Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Лукашевич Денис (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
- Приветствую тебя, родич! - пророкотал голос из нутра проклятых доспехов.
Огромная рука поднялась и одним движением сорвала решетчатую задвижку, изуродованную огнем джаффца.
- Ты пришел, - произнес глухой голос. В нем слышались рев огня и лязг металла. - Я ждал этой встречи очень давно. Так давно, что уже и не думал о ней, как о чем настоящем. Тому, чему суждено сбыться.
- Чего-то я не узнаю тебя в... - Шмиттельварденгроу ткнул в его сторону топором. - В этом. Покажи личико, любезный.
- Сожалею, - пророкотала тьма, клубящаяся в провале шлема. Там внутри не было ничего, кроме... - но оно не в лучшем состоянии.
Голем провел перед шлемом своей ручищей, словно срывая маску. И это было и в самом деле маской. Пустота, тьма сморщилась, как сминаемая ткань и слетела невесомым черным дымком. Открыло лицо.
- Бездна! - выдохнул Шмиттельварденгроу, и его челюсть помимо воли поползла вниз. - Но я же...
- Ты убил меня, - произнес Доннермагнустру, создатель Головоруба, один из последних магов-кузнецов гномов Льдистого Нагорья. Цверг, чья кровь первой коснулась проклятой секиры и оживила ее.
Половины лица у него не было: бронзовая пластина закрывала ее, соединенная с изуродованной ожогами кожей второй половины выступающими заклепками. Глаз не было вовсе: красные рубины, вставленные в глазницы, горящие неугасимым огнем, словно две алых свечи. Пламя горна, в который упал кузнец сожгло бороду и оставило чудовищные раны.
- От остального моего тела осталось не многим более, - прогудела труба, вставленная в рот этой химеры из металла, живой плоти и магии. - Наверное, не стоит утомлять тебя деталями моего спасения...
- Ты прав, - рыкнул цверг, взвешивая рунный топор, - мне необходимо доделать то, что не удалось тогда. Сегодня ты умрешь, Доннер, и позабочусь, чтобы больше ты не смог собрать себя по кусочкам, клянусь всеми демонами Бездны!
- Ты неисправим, Шмитти, - хохотнул с металлическим лязгом голем, - история тебя ничему не учит.
- Посмотрим, - буркнул в ответ Шмиттельварденгроу, наступая. - И не смей меня так называть, иначе смерть твоя будет долгой и страшной.
- Меня не испугать этим, - добавил кузнец, - я пережил страдания преисподней и вернулся обратно. Моя судьба начертана не тобою.
Он с лязгом установил свежевыкованную решетку на месту и захлопнул забрало. За ним вновь сгустилась тьма. Он выкрикнул короткий приказ, и из-за водяной струны показалась бок огромной глобулы, вращавшейся с постоянной скоростью. Струны магии, пронзавшие пещеру запутанным узором, взвыли от напряжения.
Вода облизала неровный бок висящего в воздухе без видимой опоры шара и выпустила из своего текучего плена. Сверкнувшие в свете свечей капли упали на десятки, если не сотни клинков, слагавших эту противоестественную конструкцию. Влажно блестели убийственные острые кромки, что не могли затупить ни камень, ни вражеская сталь, а воронение, казалось, поглощал сам свет. Это было похоже на саму Тьму, ставшую частью таинственного металла из межзвездной пустоты.
Сфера клинков вращалась с тихим, едва слышным гудением, переходящим в нутряную вибрацию, которое, однако, перекрывало даже шум водопада. С лязгом и звоном внутри что-то перемещалось, сцеплялось, образовывало новые конструкции, которые не существовали и десятка ударов сердца, преобразовываясь в следующие элементы. Каждое такое изменение отдавалось всплеском с магическом фоне. Это было то самое биение, что чувствовал Шмиттельварденгроу по дороге сюда.
- Это оно?! Это Источник?! - завороженно вымолвил Джалад. Взор его горел восхищением. - Невероятно... и прекрасно!
Он был прав. Даже цверг на миг промедлил, любуясь изменчивым совершенством Источника. В его движениях, его форме чувствовалось механические совершенство, которое могли создать немногие, обладающие знаниями на грани между тайной магией техники и волшебством. Кто-то, вроде магов-кузнецов Черного Нагорья.
Доннермагнустру протянул руку и тональность песни Источника изменилась.
- И я даже благодарен тебе, Шмитти! Ибо без страдания, без смерти я бы не сумел познать совершенство структуры, глубину истинной волшбы, ее склонность к самоорганизации. Что я сделал? Немного, лишь добавил, направил это стремление к созданию единства движения и покоя, энергии и массы, воли и покорности.
Скрежетнули скрепы клинков и рукоять, и сфера раскрылась, как диковинный металлический цветок. Ее нутро перестроилось и выпустило из себя «семя»: Головоруба, плавно перелетевшего в руку кузнеца. Железные пальцы сомкнулись на черном топорище, и проклятая секира отозвалась сладострастным звоном. Сфера вновь сомкнулась.
Ярость клокотала мокротой в горле, раздвигала кости черепа, словно искала выхода наружу, но Шмиттельварденгроу терпел, сдерживал ее из всех сил, загоняя точащую его боль предательства поглубже. Столько лет они были вместе, но, видимо, в последнее время он стал для Головоруба слишком мягок, ленив и мирен. Кровь, война и боль — все, чего секира желала, он уже не мог дать. Чего уж тут удивляться? Однако, легче от этого не становилось. Головоруб был почти разумен, и он избрал нового хозяина. И даже если секира вернется обратно в руке аттаурана, она уже не сможет служить ему, как раньше.
Шмиттельварденгроу резко остановился и выбросил вперед руку вместе с зажатым в нем заклятием. Облако, словно состоящее из черных мотыльков, быстро расширилось и накрыло Доннермагнустру. И чтобы избавиться от него, ему потребовалось лишь отмахнуться. Однако, облако лишь раздалось под ударом секиры и вновь сомкнулось, перекрывая ему обзор.
В нем не было ничего убийственного, лишь небольшая иллюзия, слабенькая, однако, надоедливая. И, чтобы справиться с ней, голему пришлось замедлиться, обратиться к силе Источника, зачерпнуть с лихвой и почти голую энергию швырнуть в сердце облака. Черные мотыльки вспыхнули алыми искрами и исчезли. На все потребовалось какие-то доли мгновения, однако, и их хватило цвергу. Тот сорвал бомбу с пояса, поджег фитиль и швырнул ее под ноги Доннеру. И, когда он расправился с заклинанием, она оказалась прямиком под ним. Шмиттельварденгроу позволил себе самодовольную ухмылку и нырнул за стол, надеясь, что тяжелая дубовая столешница, защитит его от взрывной волны.
Горячая волна лизнула его в затылок и обрушила стол на бок, на пол посыпались склянки и инструменты, вспыхнули и разлетелись огненными сгустками бумаги, исчерканными угловатыми цвергскими рунами. Наверняка, что-то ценное, и понимание этого согрело Шмиттелю душу.
Взрывом разметало всею центральную часть пещеры, и ее теперь заливал тусклый багровый отсвет огня, охватившего лабораторию: горели разбитые склянки, взорвалась, вывернув свое нутро алхимическая печь, обломки столов и перевернутых полок горели, охваченные невысоким, но жарким пламенем с примесью какой-то ядовитой химии — в воздухе явственно ощущалась едкая горечь, от которой саднило и жгло горло. Шмиттельварденгроу закашлялся в кулак, и на руке остались брызги чего-то черного. Он сплюнул на пол и нашел взглядом Джалада.
Голова джаффца показалась над перевернутым столом. На щеке красовалась черная полоса копоти. Его взгляд встретился с глазами гнома, и пиромант кивнул: теперь огня ему хватало на то, чтобы прикрыть цверга.
Взрывом загасило если не все, то большинство свечей, и в пещере, несмотря на многочисленные горящие алхимические смеси, стало гораздо темнее, подступили пляшущие тени, в багровом отсвете скрадывались движения и глаз то и дело цеплялся за очертания обломков, казавшихся скрючившимися фигурами. Теперь в полутьме стало ясно, что глобула Источника, кроме всего, еще и светиться: несильным, но явственным серебром, облачком с металлическим отсветом, окружавшим ее поверхность.
Обломки зашевелились и черная смутная фигура, окруженная черной взвесью пыли, поднялась из них. Раздался лязг металла, когда она вновь двинулась к Шмиттельварденгроу. Багровое пламя взвилось ввысь, лизнуло неровный потолок и осветило бугристые сочленения доспехов.
