Королевская кровь. Сорванный венец - Котова Ирина Владимировна (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
– Я настаиваю, – продолжала сестра, – чтобы главы аристократических семей взяли на себя наследуемые и распространяемые на всех членов рода вассальные обязательства по отношению к монарху. В ином случае я не представляю возможным нашу будущую совместную работу.
Делегация зашла в Оранжевый зал ровно через час после того, как мы удалились из зала Совета, и выглядели делегаты так аккуратно и величественно, будто не было всей этой жаркой ругани, отголоски которой мы слышали даже через две двери и коридор. Десять человек – лидеры партий, фракций, старейшие члены парламента, и тяжело ступающий за ними Александр Свидерский – он сразу направился к коллегам. Величественность почтенных мужей, правда, немного терялась на фоне светлоперсиковых стен, и я, кажется, начала понимать замысел дизайнера.
Пришел и внеурочно выспавшийся Кембритч-старший, который, дождавшись своей очереди представления, очень мило и покаянно извинился перед Ангелиной и мной, рассыпался в сожалениях, оправдываясь нервами, кризисом, отсутствием веры в чудо, собственной бестолковостью и самонадеянностью, и так далее и тому подобное. Пока он упражнялся в самоуничижении, я окончательно убедилась в том, что яблочко от яблони недалеко падает, и Люк – настоящий сын своего папаши.
Это ж надо, так искусно притворяться. Жаль, что у Кембритча-старшего хватило ума попытаться исправить первое впечатление. Глупый враг всегда предпочтительнее умного и умеющего правильно оценивать ситуацию.
Ангелина с улыбкой приняла извинения, но глаза ее остались холодными. Кажись, сестричка вполне уже освоилась в лицемерном мире политики и интриг. А вот мне такой высший пилотаж недоступен, что в принципе неудивительно. До переворота я успела лишь закончить школу, мне было шестнадцать. Я только-только начала выезжать и участвовать в дипломатических и официальных мероприятиях, тогда как Ани имела семилетний опыт за плечами.
– …также я не понимаю, почему должна отказываться от права утверждать кабинет министров. Это принципиальный инструмент для синхронного управления страной.
– Но мы предполагали, что вы будете слишком заняты для прямого управления, – деликатно озвучил Билецкий предложение оставить политику опытным мужам и сохранить представительскую функцию.
– Господа, – жестко сказала наследница, – я хочу, чтобы вы меня услышали. То, что я вообще оставляю Высокий Совет как законотворческий орган, – это свидетельство моей доброй воли. По справедливости, я должна распустить вас и сосредоточить всю полноту власти в своих руках. Поэтому либо вы принимаете этот пункт, либо дальше мы не идем. В свою очередь, могу предоставить вам право квартальных инспекций работы министров и подготовки отчетов для меня.
По лицам переговорщиков было понятно, что это слабое утешение. Они вообще проигрывали по всем статьям, и если Ани где-то и шла на уступки, то несущественные. Никогда не думала, что сестричка обладает такой волчьей хваткой.
Снова захотелось курить, и я поднялась, прихватив сумочку. Пусть думают, будто мне срочно приспичило, тем более что то один, то другой участник торгов периодически степенно удалялись в коридор и возвращались через некоторое время заметно повеселевшими.
У дверей дежурили «девочки Тандаджи», и я попросила показать мне место, где можно предаться пагубной привычке, не опасаясь, что меня кто-нибудь увидит. С каменным лицом меня препроводили на узенький балкончик, заросший пологом вьюна, и я с наслаждением раскурила сигарету, вдыхая успокаивающий и приводящий мысли в порядок дым.
Напротив, за парком, в сгущающемся полумраке белело здание нашего дворца, и я отрешенно смотрела на него, не желая впускать в голову настойчивые воспоминания.
– Не помешаю, ваше высочество?
Лохматый веселый маг с теплыми карими глазами напугал меня так, что я еле сдержалась, чтобы не закричать. Он, видимо, понял по моему лицу, что не стоило так подкрадываться.
– Извините, принцесса, не хотел вас пугать. Григорьевич попросил сопроводить вас, чтобы избежать возможного нападения.
– Ничего страшного, – я взяла вторую сигарету. – Просто задумалась.
– Зачем вы курите? – спросил он, проходя на узкий балкон. – Это же дрянь, только травите свой молодой и красивый организм.
Широкий такой, крепкий. И голос уверенный, но мягкий, никакой душераздирающей хрипотцы.
– Алмаз Григорьевич, случайно, не просил вас меня заодно удочерить? – В отсутствие дипломатов можно ведь и не сдерживаться, правда? – А то я себя почти как перед папочкой почувствовала.
Маг, видимо, не ожидал такого отпора, потому что поднял руку, озадаченно потер макушку, отчего прическа пришла в еще больший беспорядок. Окинул меня внимательным взглядом и снова улыбнулся самой классной улыбкой на свете.
– Простите, принцесса. Наверное, у меня сегодня привычка выработается перед вами извиняться. Мои студентки курят, и я их иногда отчитываю, вот и тут… не удержался. Сам знаю, как эта гадость затягивает и как трудно потом бросить.
– Вы курили? – скорее для поддержания разговора полюбопытствовала я.
– Лет двадцать назад, – махнул рукой блакориец. Вообще, я заметила, он был очень подвижный. Потянул плечи назад, разминая мышцы, покрутил головой из стороны в сторону.
– Задолбался там сидеть, – признался он, увидев мой взгляд. – Вы тоже?
Я кивнула, улыбаясь. Барон фон какой-то там был простым и игривым, как добродушная собака, и прекрасно осознавал свою привлекательность. Так и тянуло погладить.
– Барон, к сожалению, не запомнила вашего имени…
– Ударение на первое «Е». Мартин фон Съедентент, леди, – представился блакориец. – Можно просто Мартин, не мучайте себя моей фамилией. К моему прискорбию, предков не выбирают, как и имя рода. Сколько людей уже сломало о него язык, не перечесть.
– Барон фон Съедентент. – Он усмехнулся. – Может, опишете, как вы видите мою ауру? Я краем уха слышала ваши упражнения, очень любопытно было бы увидеть себя со стороны.
– Ну-у-у… – мужчина облокотился рядом со мной на балкон, и пришлось вежливо выдыхать дым в сторону, – она выглядит как ровный бутон пламени в три ваших роста, в клетке потоков. Начинается от ступней, закручивается в области солнечного сплетения, касается ладоней и темени и стремится ввысь. В ней как снежинки в свете фонаря то появляются, то исчезают родовые узоры. Белые спирали, плетеные ажурные структуры и большой ярко-золотой знак огня. Это очень красиво.
– Вы стихами не балуетесь, барон? Очень поэтично получилось.
– Было по молодости, – откликнулся он, – но не в этом причина. Хороший маг не может не быть поэтом. Когда видишь мир через призму магических спектров, поначалу задыхаешься от невыносимой красоты и яркости сущего. Потом привыкаешь, но описать это сухими словами невозможно. Хотя… у Макса получается.
– Макс – это ваш коллега? Рыжий и чрезмерно серьезный?
– Да, в точку. Он самый. Мы все учились у Григорьевича, с тех пор прошло уже бесчисленное количество лет, а старик нами так же помыкает. Но и делится знаниями, когда в настроении. Нам до него как котятам до дракона.
– А мне он показался милым, – рассмеялась я.
– Просто у вас похожее чувство юмора, принцесса. Поверьте, его до сих пор в МагУниверситете вспоминают с ужасом. А уж практиканты к нему попасть боятся больше, чем быть отчисленными. Самые отчаянные идут.
– Ладно, – сказала я со вздохом. С магом было легко и весело, но нужно было возвращаться в банку со скорпионами. – Пора идти, спасибо за компанию.
– Это было для меня удовольствием, – подмигнул блакориец, пропуская меня вперед.
– И для меня, – в тон ему ответила я, чувствуя, что в груди медленно расслабляется напряженный нервный ком, застывший там со вчерашнего вечера.
– …ни в коем случае! Мои сестры должны иметь полную свободу. Никаких договорных браков. Никакого участия в политической работе. Только если они добровольно захотят этим заняться, и то я подумаю. Раскрывать их местоположение я тоже не собираюсь. Я не настолько доверяю вам, господа, чтобы до вассальной клятвы давать вам в руки такой мощный инструмент давления.
