Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"
Фея не обманула.
Когда отряд поравнялся с ней, она шепотом приказала:
– Башмунус, пусть айне атакуют всех и ослепят!..
Но ей ответом было только лишь бурчание дворфа.
– Ты чего? – уже громче и нетерпеливее спросила Ганга.
– Не знаю, – также шепотом ответил дворф, – фея не отвечает.
– Где она? – уже громче зашипела Ганга.
– Не знаю! – голос дворфа был почти слезливый.
– Я не могу больше ждать, – громко прошипела Ганга, – сделай что-нибудь!.. – Она приготовилась выскочить из схрона, но тут рядом с ней разверзся песок, и из него восстал «песчаный» демон. Он встряхнулся и стал спускать штаны. При этом он громко стонал:
– О-о-о! Скорее! О! Как больно! О-о-о… как хорошо…
Ехавшие по лощине всадники остановились и с немым удивлением воззрились на дворфа. А тот не обращая ни на кого внимания, стал, сладостно постанывая, справлять малую нужду, при этом он крикнул:
– Айне! Ослепите их!..
И неожиданно это сработало. Вокруг отряда фримданов закружил, поднимаясь вверх, песок.
Дальше Ганга ждать не стала. Не обращая внимания на дворфа, она выскочила из своего убежища и скатилась по склону к колдунам. Меч, словно коса смерти, обрушился на замерших рогатых фримданов. Ганга не разбирала и рубила, кромсая все подряд. Коней, людей, мертвых и живых. Она тоже ничего не видела в этой круговерти песка. Воительница не могла дышать. Песок забивал рот и нос, и наконец, понимая, что сейчас задохнется, полезла на вершину склона. Оттуда посмотрела на то, что творилось внизу. А там песок, окрасившись в красный цвет, кружил и кружил, пряча под собой то, что происходило внизу.
– Хватит! – закричала Ганга, и дворф повторил ее крик:
– Хватит! – И стал надевать приспущенные штаны.
Песок стал опадать, и Ганга увидела груду изрубленных тел людей и животных. Те, что были не убиты, ползали по песку, словно черви, и кашляли. Кони, свободные от всадников, с диким ржанием скакали по лощине в разные стороны прочь. Один всадник уцелел и, держась за гриву своего скакуна, мчался без оглядки, не разбирая дороги.
Ганга дико оскалилась, показав клыки, и прыгнула вниз к живым…
Она вернулась, держа за шиворот старика, что был почти задушен. Он кашлял. Из носа, рта и глаз текли сопли, слюни и слезы. Ему было не до того, чтобы оказывать сопротивление. А внизу остались изрубленные, безжизненные тела людей и животных.
На все это, разинув рот, смотрел дворф, он спешно завязывал поясок на штанах.
– Почему твоя фея не отвечала? – спросила Ганга, сурово глядя на Башмунуса.
– Она сомлела, госпожа… от духоты и потеряла сознание. Так она сказала…
Ганга отдышалась и стала успокаиваться.
– Пошли соберем головы, Башмунус, – устало произнесла она.
– Э-э-э… может, не надо, госпожа… Это как-то уж очень… Э-э-э… кощунственно…
– Я знаю, что делаю, – зло бросила Ганга и, сев, поехала на попе по песку вниз.
Фея действительно сомлела от духоты и потеряла сознание, а когда ее бог выскочил из песка, то не удержалась и выпала из своего гамака, упала на песок и там застыла, раскинув в стороны руки и ноги. В чувство ее привела струя жидкости, что обильно поливала ее, и раздавшийся крик: «Айне, ослепите их!» Он заставил ее действовать. Она встала на четвереньки, отплевалась и передала команду замершим над ней диким айне. Они видели, что ее бог мочился на свою жрицу, и не могли понять почему.
– Что застыли! – зло прокричала Сияющая Звезда и поднялась во весь свой маленький рост. Ей пришла в голову шальная мысль. – Меня посвятили в жрицы! Признали достойной!.. И святой! – гордо подняв мокрую головку, прокричала она. – Все, кто хочет приобщиться к божеству, должны пройти этот ритуал.
Ее послушались. Стайка айне бросилась под струю, а вокруг отряда фримданов стал подниматься и закручиваться в спираль песок. Мокрые и довольные оказанной им честью айне веселились вовсю. Никогда им не было так весело. Они залетали под брызги и с криком радости улетали прочь, чтобы развернуться и вновь попасть под струю. Их бог был могуч и оросил всех. Теперь они все пахли одинаково.
Когда прозвучала команда «Хватит!», фея-жрица, морщась, первой поднялась и полетела к колодцу.
«Как хорошо, что эти дикие айне такие наивные», – подумала она, залетая под крышку и устремляясь вниз к спасительной воде. Следом за ней летели остальные «святые» айне.
Лер Шавга-ил сидел в сарае и, прижавшись спиной к стене, дрожал. Его оставили одного, и он вдруг ясно понял, насколько он беззащитен. Он даже удивился тому, что смел мечтать о том, что сможет выбраться из этого мира.
«Какой я был глупец! – подумал он. – Меня действительно использовали и предали, а та, кого я утащил на смерть вместе с собой, меня охраняет. О, судьба! Почему ты ко мне так несправедлива?..»
Приоткрылась со скрипом дверь, и эльфар облегченно вздохнул – госпожа пришла. Но в светлом пятне проема двери показалась голова в чалме, и на эльфара уставились черные глаза.
– Тут один из этих! – крикнул незнакомец, и в помещение ввалились фримданы. Их было трое.
– Берем этого и уходим! – приказал самый высокий и ткнул кривым мечом в сторону эльфара. Его подхватили и, не слушая мольбы о пощаде, связали.
Эльфар был так испуган, что не оказывал сопротивления. И хотя он был на две головы выше любого из хуманов, он безропотно подчинялся. Его грубо, словно тюк, потащили вон. Пинками и руганью вытащили наружу, загрузили на верблюда, и отряд поехал прочь. Шавга-ил увидел, как вдалеке поднялся столб песка, и отчаянно закричал:
– Госпожа, спасите!.. – Но удар по голове чем-то тяжелым окунул его в беспамятство.
Он не слышал разговор фримданов, но те говорили о нем.
– Шамхуд, что ты собираешься делать с этим ушастым? – спросил погонщик верблюда.
– Отдам его саи Махруду, это наша жертва дейвам, – ответил высокий.
– А ты думаешь, что его примут дейвы? – усомнился погонщик.
– А почему нет?
– Потому что он не человек, животное.
– С чего ты это взял? – удивился высокий.
– А ты уши его видел? Они как у лисицы. Он зверочеловек.
– Э-э-э, о чем ты говоришь, Шармула? Ушастый разговаривает и понимает нашу речь. Где ты видел зверя, который разговаривает?
– А если эту жертву посчитают нечистой? – не отступал погонщик.
– Если колдун посчитает жертву нечистой, мы его убьем, и только.
– Жаль его убивать, Харлун, он поет красиво.
– Ну отрежем яйца и продадим в гарем эмиру. Он любит красивых мальчиков. А этот ушастый не только красиво поет, но и красивый и нежный, как девушка.
– А может, он и есть девушка? – спросил молчавший до этих пор третий фримдан.
– На привале оглядим эту лисицу, – равнодушно бросил Харлун. Он был старшим среди троих фримданов.
– Я за лошадьми, – сообщила Ганга дворфу, тот, брезгливо морщась, собирал в кучу отрубленные головы. Отдельно лежала голова старика в шелковой белой чалме. Ганга не стала тратить магическую энергию на телепортацию, она сбегала к постоялому двору и, выводя коней, крикнула эльфару:
– Шав, выходи, все уже закончилось! – Но ответом ей было молчание, а открытая настежь дверь сарая ее насторожила. Ганга оглядела магическим взором окрестности и удивилась. Нигде не было отметки снежного эльфара. Она заглянула внутрь сарая и увидела разбросанные вещи, а эльфара нигде не было, не было и ее мешка из шкуры нерча. Создав заклинание по поиску ауры, она увидела слабый след ауры эльфара и три незнакомых следа аур, уходящих прочь.
– Вот же! – в сердцах вырвалось у нее. – Снежка похитили и куда-то везут. Сколько времени прошло? Час. Не больше. – Они смогут постараться нагнать похитителей, но придется оставить затею с головами.
Ганга что есть сил побежала в лощину. Там дворф уже сложил кучу из голов и сверху водрузил голову старика. Вытер мокрые от крови руки о песок и, брезгливо отряхивая их, отошел от зловещей кучи. Ганга, не рассказывая, что произошло, ухватила дворфа за руку и потащила.
