Хроники Корума (сборник) - Муркок Майкл Джон (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Увы, — ответил Корум. — Подозреваю, что именно вы! И не исключаю, что на этом ваши выдумки не кончились.
— Придумывать призраки? Сказочных животных? Могущественных богов? — вопросил удивленный путешественник. — Значит, всего этого не существует в реальности?
— Они достаточно реальны, — ответил Корум. — Кстати, реальность — самая простая вещь на свете, которую только можно выдумать. Частью это вопрос необходимости, частью — времени или обстоятельств.
Огорчившись, что смутил своего гостя, Корум снова рассмеялся и перешел на другую тему.
Так шел год за годом, и на Ралине стали проявляться следы времени, которые никак не сказывались на Коруме — он мог считать себя почти бессмертным. Тем не менее они продолжали любить друг друга — и, может, с еще большей силой, ибо понимали, что близится день, когда смерть отнимет у принца Ралину.
Жизнь их была полна радости, а любовь — силы чувств. Им было нужно только одно — быть рядом.
И затем она умерла.
И Корум скорбел по ней. В его скорби не было той печали, которая присуща смертным (в ней в какой-то мере присутствует грусть о себе и страх собственной смерти).
Прошло более семидесяти лет после изгнания Повелителей Мечей. Путешественников становилось все меньше и меньше, и среди мабденов Лиум-ан-Эса Корум превращался в легенду, переставая быть человеком из плоти и крови. Его развеселило, когда он услышал, что в некоторых концах страны стоят алтари в его честь, украшенные его же грубыми изображениями, которым народ возносит молитвы, как когда-то молился своим богам. Им не потребовалось много времени, чтобы обрести новых богов, и ирония судьбы заключалась в том, что одним из них стал вадаг, который помог им избавиться от старых идолов. Обожествляя, они тем самым упрощали его как личность. Они наделяли его магической силой, рассказывали о нем истории, которые когда-то имели отношение к прежним богам. Ну почему мабденам вечно не хватало обыкновенной правды? Почему они должны вечно приукрашивать и скрывать ее? Что за странный народ!
Корум вспомнил, как расстался со своим другом Джери-а-Конелом, который сам вызвался стать Спутником Героя, и его последние слова, что тот сказал ему на прощание. «Всегда будут появляться новые боги», — заявил он. Но ему не могло прийти в голову, кто будет одним из этих богов.
И поскольку принц для столь многих обрел божественную сущность, люди Лиум-ан-Эса стали избегать показываться вблизи утеса, на котором стоял древний замок Эрорн, ибо они знали, что у богов нет времени выслушивать глупые разговоры смертных.
И вокруг Корума росла стена одиночества; он все неохотнее отправлялся в путешествия по землям мабденов, ибо отношение народа смущало его.
Те обитатели Лиум-ан-Эса, которые еще помнили его и знали, что, сколько бы ему ни было лет, он так же раним и уязвим, как и они сами, — все они ныне ушли в мир иной. Не осталось никого, кто мог бы оспорить легенды.
И поскольку он привык к окружению мабденов, привык к их образу жизни, то поймал себя на том, что общество людей его расы не доставляет ему удовольствия, ибо они были далеки от него, не могли понять, в какой находятся ситуации, и были намерены и дальше вести себя так до полного исчезновения расы вадагов. Корум завидовал их беспечности, так как хотя он больше и не участвовал в делах мира, все же чувствовал себя приобщенным к ним — во всяком случае, он раздумывал о возможном предназначении самых разных рас.
Много времени он отдавал той разновидности шахмат, в которую играли вадаги (играл он сам с собой — пешки были доводами в споре одной логики против другой), и, вспоминая свои прошлые стычки и конфликты, порой сомневался, в самом ли деле они имели место. Навсегда ли, думал он, закрылись Пятнадцать плоскостей, даже для вадагов и надрагов, которые, были времена, свободно перемещались по ним? И в таком случае означает ли это, что других измерений больше не существует? И посему опасности и страхи, с которыми он сталкивался, его открытия постепенно становились расплывчатыми абстракциями; они становились факторами спора о природе времени и личности, и спустя какое-то время даже этот спор больше не будет интересовать Корума.
Прошло около восьмидесяти лет после падения Повелителей Мечей, прежде чем у Корума снова пробудился интерес к народу мабденов и их богам.
Часть I,
в которой принц Корум погружается в неприятный и нежданный сон
Глава первая
По мере того как меркнет прошлое, растет страх перед будущим
Ралина скончалась в возрасте девяноста шести лет, до последних дней сохранив свою красоту. Корум оплакивал ее. Даже теперь, по прошествии десятилетия, ему не хватало ее. Представляя себе очередную тысячу лет своего бытия и завидуя кратким годам жизни расы мабденов, он все же избегал общества ее представителей, поскольку они напоминали ему о Ралине.
Его собственная раса, вадаги, снова осела в своих уединенных замках — их формы настолько сливались с природными скалистыми образованиями, что многие мабдены, проходя мимо, принимали их не за строения, а ошибочно считали естественными выходами гранитных, известняковых и базальтовых пород. Вадагов Корум чурался, ибо при жизни Ралины предпочитал общество мабденов. Оценивая эту иронию судьбы, он сочинял о Ралине стихи и музыку или писал картины, уединяясь в специальных помещениях замка Эрорн, предназначенных для этих целей.
Затворясь в замке Эрорн над морем, он все более отчуждался от жизни.
Принц погружался в одиночество. Его подданные (теперь в их число входили только вадаги) прикидывали, как довести до него их точку зрения — может, ему стоит взять жену из вадагов, от которой у него могут быть дети и в присутствии которой у него снова проснется интерес к настоящему и будущему. Но они никак не могли найти способ встретиться со своим сувереном Корумом Джаеленом Ирсеи, Принцем в Алом Плаще, сокрушившим могущественных богов и избавившим мир от многих его страхов.
Подданные начали бояться. Они жили, опасаясь Корума, его одинокой фигуры с повязкой на глазу, прикрывавшей пустую глазницу, с искусственной левой рукой (каждая новая рука была образцом технического совершенства — Корум сам делал их, приспосабливая для своих нужд), — когда он бесшумно бродил по полуночным залам и когда, мрачный, седлал коня и уезжал в зимний лес.
Корум тоже узнал, что такое страх. Он боялся пустых дней, одиноких лет — остается лишь ждать, когда мимо тебя медленно протекут столетия и придет смерть.
Принц подумывал о самоубийстве, но как-то почувствовал, что такой поступок был бы оскорблением памяти Ралины. Не пуститься ли снова в какой-нибудь поход, прикинул он, но в этом спокойном, теплом, сонном мире не осталось земель для исследований. Даже грубые жестокие мабдены короля Лир-а-Брода обрели себе занятия, став фермерами, торговцами, рыбаками и рудокопами. Не угрожали никакие враги, нигде не попиралась справедливость. Свободные от богов, мабдены стали покладистыми, добрыми и умными.
Корум вспомнил давние времена своей молодости. Когда-то он был охотником. Но теперь Корум уже не испытывал удовольствия от погони. За ним так часто охотились во времена его битвы с Повелителями Мечей, что сейчас он мог чувствовать лишь сострадание к объекту охоты. Он ездил верхом, отдыхал душой, углубляясь в густые цветущие заросли вокруг замка Эрорн. Но радость жизни покинула его. Тем не менее принц не слезал с седла.
Конь нес его через лиственные леса, окаймлявшие мыс, на котором высился замок Эрорн. Порой он уезжал так далеко, что оставался наедине с густыми зарослями вереска на мшистой почве и со стервятниками, парящими в тишине необъятного неба. А иногда он возвращался в Эрорн вдоль берега и, пренебрегая опасностью, вел коня по самому краю осыпающихся утесов. Далеко внизу о скалы с ревом и шипением разбивались белые гребни прибоя. Порой долетавшие брызги орошали лицо Корума, но он даже не чувствовал их. Лишь раз это ощущение заставило его улыбнуться от удовольствия.
