сухмет холодно ответил, что это невозможно.
– Я стал легче пера, если тебе это угодно, господин.
Лотар примерил дорожку для разбега.
– Вообще-то я слышал, что на господах не летают. Еще неизвестно, кто из нас господин, может быть, скоро твой ошейник придется носить мне.
Сухмет не ответил. Он лишь поджал ноги, чтобы Лотару удобнее было разбегаться, и резко выдохнул воздух.
Желтоголовый побежал. Сначала большие крылья не давали возможности набрать достаточное количество ветра, потом, когда они все-таки полностью распластались и в самых кончиках, примерно там, где у нормального человека находились ладони, появилось странное ощущение опоры неизвестно на что, Лотар попытался еще прибавить скорости. Ноги уже легче отталкивались от песка, они не увязали в нем по щиколотку. Теперь достаточно было только хлопать всей ступней и направлять тело вперед, навстречу ветру.
Потом крылья вдруг взмахнули и уже не ударились о песок, хотя ноги еще оставались на земле. Еще раз, еще… Теперь можно было взмахнуть в четверть силы. Ноги оттолкнулись последний раз и повисли в воздухе. Чтобы лучше управлять в полете, Лотар тут же стал выращивать небольшие боковые крылышки, которые могли служить отличным рулем, как хвост у ласточки, и к тому же существенно облегчали нагрузку на поясничные мышцы.
Пальмы пронеслись мимо в десятке ярдов, и вдруг Лотар увидел их уже сверху. С высоты они выглядели гораздо красивее. Сверху весь мир, и даже оазис Беклем, казался прекрасным.
Лотар стал подниматься. Сухмет раза два поправил его, когда он избирал направление. Старик пользовался своим обостренным дальновидением, которое позволяло ему не только определять направление, но и учитывать потоки воздуха. Ничем другим он сейчас помочь не мог.
Он лишь предупредил, что впереди будет широкая, чуть не в десять лиг, полоса, где ветер окажется встречным. Но бороться-то с ветром предстояло Лотару…
Единоборство с воздушным потоком отбирало почти все силы. Их уже не оставалось на то, чтобы восхищаться красотой пустыни, простиравшейся под ними, ночным небом, мерцанием звезд. Лотар стал уставать.
К тому же Сухмет в самом деле ошибся с длиной ремней и по-прежнему висел слишком плотно. Одолев лиг десять, Лотар вдруг догадался, почему он так сделал. Старик дико мерз, болтаясь в «седле» под грудью Лотара, и мог согреться, только прижимаясь к мощному, разгоряченному беспрерывной работой телу Желтоголового.
К рассвету они вылетели к плато, на котором стали появляться небольшие островки зелени. Да и рассвет был так красив, что Лотар невольно отвлекся, залюбовался им и теперь взмахивал крыльями почти механически, ненадолго забыв о трудностях.
Солнце вставало огромное, желтое, как лимон, и лишь по краям его была видна та краснота, которая на Западном континенте заливала полнеба, когда оно поднималось из-за горизонта. И тут оно не слепило глаза, Лотар смотрел на него, даже не жмурясь. Но, может быть, от колючих порывов встречного ветра его глаза потеряли чувствительность?
Когда совсем рассвело, он одолел еще лиг десять и, миновав ветреный участок, решил передохнуть. Едва Лотар стал снижаться к небольшой рощице, Сухмет зашевелился в своих ремнях и подал голос после шести часов молчания:
– Господин мой, не нужно этого делать.
– Чего не нужно делать?
– Не нужно приземляться. Тут устроилась очень большая семья львов, а мне не хотелось бы, чтобы ты растратил свой боевой пыл раньше времени.
Лотар с сомнением подумал, что пресловутого боевого пыла в нем не больше, чем в детской глиняной игрушке, и тот он вчера выпустил на тренировке с орденцами.
– Мне нужно передохнуть.
Вблизи деревья показались совсем непреодолимым искушением. Они манили прохладой, отдыхом, глотком воды. Легкое позвякивание колокольчиков вывело его из благодушного настроения. Он всмотрелся.
Так и есть: на ветвях раскидистых деревьев, на траве, на согретом лучами утреннего солнца песке расположилось чуть не полсотни львов. Это были очень мощные, на редкость красивые звери. Каждого из них в отдельности еще можно было отогнать силой или магией. Но все вместе они составляли совершенно неустрашимую стаю. Кроме того, среди них было много самок с детенышами.
Лотар вздохнул, сделал круг над небольшим мелким прудиком с темно-коричневой, но вполне живительной водой и снова стал подниматься.
В порядке утешения Сухмет напоил его. С такими большими крыльями самому ему сделать это было непросто. Как ни экономно они до сих пор расходовали воду, ее осталось уже на самом дне. А ведь Сухмет не пил. Почти всю трехлитровую флягу выдул Лотар. Но это не важно, главное – добраться. Впереди было еще лиг пятнадцать, или около полусотни миль, – треть пути.
Желтоголовый стиснул зубы, почувствовав, что ему хочется не лететь вперед, а найти оазис, опуститься на землю, может быть, даже заснуть… Хоть на пару часов. Он так устал…
– На, съешь это, – предложил Сухмет.
– Если это допинг, я не хочу. Мне, похоже, сегодня еще рубиться с четырьмя цахорами, и, если допинг вытянет из меня естественный запас сил, мы окажемся…
