Охота - Фукуда Эндрю (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗

Но шею покалывает все сильнее и сильнее, и я уже не могу дальше это выносить. Я роняю ручку и, медленно наклоняясь за ней, бросаю взгляд назад.

Это Пепельный Июнь, ее глаза отливают мертвенной зеленью в свете ртутных ламп. Она сидит прямо за мной. Я едва не подскакиваю от удивления, но вовремя успеваю спохватиться. Наполовину прикрываю веки — фокус, которому научил меня отец, так глаза не распахнутся слишком широко — и оборачиваюсь.

Она видела, как я вздрогнул? Она видела, что я вздрогнул?

Кто-то стоит за кафедрой. Платьице, которую мы видели вчера.

— Ну и как мы сегодня? Интересно? — Она берет блокнот, заглядывает в него, поднимает глаза. — У нас насыщенное расписание. Сначала экскурсия по зданию — она займет большую часть ночи, а потом, если время и темнота позволят, мы завершим ее походом в деревню геперов, в двух милях от главного здания. Если опоздаем и затянем все до рассвета, придется отложить этот визит до завтра. — Она испытующе смотрит на нас. — Почему-то мне кажется, что вам этого не хочется. Так начнем?

Следующие несколько часов посвящены одуряюще однообразной экскурсии по зданию. В принципе мы просто бродим по длинным темным коридорам. Пустым коридорам. Это-то меня и поражает: насколько здесь тихо и пусто. Все это — коридоры, комнаты, сам затхлый воздух, которым мы дышим, — лишь напоминание о прошедших временах, когда тут кипела жизнь. Наши сопровождающие молча следуют за нами. Второй этаж — жилой, там находятся комнаты сотрудников и охотников, мы проходим его. Третий отведен для исследований и состоит в основном из лабораторий. Здесь пахнет формальдегидом. Наш гид восторженно рассказывает о лабораториях: в этой изучали волосы геперов, в этой — их смех, а в этой — их пение, — но видно, что на самом деле ими уже давно никто не пользуется.

— Вся эта затея просто чушь, ты в курсе?

— Простите? — Я поворачиваюсь к пожилому человеку, идущему рядом со мной. Одному из охотников. Мы в лаборатории, в которой раньше изучали волосы и ногти геперов. Он наклоняется ко мне, его худая длинная фигура напоминает сломанный карандаш. Держит голову набок, изучая образец ногтей гепера в стеклянной чашке. Его лысый череп такой же гладкий и блестящий, как чашка, но ближе ко лбу усыпан возрастными пятнами. Несколько скудных прядей волос слегка прикрывают лысину, словно тонкие белесые облака — луну. Мы с ним одни в дальнем конце лаборатории, все остальные толпятся ближе к двери, где (по всей видимости) выставлены более интересные образцы волос геперов.

— Фальшивка, — шепчет он.

— Эти ногти?

Он качает головой:

— Нет, экскурсия. Весь этот тренировочный период.

Я присматриваюсь к нему. Я впервые вижу его так близко, и оказывается, что он старше, чем я думал. Волосы тоньше, морщины глубже, спина сильнее сгорблена.

— Зачем нам тренироваться? — мрачно произносит он. — Просто пустите нас к геперам. Мы сожрем их за минуту. Нам не нужны тренировки, у нас есть инстинкт, есть голод. Что еще нужно?

— Нужно подождать. Насладиться моментом. В ожидании — половина удовольствия.

Теперь он разглядывает меня. Я чувствую, как его глаза буквально втягивают меня. Затем взгляд становится одобрительным.

Я наблюдал за ним со вчерашней ночи. Он выделяется из всех, и теперь я понял почему. Ему не хочется здесь находиться. Все остальные (за исключением меня, разумеется) в восторге, они в прямом смысле выиграли то, о чем всю жизнь мечтали. Но он идет неохотно, едва волоча ноги, его глаза не горят тем светом, что у остальных, и у него на лбу большими буквами написано: «Я не хочу быть здесь». Короче говоря, он выражает все то, что чувствую я. Мне в голову приходит мысль, но я тут же ее отбрасываю. Он не может оказаться гепером. Настоящий гепер (вроде меня) скрывал бы свои чувства (как делаю я), а не вывешивал бы, как грязное белье, на всеобщее обозрение.

Я изучаю его — его скованную, выдающую проблемы с суставами и возраст походку, — и неожиданно до меня доходит, почему он так мрачен. Он понимает, что у него нет шансов. Он не сможет конкурировать с молодыми охотниками. К тому времени, когда он доберется до геперов, на его долю не останется даже костей. Эта Охота для него — сплошная пытка: подобраться так близко и при этом оставаться так далеко. Ничего удивительного, что он в таком настроении. Он как голодный, пришедший на пир и знающий, что ему не достанется даже крошек.

— Тут происходит намного больше, чем кажется, — говорит он, по-прежнему склонившись над стеклянной тарелкой.

Я не знаю, что сказать, а потому жду продолжения. Но он умолкает и присоединяется к остальным. Я остаюсь в одиночестве.

После лабораторий на третьем этаже мы поднимаемся на четвертый. Его проходим довольно быстро — там нет ничего, кроме пустых аудиторий, в которых стулья подняты на столы. В дальнем конце — лекционный зал. Мы заглядываем в дверь. Затхлый воздух пахнет пылью. Никому не приходит в голову туда зайти, и мы двигаемся дальше.

В конце концов мы попадаем на последний этаж — пятый. Весь он занят центром управления. Это шумное и оживленное место — разительно отличающееся от вымерших нижних этажей. Очевидно, что это центр всего Института. Повсюду мерцают экраны мониторов. Сотрудники с папками в руках снуют между столами и компьютерными терминалами. Все они мужчины, одеты в темно-синие однобортные пиджаки с заостренными лацканами и двумя разрезами сзади, узкие, подогнанные по фигуре. Пуговицы на пиджаках излучают тусклый ртутный свет. Наше появление не остается незамеченным, и некоторые украдкой кидают на нас любопытные взгляды. В конце концов, мы Охотники. Мы те, кому повезет попробовать плоть и кровь геперов.

Вместо бетона стены центра управления представляют собой огромные окна от пола до потолка, дающие практически полный обзор окружающих земель. Отсюда кажется, что мы висим в воздухе над залитой лунным светом равниной.

Наша группа направляется к окнам, выходящим на восток. Купол. Они хотят посмотреть на купол.

Издалека он кажется маленьким, как разрезанный надвое мраморный шарик, слегка поблескивающий в свете звезд.

— Там не на что смотреть, — произносит один из сопровождающих. — По ночам они только спят.

— Они не выходят наружу?

— Ночью — почти никогда.

— Им не нравятся звезды?

— Мы. Им не нравится, что на них смотрим мы. Мы молча стоим у окна.

— Такое чувство, что они знают, что мы здесь, — шепчет один из охотников.

— Уверен, они сейчас пялятся на нас. Из окон этих хижин.

— Они просто спят, — повторяет сопровождающий. Мы все напрягаем глаза, стараясь различить хоть какое-то движение. Но все спокойно.

— Я слышал, что Купол открывается на рассвете. Сопровождающие переглядываются, не зная, можно ли ответить.

— Да, — отвечает один из них. — Он управляется фотоэлементами. Купол поднимается из земли за два часа до заката и опускается через час после рассвета.

— То есть вручную открыть Купол нельзя? — интересуется Пепельный Июнь. — Отсюда? Есть какая-нибудь кнопка или рычаг?

— Нет. Все управляется автоматикой. — Ему хочется сказать что-то еще, но он прикусывает язык.

— У вас есть бинокли?

— Да. Но там не на что смотреть. Все геперы спят. Все настолько увлечены разглядыванием Купола, что Пепельный Июнь отходит от группы незамеченной. Никем, кроме меня.

Я слежу за ней краем глаза, поворачивая голову, когда она совсем пропадает из поля зрения.

Она подбирается к дальнему концу зала, где стену занимают три ряда мониторов, подключенных к камерам безопасности. Под мониторами сидит сотрудник, его голова слегка двигается из стороны в сторону: он следит за изображением. Пепельный Июнь подбирается к мужчине все ближе, пока прядь ее волос не щекочет ему лоб.

Он быстро оборачивается. Она чешет запястье, извиняется, чешет запястье сильнее, чтобы вся ситуация выглядела ничего не значащей случайностью. Он поворачивается на стуле лицом к ней и встает на ноги. Судя по всему, сотрудник совсем юн и неопытен, и ему требуется несколько секунд, чтобы понять, кто перед ним. Молодая девушка. Очень красивая молодая девушка. Этот парень, чей мир состоит из бесконечного наблюдения за мониторами, сбит с толку неожиданным появлением живой плоти. Пепельный Июнь еще почесывает запястье, пытаясь его успокоить. Спустя мгновение он сам принимается чесать запястье — сначала нерешительно, потом быстрее и увереннее. Его глаза фокусируются и загораются.