Капитан Марвел. Быстрее. Выше. Сильнее - Палмер Лиза (читать книги бесплатно .TXT) 📗
– Ты что за ерунду творишь со своими плечами? – спрашивает Мария прежде, чем я успеваю сказать хотя бы одно «беспечное» слово.
– Пытаюсь быть жизнерадостной, – и Мария просто взрывается от хохота, такой весёлой я не видела её за всё время нашего знакомства. Она никак не может успокоиться и перевести дыхание. И даже на самом деле хлопает рукой по колену.
– Полегче, жизнерадостная, – я снова пожимаю плечами, и она, не переставая скалиться, наклоняется вперёд.
– Я такая.
– Дэнверс, большего комплимента от меня ты никогда не услышишь, но ты не смогла бы стать жизнерадостной, даже если бы десять лет тренировалась, – говорит Мария, утирая брызнувшие из глаз слёзы.
– По правде говоря, я потратила целый год жизни на то, чтобы научиться быть жизнерадостной.
– Что? – переспрашивает Мария, не переставая хохотать. Теперь и мои смешки извергаются подобно лаве из жерла вулкана. Я едва могу удержаться, пока пересказываю свою трагическую историю.
– Когда я училась в четвёртом классе, там была девочка, которая только и делала, что выглядывала из окошка и вздыхала. Я боролась с карандашом, пытаясь освоить курсив и знаки препинания, и вот рядом была она, такая непроницаемая. Она казалась такой мечтательной. Я потратила целый год, пытаться научиться вести себя как она, – мы останавливаемся на очередном светофоре.
Я упираюсь локтем в руль и утыкаюсь лбом в ладонь, осматриваю ветровое стекло, а затем, с удовлетворенным вздохом вжимаюсь обратно в сиденье и смотрю на Марию, изогнув бровь.
– Знаешь, всё, чему ты уделяешь внимание... особенное, – говорит Мария издевательски серьёзным тоном. – Хотя, я вижу, как ты скрипишь зубами, так что...
Светофор переключается на зелёный, и мы проезжаем тот же самый перекрёсток, где всего несколько месяцев назад состоялась моя небольшая стычка с патрульной Райт. Я осматриваю горные дороги и далёкий горизонт в поисках её патрульной машины. Даже не знаю, что бы я ей сейчас сказала. Возможно, просто... спасибо.
– Знаешь, мне ужасно надоело, что меня постоянно называют сильной.
– Быть сильной – здорово, – замечает Мария.
– Не для маленьких девочек.
– Для маленьких девочек, которые хотят стать первой женщиной – летчиком-истребителем, – Мария кивает, и я вижу, как она мрачнеет, – быть сильной – хорошо. – Мария смотрит на меня, и я замечаю в её глазах усталость.
– Ты тоже?
– «Она та ещё штучка», – говорит Мария высоким и сочащимся фальшивой заботой голосом, – «лучше бы тебе попридержать свой норов».
Мы обе замолкаем. И прежде чем я успеваю что-то отфильтровать или приукрасить, я выкладываю всё как на духу:
– Мне тяжело придумать какой-то другой мотив, кроме как доказать им всем, что они ошибаются.
Ну вот. Сказала. У нас с Марией есть план, но без этого яростного огня, питающего меня желанием доказать, что я права, а все заблуждаются... я ощущаю себя затухающей свечой вместо огнемёта. Сомнение в новинку для меня, но я не могу удержаться от мысли: хватит лишь этого желания, чтобы провести меня сквозь всё? Я хочу, чтобы хватило. Но я не привыкла что-то делать, исходя лишь из моих внутренних мотиваций.
– Двадцать процентов – это утереть им нос, – кивает Мария.
– Тридцать процентов, но...
– Уже тридцать процентов?
Я осмеливаюсь бросить на неё взгляд. Мария ждёт. Тишина затягивается, и тут мягкий, неестественно звучащий, хриплый и прекрасный голос радио заполняет салон.
– Ну хорошо, процент растёт. И да, меня беспокоит, что в скором времени он достигнет сотни, и, как и всю мою жизнь, я буду пытаться достичь чего-то, просто чтобы доказать, что все заблуждаются. А так жить нельзя. И да, я слышала поговорку «ты хочешь быть правой или счастливой», но послушай, почему нельзя одновременно и доказать свою правоту, и быть счастливой? А? Ты никогда об этом не думала?
Мария смеётся и качает головой, а я сворачиваю на съезде, который она обвела на карте, и еду по длинной и пыльной дороге.
– Тебе нужно почаще выбираться из своей черепушки, Дэнверс, там внутри довольно страшно. О, смотри, я думаю, это то, что мы ищем... оно должно быть прямо там, – говорит она, наклоняя шею и осматривая обширную равнину прямо перед нами.
А затем я чувствую его... Низкий рокот двигателя проносится по всему «мустангу», его ритмичный гул отдаётся у меня в позвоночнике, прямо как в старые времена, когда я проводила дни не в бесконечных тренировках, а сидя на земле и задрав голову в небеса.
Я торможу, и мы с Марией смотрим вверх и назад, к самому горизонту.
– Такое чувство, что он сидит в машине вместе с нами, – говорит Мария, почти высунувшись наружу из пассажирского окна для лучшего обзора.
Рёв и урчание приближаются. Я заезжаю на парковочное место по соседству с ангаром тридцать девять, и мы выпрыгиваем из машины как раз вовремя, чтобы заметить тот самый жёлтый биплан с красно-синими полосами, единственный самолёт, который я не смогла опознать в то первое утро в Колорадо. Биплан проносится у нас над головами, нависает над взлётно-посадочной полосой и мягко касается земли.
– Он великолепен, – говорю я, широко улыбаясь. Я смотрю на Марию и понимаю, что моя подруга с такой же радостной открытой улыбкой наблюдает за бипланом.
– Он прекрасен, – вторит мне Мария, пребывая в благоговейном оцепенении. А затем мы обе, не сговариваясь, одновременно устремляемся к самолёту, который как раз грохочет к тридцать девятому ангару.
Самолёт подъезжает к нам, и мы пытаемся одновременно и не отводи от него взгляда, и не попасть под колёса. Когда биплан приближается, я замечаю две открытые кабины – одна за другой. Мы с Марией ждём и наблюдаем за тем, как два пилота заводят самолёт в ангар. Наконец, двигатель вздрагивает последний раз и затихает. Мы едва сдерживаемся.
Сидящий в передней кабине пилот вылезает первым и встаёт на крыле. Затем он и ещё один мужчина, подошедший из недр ангара, помогают выбраться второму пилоту. Оба лётчика спрыгивают на землю, и тот, что впереди, снимает шапку «Авиатор» и очки.
Мы с Марией переглядываемся, наше возбуждение достигает поистине ядерного уровня. Это не он, это она. Второй пилот также стаскивает шапку и очки – вот он точно мужчина, – и оба направляются к нам.
– Ты вылитый отец, – говорит мужчина, обращаясь к Марии.
Его тёмные с сильной проседью волосы коротко острижены. Очки оставили след на обветренной коже ржаво-коричневого цвета. Лицо покрыто морщинами, но в глазах по- прежнему горит огонь молодости. Открытый, но загадочный. Кажется, будто пилот непостижим точно так же, как и его самолёт.
– Ты так выросла, – хрипло говорит женщина и сгребает Марию в объятия. Её светло-русые волосы растрёпаны, и так же, как у её спутника, очки оставили отметину на бежево-песочной коже, которая только больше внимания привлекает к огромным ореховым глазам женщины. Я в жизни не встречала более тихой и в то же время сильной женщины.
– Кэрол Дэнверс, это Джек и Бонни Томпсоны. Они летали с моим отцом, – говорит Мария, лучась от гордости и обожания.
И Джек, и Бонни протягивают мне руки, и я понимаю, что совершенно не знаю, что сказать.
– Это... ого... рада знакомству, – вот и всё, что я смогла из себя, наконец, выдавить. А затем меня прорывает. – Если мне позволено будет спросить... что это за самолёт?
– «Мистер Гуднайт»? – уточняет Джек.
Я смеюсь.
– Почему вы назвали свой самолёт «Мистер Гуднайт»? – спрашиваю я.
– Поймёшь, когда полетаешь на нём, – подмигивает мне Джек.
– Когда я полетаю на нём?
– Это «Стирман ПТ-17» 1942 года, – вмешивается в разговор Бонни.
– Я на таком тренировался, – добавляет Джек.
– И ты будешь на нём тренироваться, – ухмыляется Бонни.
Мы с Марией взволнованно переглядываемся. Биплан по-своему прекрасен, но мы как-то иначе представляли самолёт, на котором налетаем требуемые сорок часов.
– Вы как-то иначе представляли самолёт для маленькой лётной школы, которую устроила Мария, да? – спрашивает Джек по пути в ангар, легко прочитав наши мысли.
